Развод и прочие пакости (СИ) - Рябинина Татьяна - Страница 16

Да, это точно не жук на палочке. Ира-то справится, а вот я? Не хотелось бы ее подвести. Произведение известное, тут не спрятаться за «так было задумано». А еще…

А еще чардаш очень эротичный танец. И у Монти – в частности.

- Феликс, принтер запрещено использоваться в личных целях, - прошипел Марков, когда я вернулся в зал.

- Это не личные, Антон Валерьевич, - улыбнулся я сладко-ядовито. – Это для сборного концерта. Мы с Ириной будем дуэт играть.

Он не нашел что ответить, только стиснул челюсти и сощурился, превратив глаза в два минуса.

- Ты ему что, войну объявил? – поинтересовался вездесущий Карташов.

- Нет, - я пожал плечами. – Но… может быть.

После репетиции мы с Ириной нашли свободное помещение, сели, открыли ноты.

- Феликс, а ты вообще его играл? – спросила она.

- Нет, - меня начал разбирать дурной смех. – А ты?

- И я нет. Громов, мы спятили? Как это за неделю подготовить? Может, «Полет шмеля» возьмем?

- Мы его в музыкалке на скорость играли. Кто быстрее.

- Мы тоже. Его все играют. На скорость.

И тут мы начали ржать, просто как два идиота, впокатку. Останавливались, смотрели друг на друга и снова заливались. А потом она взяла скрипку и стала играть. «Чардаш». Я поймал глазами в нотах, где она играет, дождался своего вступления и взял первую ноту.

---------------------

*перестройка музыкального инструмента для изменения звучания

Глава 21

Три с половиной часа общей репетиции и еще три с Ирой – пока нас не попросили на выход. Это была чума!

Сначала не шло, ну никак.

- Слушай, - Ира села на подоконник, баюкая своего Лоренцо, как младенца, - что-то мы не то делаем.

- Ну да, - согласился я. – Потому что мы просто играем. А Монти нельзя просто играть. Он про секс.

- Не, про секс нам не надо. У нас не получится. А можно знаешь что? Как будто мы пришли в бар прибухнуть. И у нас такой диалог поддатых друганов, которые типа «ты меня уважаешь?»

- «И я тебя уважаю, - подхватил я. – Значит, мы оба с тобой уважаемые люди».

- Точно!

Черт, а я ведь сначала думал, что она скучная зануда. По сравнению с ней, скучный зануд – это я.

- Ну тогда погнали, друган Феля!

- Феля? – фыркнул я. – Блин, так меня еще никто не звал. Жуть какая!

- А как тебя дома зовут?

- Фил.

- О! – она скорчила забавную гримасу. – Фил, сурок из Панксатони?

- Типа того. Обожаю этот фильм*.

- И я! А ты вообще что пьешь? Бухло в смысле?

- Пиво. Или коньяк. А ты?

- А я вино. Полусладкое. В общем, чин-чин, сурок Фил!

Приподняв воображаемый бокал, Ира пристроила скрипку на плечо и посмотрела на меня самым настоящим пьяным взглядом. Без всякой там эротики. Просто весело-пьяным. Улыбнулась – так же пьяно! – и коснулась смычком струн. Не глядя в ноты, которые остались на пюпитре.

Ничего себе! Ну держись, Ирочка! Гулять так гулять, бухать так бухать!

И дело сдвинулось с мертвой точки!

Мы действительно были в баре. Два подгулявших собутыльника, на той стадии, когда весело и любишь весь окружающий мир. Когда хочется петь, танцевать и обнимать первого встречного. Но вместо этого мы играли. Она гуляла со скрипкой по комнате, чуть приплясывая, а я притоптывал ногой ритм.

- А говорила, что раньше не играла, - сказал я, когда мы уже шли в гардероб.

- Не играла, - Ира пожала плечами. – Ты про ноты? Так мне раза три проиграть, и запоминаю намертво.

- Круто! Завидую жесточайше. А еще круто, что ты это придумала. Про бар.

- Ну так это же чардаш. «Чарда» - корчма, трактир.

- Откуда ты знаешь?

- Дядя, у тебя что в школе по музлиту было? – она с презрением задрала нос.

- А дядя тогда был примерный ботан с виолончелькой, - отбрил я. - Пил кефир и не запоминал про трактиры… как некоторые.

- Вот же зараза!

- Слушай, а давай в бар? – неожиданно для себя предложил я. – Ну это… для практики. Чтобы закрепить пройденное.

- А давай, - так же неожиданно согласилась Ира. – Только туда, где еду дают, а не одно горючее. Есть хочу, как крокодил. Подожди, а машина как же?

- А пусть здесь ночует, никуда не денется.

- Не боишься вот так оставлять?

- У меня угонка на телефон выведена. Если что – придет сигнал. И на карте отследить можно.

- Ого! – Ира присвистнула. – Кучеряво.

- Подожди, я у Филиппова в кабинете виолончель оставлю. Все равно сегодня играть уже не буду.

На какое-то томное продолжение вечера я не рассчитывал. Ира верно сказала: у нас не про секс. Если и было немного чувственной подложки, то как приправа, а не как основное блюдо. Мне просто было с ней легко. Так легко, как еще ни с кем и никогда. Ну, может, только с Арией, но это все-таки не совсем то. Или совсем не то.

Женька еще не ушел, виолончель поставил в шкаф без вопросов. Только уточнил, буду ли я играть дуэт с Ирой и что именно.

- Я вас тогда последними запишу, - сказал, открывая файл. - Программки уже сверстали, но добавят, пока на печать не отправили. Только ты это, Феликс… ходи да оглядывайся.

- В смысле?

- Марков. Та еще жучка. Собака на сене.

- Угу, - буркнул я и поспешил распрощаться. Развивать тему не хотелось.

Мы дошли пешком до грузинского ресторанчика, куда Иру пытались не пустить с футляром.

- Это скрипка, - она открыла и показала. – А не кило взрывчатки.

- Сдайте в гардероб, - заупрямился охранник.

Я хотел вмешаться, но Ира жестом остановила меня. И не сказала, а пропела с улыбкой:

- Окей. Но семьсот тысяч евро, если что, будете платить вы. Нигде не написано, что в ресторан нельзя со скрипкой.

Парень впечатлился и пошел на компромисс: Лоренцо пропустил, а футляр все-таки пришлось оставить в гардеробе.

- Ну, за наше безнадежное предприятие, - предложил я тост, когда нам принесли вино и пиво.

- За предприятие, - кивнула Ира, - но не безнадежное. Фил, мы уже не на том уровне, чтобы сыграть плохо. Недостаточно хорошо – возможно, но плохо – точно нет. У меня слабоватый английский, и я время от времени хожу на курсы, чтобы держать его в тонусе. Когда в последний раз сдала на В1, преподавательница сказала: с этого уровня язык забыть уже невозможно. Подзабыть – можно, забыть – нет. Так и у нас с музыкой. Плохо сыграть мы уже не можем. Но постараемся сыграть хорошо.

- Ира, а ты не жалеешь, что не стала концертирующей солисткой? – спросил я, отпив из кружки. – Могла ведь?

- Могла, - кивнула она. – Но нет, не жалею. Мне нравится в оркестре. Это совсем другой звук. Другие ощущения.

Сидели мы в ресторане долго. О чем только не говорили. Но не так, как в самолете. Тогда я больше слушал, а говорила Ира, ей это было нужно. Сейчас получился именно диалог. Обо всем, что приходило в голову, перескакивая с темы на тему. Не касались только личного, но это как раз было ни к чему.

- Классно, - сказала Ира, когда мы уже сели в такси. – Отличный вечер. Спасибо большое.

- Тебе спасибо, - ответил я, абсолютно искренне.

Дома, уже ложась спать, я как-то мельком, вскользь подумал, что Лика так и не позвонила, не написала. Еще вчера меня это огорчало, а сегодня… Нет, мне не стало внезапно все равно, но я понял, что первым звонить точно не буду.

--------------------

*имеется в виду фильм Гарольда Рамиса «День сурка»

Глава 22

Мы репетировали всю неделю, каждый день по несколько часов. Даже в выходной. По большому счету, острой нужды в этом не было. Наш уровень действительно позволял за несколько дней вытащить произведение с нуля до вполне приемлемого уровня. Но мы сошлись еще и в том, что оба были адовыми перфекционистами, поэтому «вполне приемлемый уровень» нас не устраивал. Шлифовали, полировали, как будто предстоял международный конкурс, а не рядовой концерт, причем даже не плановый или абонементный, а спонтанный. Такие собирали в пожарном порядке, чтобы заткнуть дыру в расписании, если что-то вдруг отменялось.