Пожиратель империй. Часть 2 (СИ) - Розин Юрий - Страница 27

— Ты точно Тим?

— Точно, — кивнул я.

— Ладно… — было видно, что она всё ещё сомневалась, но у неё не было особых причин мне не верить.

Магия или мировой приказ, позволившие бы захватить чужое тело, должны были бы быть до умопомрачения сложны. А Сущность у Аргиронта была одна, и к подобным способностям она не имела ни малейшего отношения.

— Мы в лазарете Форта, как я понимаю? — поинтересовался я, обратив внимание на кандалы на руках и ногах Йирро и осознав, наконец, что на мне они тоже снова были.

И на этот раз без какого-либо намёка на уязвимые места.

— Да. Когда всё закончилось, Янну отправил нас сюда. Тебя по понятной причине, а меня, потому что ты пробил мне почку.

— По другому было никак, — развёл я руками. — Извини.

— Я ведь уже сказала, что всё в порядке. Янну сказал, чтобы я сразу позвала его, когда ты проснёшься. Но, разумеется, я не собираюсь делать всё, что он скажет. Так что решай сам, когда будешь готов с ним поговорить.

— Да, спасибо, — кивнул я. — Мне нужно немного привести мысли в порядок, так что тишина не помешает.

— Хорошо, тогда не буду отвлекать.

Йирро вернулась на свою койку и взяла в руки книжку. Видимо это была награда, полагавшаяся за спасение наших с Янну шкур. Хотелось надеяться, что не единственная награда.

Прикрыв глаза, я погрузился в себя.

После поглощения огромного объёма мировой ауры и невероятно мощной Сущности дыма Аргиронта, в строю моих собственных Сущностей прибыло. Дар чёрного льда минотавра Махуаса и Дар силы лишения тигра Ригтара, эволюционировали.

К счастью, когда-то эти Дары уже были Сущностями, и довольно мощными, обладавшими своими аспектами. А потому, несмотря на то, что их обретение прошло даже без моего непосредственного участия, «пустыми» они не стали.

Остаток же мировой ауры Аргиронта был равномерно распределён между шестью моими Сущностями. И хотя до Высшего уровня им ещё было далеко, моя общая мощь выросла многократно.

К тому же в памяти блохастого я обнаружил немало незнакомых мне мировых приказов, так что и в этом плане мой арсенал заметно расширился. К сожалению, жизненная сила маленького тельца домового-у была совсем мизерной, но и остального было более чем достаточно, чтобы считать использование абсорбции оправданным.

Это всё не считая воспоминаний, пусть и обрывочных, о многих тысячах лет жизни Аргиронта. Хотя я не отказывался от мнения, что абсорбция была слишком рискованной способностью, чтобы применять её направо и налево, невозможно было отрицать, что приобретённые через эти воспоминания опыт и знания были бесценны.

Причём в первую очередь для меня самого, а не для нашего плана по поглощению и уничтожению его преступной сети. Побочные эффекты определённо были. То, как я обратился к Йирро, это доказывало.

Тем не менее, всё было куда лучше, чем я думал. То, насколько Аргиронт был древним, и насколько отличалась наши с ним жизни, в каком-то смысле сыграл мне на руку.

Когда я только открыл способность абсорбции, протестировал её первые пару раз и понял возможные риски, я постарался оградить себя будущего от незавидной участи потерять самого себя в калейдоскопе чужих воспоминаний.

Для этого я потратил почти месяц только на то, чтобы обстоятельно и последовательно восстановить в памяти всю свою жизнь настолько точно, насколько это только было возможно. А затем ещё полгода убил на то, чтобы постараться добавить в каждое «настоящее» воспоминание какую-то абсурдную деталь, которой точно не могло быть в реальности.

Горилла, бьющая в тарелки, сношающиеся розовые кролики, панда верхом на единороге — что угодно, лишь бы это сразу «бросалось в глаза». Я прокручивал воспоминания в голове снова и снова, благо с памятью Майигу это было довольно просто, думая о тех абсурдных вставках. И не успокаивался до тех пор, пока сам не начинал отчасти верить в то, что рядом со мной за школьной партой сидел Гитлер с зелёным ирокезом.

Однако, разумеется, это не была абсолютная или даже отличная защита. После очередной проверки я поймал себя на том, что в некоторых воспоминаниях, которые точно не могли быть моими, эти абсурдизмы тоже появились.

И сейчас, прокручивая в голове «свои» воспоминания, каждое из которых мой мозг с полной искренностью считал действительно «своим», я тоже не раз и не два натыкался на зачитывающих стендап леопардов или танцующие кофеварки там, где их по идее не должно было быть.

Тем не менее, сейчас я мог использовать дополнительный «фильтр». Фильтр на восприятие действительности. Воспоминания Аргиронта куда больше моих были наполнены анализом, сложносочинёнными размышлениями и сравнениями происходящих событий с прошлым.

К тому же можно было отслеживать источник воспоминаний по разному ракурсу зрения, цветовосприятию, остроте слуха, ощущению ветерка, колышущего «мою» шерсть… если бы я точно также поглотил воспоминания другого человека, определить, где чьё, было бы определённо на порядок сложнее.

Впрочем, даже так я то и дело ловил себя на мыслях, старому мне не свойственных. Более бесчеловечных, подлых и гнусных.

Со временем, я уже знал, осколки личности, поглощённые абсорбцией, если не давать им власть, растворялись, теряли силу, превращались просто в слегка иной вариант воспоминаний. Но в ближайшие несколько месяцев стоило тщательно и по нескольку раз обдумывать каждое слово и действие.

Поднявшись с койки, недовольно шипя от боли во всём теле, кандалы на меня, похоже, надели до того, как пассивный эффект Сущности нерушимой основы меня подлатал, я поковылял в ванную комнату. Туалета тут всё ещё не было, но, так как это была больничная палата, доступ к воде должен был иметься.

Там же оказалось и зеркало. И с удивлением я увидел в отражении немного чужое и незнакомое, постаревшее лет на десять лицо. Заметно отросли борода и усы, лоб прорезали глубокие морщины, в волосах даже появилась седина.

Причину долго искать не требовалось. Из-за того, что я злоупотребил тройным слиянием, мои тела, как истинное, так и человеческое, отражавшее его состояние, действительно постарели.

Когда ко мне вернулась бы способность контролировать мировую ауру и мировые приказы, я бы смог откатить эти изменения обратно. Тем не менее, немного поразглядывав себя в отражении, я решил, что не стану этого делать.

Скорее всего дело было всё в тех же воспоминаниях Аргиронта. Даже если из его памяти уже успело стереться большинство менее значимых моментов его прошлого, и даже если мне от этого всего досталась хорошо если четверть, он оставался прожившим больше двадцати тысяч лет монстром.

Обретённый опыт заставлял меня чувствовать себя куда старше, чем раньше. И если в шестьдесят я ощущал себя на двадцать пять, то теперь, когда в каком-то смысле мой возраст можно было начать считать тысячами лет, внешность тридцатипятилетнего была вполне логичной.

Вопрос только, как к этому отнесётся Эллиса. Вряд ли, когда она убеждала меня отпустить бороду и усы, чтобы «выглядеть более представительно», она рассчитывала на подобное преображение.

Впрочем, с учётом того, что ей самой по факту уже тоже было почти шестьдесят, а она продолжала выглядеть на двадцать, вряд ли у нас возникли бы какие-то споры по поводу внешнего возраста. Я ведь не в столетнего старика превратился.

Где-то часов десять я потратил на копание в памяти Аргиронта и вычленение оттуда любой полезной для меня информации. В первую очередь меня, разумеется, интересовали его связи с восьмёркой Амалы. И на эту тему я даже сумел кое-что нарыть.

Лично эти двое никогда не встречались, включая использование Амалой аватаров. Тем не менее, знали они друг о друге немало, и активно друг другом пользовались.

Подчинённые Аргиронту синдикаты использовали миры кодлы Амалы в качестве баз, чтобы избегать излишнего внимания внутри Единства. В ответ восьмёрке прогнивших богов ежегодно поставлялись десятки тысяч рабов-Майигу для самых разных целей, от банального использования в качестве пушечного мяса до таких вещей, о которых не было известно даже блохастому.