Тьма на ладони - Фудзивара Иори - Страница 9
- Предыдущая
- 9/67
- Следующая
И я наконец тоже вспомнил. На видео этот человек разительно отличался от своего имиджа в телевизоре. Возможно, из-за спортивного антуража.
Ёсиюки Ёда был ученым-экономистом пронзительного ума. В последнее время его лицо так и мелькало в популярном телешоу по вопросам дефляции и общеазиатского кризиса. Чуть ли не каждую неделю. Он рассуждал о политике, не относя себя ни к правым, ни к левым. Выглядел приятно, говорил мягко, его язык был понятен любой домохозяйке – в общем, идеальный полемист для телевидения. Хотя даже вне телевидения его имя частенько упоминалось и в общей, и в специальной прессе.
Я поднял взгляд от визитки.
– Тогда, конечно, связаться с ним не составит труда. Но даже если господин Ёда согласен, остается ребенок. Необходимо получить согласие родителей. А их реакция может быть какой угодно. Родители, которые бросают ребенка на произвол судьбы и подвергают его жизнь опасности, могут потерять слишком много в глазах общества. Так что я бы на вашем месте сначала выяснил именно этот вопрос.
– Ну, тут могут быть варианты… – заговорил Санада. – Конечно, мы не сможем заплатить им как звездам экрана. Но если предложить какую-то сумму в качестве благодарности, – думаю, они не откажутся. Кроме того, если им сказать, что господин Ёда уже согласился, а этот ролик – отличный шанс хоть как-то его отблагодарить, возможно, что они сами захотят нам помочь…
– Или не захотят, – отрезал я. На свете сколько угодно случаев, когда отец и мать расходились во мнениях по таким вопросам. Я уж не говорю о том, что от самой тактики Санады за версту разило дилетантством. Но об этом я промолчал. Как бы ни повернулось, – заниматься этим ему, а не мне.
– Но вернемся к главному, – сказал Исидзаки. – Значит, саму идею использовать эти кадры в рекламе Санада воспринял с энтузиазмом. Я так понимаю?
– Совершенно верно, господин президент.
– Ну а ты, Хориэ? Вынеси свой вердикт…
– Как мы и условились, я только высказываю впечатления. И сложности, которые я перечислил, – тоже не более чем впечатления. Я не в той ситуации, чтоб выносить вердикты.
– Ладно! – Из тона Исидзаки исчезло всякое сомнение. – Тогда сделаем так. Вы берете это видео и делаете из него тест-версию для новой рекламы «Антика». Затем мы устраиваем просмотр. И если ролик получает одобрение совета директоров, с середины месяца запускаем его в эфир. Разработку тест-версии я поручаю заведующему секцией Хориэ. До конца месяца Хориэ числится сотрудником нашей фирмы, а значит, ему следует воспринять это поручение как приказ. Всех вышестоящих начальников, начиная с гендиректора Тадокоро, я извещу об этом лично.
Совершенно обалдев, я уставился на Исидзаки. Технически, конечно, ничего невозможного нет. Сюжет ясен, сроки определены. Материал отснят, сценарий займет день, от силы два. Монтаж на нашей студии отнял бы дня четыре с учетом выходных, но если поручить его субподрядчикам из фирмы «Хино», то и дня за три управимся. И если не будет проблем с этим чертовым правом на портрет, то назначить просмотр через неделю вполне реально…
И все-таки я не выдержал:
– Я не совсем понимаю. Когда это господин президент успел перевести разговор на производственные рельсы? Насколько я помню, вы собирались с нами всего лишь посоветоваться, и не больше.
– Хориэ!.. – угрожающе одернул меня Санада.
– Наверное, когда ты делился своими впечатлениями, – как-то странно усмехнулся Исидзаки. – А может, во мне просто взыграла кровь старого рекламщика и на старости лет вдруг захотелось рискнуть?
Я по-прежнему смотрел на него. Все эти двадцать лет, когда бы я ни вспоминал это лицо, на нем всегда оставалось то самое выражение: «Всю ответственность я беру на себя». Однако сейчас я уловил в этом лице оттенок торжественной скорби. «Похоронить эту историю было бы непростительно… Эта запись – мой стыд…» Так он сказал. И что же, теперь ему захотелось показать свой стыд всему миру?
– Хорошо, – ответил я. – Но сперва я хотел бы просмотреть эту запись еще раз.
– Можешь забирать пленку прямо сейчас.
– Нет-нет. Прежде чем я решу, забирать ее или нет, мне нужно уточнить технические детали. Я не хочу никому выкручивать руки, но это действительно необходимо. Раз это документальные кадры – их обработку придется сводить до минимума. Я должен проверить, достаточно ли секунд в ключевых эпизодах…
Исидзаки кивнул и снова включил камеру. Я поднял руку с часами и поднес к экрану.
Все началось с начала. Определенно, что-то было не так. Но что? Все еще не понимая, я смотрел то на часы, то на экран. Дело подходило к первой из «кульминаций», как это назвал Санада.
Появляется голова малыша, его крик разрывает воздух. Падение. Камера съезжает вниз по стене. В кадр влетает Ёсиюки Ёда. Мастерский прыжок, блестящий подхват. Его случайный взгляд в объективе. В глазах облегчение, в капельках пота – рассвет. От крика ребенка до финала – одиннадцать или двенадцать секунд. Примерно столько же в «Пульсе» с негром-боксером: там было пятнадцать. Нарастить начало и финал – выйдет нормальный ролик секунд на тридцать. А если постараться, то и еще плотнее.
Выключив камеру, Исидзаки повернулся ко мне:
– Ну, и что там с секундами?
– Укладываемся, – кивнул я и протянул руку к визитке. – Но для просмотра даже закрытой тест-версии нужно решить вопрос с правом на портрет. Иначе в работе нет смысла. Я могу воспользоваться этой визиткой?
Он кивнул. Я спрятал визитку в карман.
– И еще. Вы можете сообщить мне адрес и фамилию хозяев той квартиры?
– Точного адреса я не знаю, но дом и хозяйку запомнил…
Он вырвал страничку из блокнота на столе, взял ручку и принялся рисовать карту. Я же в это время разглядывал камеру и монитор. Телевизор был точно таким же, что и в нашей переговорной. Санада молчал, скрестив руки на груди, с крайне мрачной физиономией. Как пить дать, оттого, что его мнения больше никто не спрашивал.
Закончив рисовать, Исидзаки вручил карту мне. Улица Гайэн-Ниси. Стрелка в переулок между Ниси-Адзабу и Хироо. «Розовые холмы Гайэн-Ниси», квартира 503. Госпожа Киэ Саэки.
– Подробно я не расспрашивал, но мне показалось, что из родителей у малыша только мать. Отец, похоже, отсутствует…
Я кивнул.
– Кто-нибудь еще знает об этой записи?
– Только вы двое. – Он вынул кассету из камеры. – Следовательно, о содержании нашей беседы должны знать только те, кто готовит ролик.
– Слушаюсь, – поклонился Санада.
Я взял со стола кассету и поднялся с дивана.
Санада засеменил к выходу. Я пошел было за ним, но в последнюю секунду обернулся.
– И еще… Как мне следует поступать, если в процессе этой работы возникнут форс-мажорные обстоятельства?
– Например? Если господин Ёда не согласится?
– В том числе и это.
– Звони мне напрямую.
Я кивнул и уже подошел к двери, когда он окликнул меня:
– Да! Все думал у тебя как-нибудь спросить…
– О чем?
– Двадцать лет назад ты хотел взвалить на себя всю вину за одно происшествие. Кажется, кого-то прикрывал… Можешь сказать, что тобою двигало?
– А почему вы сегодня об этом вспомнили?
– Давненько не виделись… Посмотрел на тебя – и вспомнил.
– Красная нитка.
– Красная нитка?
– Да. А все остальное спросите у той, кого я прикрывал, если еще когда-нибудь ее встретите.
И я опять отвернулся. Теперь уже в последний раз.
4
Мы вышли в коридор. Санада вздохнул, явно борясь с охватившим его смятением.
– Ну и разговорчик, а? Кто бы мог подумать! Вон как все обернулось…
– Да уж.
– Вот что, Хориэ! В одиночку тебе со всем этим не справиться. Можешь рассчитывать на весь отдел. Вот и с этим профессором Ёдой наверняка придется повозиться…
– Возможно. Но, как вы сами сказали, я еще две недели ваш сотрудник. Да и президент подчеркнул, что поручает это дело лично мне. Выходит, я должен справиться самостоятельно. А на крайний случай – в моей секции людей достаточно…
- Предыдущая
- 9/67
- Следующая
