Адепт не хуже прочих - Корнев Павел - Страница 12

– Он безнадежен и бесполезен! – негромко объявил франт Зарубе, но следующих двух своих соперников я неожиданно для всех переборол.

Впрочем, скорее это они напортачили, нежели я себя проявил. Худощавому парнишке попросту не хватило силёнок удерживать приказ всё то время, пока из верхней колбы в нижнюю сыпалась струйка песчинок – начал за здравие, кончил за упокой, иначе и не скажешь.

– Стой! – выкрикнул он, выкинув перед собой руку.

Стой?! Приказ назывался «стой!»?

Я вдруг сообразил, что это прекрасно знакомое мне отторжение, только не одномоментное, а растянутое по времени. Упёрся, навалился на незримую стену посильнее, и задохлик поплыл. Его барьер задрожал, я побрёл вперёд, будто бы шагая по шею в воде, а дальше неофит и вовсе лишился сознания. Слабак!

Следующий мой соперник слабаком не был, просто не сумел одномоментно сотворить полноценную преграду, а когда я проломился через хлипкую заготовку и с уверенным видом попёр вперёд, то запаниковал и выправить ситуацию попросту не успел.

Пришедшего ему на смену воспитанника взять нахрапом не вышло, и после, тяжело отдуваясь, я задумался о том, как вообще можно сломать чужой приказ. Шибануть по сопернику нельзя – за такое и самому по башке прилетит! – а вот если…

Я чуть не застонал от осознания собственной тупости.

Ну конечно! Я ведь уже перебарывал этот приказ раньше! Сто к одному, что именно им и прижимал меня к стене Пламен! И пусть под конец я смухлевал, но ведь сумел же тогда дыхание восстановить, отодвинув от себя невидимую пелену!

И я не стал рвать жилы в попытке сдвинуть следующий барьер. Упёрся в него ладонями, попытался ощутить и прочувствовать, а затем толкнулся своей волей и легко продвинулся на две пяди вперёд.

Вроде – пустяк, но разом зашумело в голове, а перед глазами замелькали серые точки, едва устоял на ногах. Тогда я открылся переполнявшей пространство энергии, потянул в себя оранжевое тепло, а затем выплеснул его вовне.

Толкнулся в чужой барьер! И ещё, и ещё, и ещё!

Продавил!

И больше я уже не проигрывал. Дело было вовсе не в том, что дожидавшиеся своей очереди неофиты пали духом, просто с какого-то момента я начал улавливать слабые места чужих приказов и бить своей волей уже именно в них.

Вот так! Выкусите!

Пот тёк ручьём, соль ела глаза, роба стала влажной, а в груди припекало, и ещё мне катастрофически недоставало дыхания, да только я держал в уме угрозу Зарубы и выкладывался на полную. И – выложился. О порке даже речи не зашло.

Отвели в купальню, дали сполоснуться, вручили новую одежду – такую же, как у воспитанников, только вновь полосатую. И вот этого я уже не стерпел.

Каждый босяк знает, что в любой момент может угодить в работный дом, и не понадобится никаких судебных разбирательств, это просто случится. В один миг. Весь карантин я выжидал и не решался качать права, а тут уже тянуть не стал.

– Наставник! – обратился я к Зарубе. – А когда меня переведут из камеры в бурсу?

– Малец! – глянул тот из-под кустистых бровей беззлобно, но и безо всякой теплоты. – Переселиться из камеры ты можешь только на приютский погост! Ну а пока этого не случилось, живи и радуйся!

Не могу сказать, будто ответ так уж сильно удивил, да только злость внутри вспыхнула с новой силой.

– Какого чёрта?! – набычился я. – Вы не имеете права держать меня за решёткой! Карантин уже закончился!

Заруба не вспылил, лишь удивлённо приподнял седые кустистые брови.

– Тебя?! Малец, нет никакого тебя! Нет ровно с тех самых пор, как ты взялся практиковать тайное искусство, не пройдя ритуал очищения!

– Чушь собачья! – пошёл я в отказ. – Никакого тайного искусства я не практиковал! Я к вам добровольно явился! Проводите этот драный ритуал и разбежимся! Или я буду жаловаться! Церковники этого так не оставят!

Я прекрасно помнил, с какой скоростью Заруба врезал Оводу в челюсть, и потому заранее напрягся, но надзирателя мои слова нисколько не разозлили.

– Нет-нет-нет! – покачал он узловатым пальцем. – Ты не явился добровольно, тебя сдал в приют охотник на воров! И он предоставил не только полный список твоих злодеяний, но и заключение магистра алхимии, в котором чёрным по белому написано, что на момент экспертизы ты уже практиковал тайное искусство! А теперь марш в камеру!

Меня едва не разорвало от бешенства, но я этого никак не выказал и зашлёпал босыми ступнями по каменному полу, на каждом шаге под лязг стальной цепочки подтягивая к себе чугунный шар.

Горан, сука! Надул и продал!

Ну ничего, ничего! Из работных домов и даже с каторг сбегают, а этот драный приют – не каторга. Удеру! Всех с носом оставлю! Всенепременно!

Когда Заруба вернул меня в камеру, снял кандалы и утопал прочь, не забыв запереть решётчатую дверь, Первый уселся на своей шконке и хмыкнул.

– Не свезло?

Я этот вопрос проигнорировал, потёр ссаженную кандалами щиколотку и начал перечислять:

– До поворота пятьдесят шагов, оттуда до лестницы ещё тридцать. Двенадцать ступеней наверх. Там передняя. Большая. Саженей десять в длину и ширину. Высоченная, в два этажа. По второму идёт ограждение, под потолком огромная люстра. Слева выход во внутренний двор, и по три окна от двери с обеих сторон. Напротив неё – лестница вверх, вроде бы мраморная. Полсотни ступеней в ней точно есть. Из передней уходят боковые коридоры. В левом окон нет, одни двери. До угла дома сотня шагов…

После я описал аудиторию, в которой проходили занятия, не забыв упомянуть и вид из окна.

– Неплохо, неплохо… – пробормотал Первый и закрыл глаза, посидел так немного и сказал: – Может, и выйдет толк. Попробуй в следующий раз поймать направление на источник.

Я прочистил горло и спросил:

– Как когти рвать соберёшься, возьмёшь меня с собой?

Сосед по каземату покачал головой.

– Врать не буду – не возьму. Ты так астрал перебаламутишь, что не только приблудные духи слетятся, но и кто похуже явится. Не успею я тебя до нужного места дотянуть и обратно в наш мир выдернуть. Сгинешь. Уж лучше здесь дуба дать, чем там. Поверь на слово.

Я ощутил глухое раздражение и резко бросил:

– А сам как же?

Первый похлопал себя по предплечью и пояснил:

– Татуировки!

– А мой аспект – белый! Разве это не цвет астрала?

– У тебя нет аспекта, – возразил Первый. – Ты не прошёл преломление. Что же касается склонности, то это роли не сыграет. До ритуала очищения ты для обитателей астрала всего лишь кусок аппетитного мяса и не более того.

– Ну и чёрт с тобой! – отмахнулся я. – Сам выкручусь! Сам!

Сосед по каземату помолчал немного, затем спросил:

– Как ты вообще сюда угодил?

– Да прокляли меня! Рассказывал же о том старике!

При воспоминании о дряхлом тайнознатце и его драной трости захотелось рвать и метать, но Первого интересовало совсем другое.

– Как ты очутился в приюте? – уточнил он свой вопрос. – Ты ведь до сегодняшнего дня был уверен, что после карантина станешь воспитанником. С какой стати?

Я тяжко вздохнул. Сознаваться в собственной глупости не хотелось, ответил уклончивей некуда.

– Оказал кое-кому содействие, мне обещали помочь. И надули.

– Надули, – кивнул Первый. – А кому и в чём ты подсобил?

В другой раз послал бы его с такими расспросами куда подальше, а тут так тошно стало, что поделился наболевшим. Всё выложил без утайки. Ну – почти всё. О кое-каких моментах, которые могли привести на виселицу, всё же умолчал. Ни к чему судьбу гневить. Меньше знаешь, крепче спишь – всё так, да только ещё крепче спишь, когда другим о твоих делишках ничего не ведомо.

Выслушав мой рассказ, Первый похмыкал, а потом глубокомысленно изрёк:

– Вот уж и вправду угодил как кур в ощип!

Я отмахнулся и нервно заходил по камере. Увы, та была слишком маленькой, раздражения унять не вышло. Из-за бесконечных поворотов только ещё сильнее разозлился.

Черти драные! Ну за что мне это всё?