Игрок - Аллен Селина - Страница 14

– А тебе пошел бы намордник.

Мой взгляд замер на изящной шее, а в голове вдруг возник вопрос, по-прежнему она пахнет холодом и персиком, или это осталось в прошлом вместе с молчаливой девочкой в белой футболке с «Принцессой Лебедь»[2]?

Что-то невероятно приятное кольнуло меня чуть ниже живота.

Последний год в школе «Сиэтл Марин Хай» стал самым изматывающим для меня, кроме того, был наполнен по-настоящему яркими событиями: переговоры со скаутами сразу трех престижных университетов Штатов и одного канадского, усиленные тренировки ради того, чтобы попасть в Лигу, минуя университетский дивизион, ведь у меня совершенно не было времени для достойного старта, проблемы в семье, работа… Может, поэтому время пронеслось так быстро и незаметно? Многое проходило мимо меня, но не молчаливая девочка с бездонными глазами, так выделяющаяся из общего потока идентичных лиц и фигур.

Знаете, как бывает? Вы часто видите в коридоре школы знакомое лицо, ведь иногда встречали его в доме своей подружки, вы не знаете ее и даже понятия не имеете, как звучит ее голос, вам и не интересно это особо. Но однажды вы идете на второй этаж отлить, ведь на первом вовсю гремит вечеринка, парочки совокупляются в уборных и гостевых, не вызывая ничего, кроме тошноты. Громкая музыка осточертела, а идея после тяжелой тренировки заявиться на вечеринку девушки, с которой вы спите, уже не кажется такой хорошей.

День был ужасным, и ничто не способно исправить это. Так думал я, пока, оказавшись в темном коридоре, не услышал пение. Оно не было громким, да что уж там, едва различалось на фоне отзвуков дерьма, игравшего на первом этаже.

Я замер, смутно припоминая слова и мелодию.

«Рок в летнем лагере»[3]?

Я знал, кому принадлежит эта комната.

Заглянув в приоткрытую дверь, сначала заметил огромный стенд на стене с бабочками, затем постер какого-то придурка и подпись на нем – Люк Хеммингс[4], а после в приглушенном свете мелькнули желтые короткие шортики и белая толстовка с вышитыми на ней ромашками. Длинные, чуть растрепанные волосы подпрыгивали в такт ее движениям. Она была в огромных наушниках, продолжала напевать одну из песен фильма, подражая голосу Деми Ловато[5]и следом искажая его, подстраиваясь под Джо Джонаса[6], нелепо крутила задницей и помогала себе руками.

Она стала единственной причиной, из-за которой я готов был поставить столь дерьмовый день на паузу. Грудную клетку будто сжали стальными тисками. Эвелин обожала этот фильм и любила каждый трек из него.

Впервые за последнее время на моих губах появилась искренняя улыбка, и причиной этой улыбки была Бабочка. Тогда я наивно решил, что она другая. Что ж, она действительно была другой: коварная, поверхностная, пустая.

Стоун смотрела на меня через зеркало. В ее ушах сияли маленькие сережки-гвоздики в форме ромашек.

Забавно. Она себе не изменяла.

Я шагнул ближе, заставляя ее обернуться и вжаться задницей в покатый край раковины, а затем расположил руки по обе стороны от нее. Опустил голову и уверенно заглянул в голубые глаза.

– Что ты делаешь, Рэй?

Она думала, я не слышу дрожи в ее голосе, но именно эта маленькая деталь заставила меня улыбнуться.

– Пришел отлить, если тебя так интересуют подробности.

– Я не об этом. Просто предупреждаю, если ты что-то задумал, например, мстить мне за то, что я выставила тебя в дурном свете, то…

– Ты предупреждаешь меня? – ухмыльнулся я, наслаждаясь протестом, отразившимся на ее лице. – Расслабься, ты выставила меня в самом выгодном свете.

– Но я ведь унизила тебя…

– Унизила? Мой член выглядел невероятно. Даже жаль, что никто не запечатлел его.

Ложь от начала и до конца.

Я встречал много вздорных дамочек в своей жизни, но никому из них не удавалось по-настоящему пробудить во мне ярость, она же привела меня в бешенство. Расчетливо нанесла удар. Выставила придурком перед командой и гостями Пауэлла. Поэтому я хотел получить то, что она задолжала мне. Это честно.

– Но знаешь, есть во мне назойливая черта, которая овладевает мной с самого детства. Я не люблю незаконченные дела. И одно у нас есть. Так скажи, к тебе или ко мне?

– О чем ты?

– Мне нравится наша игра, но она затянулась.

Кирби дернулась, но ей некуда было деться, ведь она была зажата между мной и раковиной. В голубых глазах промелькнул страх, и я оскалился, ощущая давление ниже живота.

Я медленно приблизился к ней, почти касаясь губами уха. Ее запах заполонил каждую клетку моего тела, вызывая сильнейшее за последние восемь лет головокружение.

Черт, просто соберись, Уилсон!

Она по-прежнему пахнет персиками. Так сладко, что моментально хочется прижаться к коже губами.

– Я вижу каждый твой взгляд, слышу каждый тяжелый вздох. Я знаю, что ты желаешь меня, – прошептал я, прижимая ее своим телом к раковине, позволяя почувствовать всю серьезность моих намерений.

Я говорил о своем твердеющем члене.

Тысячи мурашек выступили на ее коже, а из горла вырвался странный сдавленный звук: что-то между писком и стоном.

Я был уверен, что она растаяла. Мои яйца уже предвкушали горячую ночь с Ледяной принцессой.

– И я могу помочь тебе с этим.

Ее взгляд забегал по моему лицу, губы распахнулись, а в глазах появилась та самая уязвимость, которую я мечтал увидеть.

– Пожалуйста, Рэй, – прошептала она, накрывая ладонями мою грудь и потираясь бедром о мой каменный стояк в джинсах.

Дьявол.

Стоун выглядела такой нуждающейся, молящей и покорной. Именно этого я добивался, поэтому улыбнулся, как самый настоящий ублюдок, наслаждаясь ее слабостью.

– Да, Кирби, попроси.

– М-м, – она кивнула, руки сжались на моей футболке, Стоун потянулась к моим губам и слегка прикрыла глаза: – Хочу… чтобы ты пошел на хрен! Я не стану одной из твоих девочек, Рэй.

Кирби попыталась оттолкнуть меня, но я даже с места не сдвинулся.

– Не говори, что не чувствуешь этого.

– Ты об отвращении?

– Ты знаешь, о чем я. Ставлю сотню баксов на то, что ты уже мокрая внизу, думаешь, сможешь противостоять мне?

Кирби толкнула меня снова, безрезультатно, и тогда, провокационно глядя ей в глаза, я сам соизволил сделать шаг назад. Она смотрела на меня исподлобья, а затем прошла мимо, задевая меня плечом. Я рассмеялся и медленно обернулся.

– Эй, Стоун…

Сделала вид, что не услышала.

– Стоун.

Никакой реакции.

– Бабочка.

– Ну что еще?

– Ты сама придешь ко мне, – начал я, плавно опуская руку вниз и сжимая напряженный член через джинсы, – и если хорошо попросишь его, то я, так уж и быть, закрою глаза на твою дерзость и дам тебе то, в чем ты нуждаешься.

Она сложила руки на груди, глядя на меня с отвращением:

– Я ненавижу самодовольных спортсменов, хоккеистов особенно.

– Но не члены же, – заметил я, наслаждаясь ее побагровевшими щеками. – Так возьмешь сотню баксов?

Она дернула головой и вылетела из уборной. Не взяла, потому что сама задолжала мне. Ведь я был прав.

– Я рад, что у тебя нашлось время, – протянул я, покачивая в руке стакан с виски. Взгляд невольно остановился на стеклянных дверях, ведущих на задний двор таунхауса с зоной для барбекю и небольшого размера бассейном с подогревом.

Небо было почти черным, затянутым грозовыми тучами. На том месте, где должна была располагаться луна, виднелось серое пятнышко, что уж говорить о звездах? Прохладный ветер шевелил листья декоративной пальмы, располагавшейся у двери.

– У меня всегда найдется минута для лучшего друга, – ухмыльнулась Далия, усаживаясь на маленький деревянный столик напротив кресла, в котором сидел я.

Мой взгляд прошелся по стройным обнаженным ногам, черным, похожим на юбку, шортам и свободному топу. Сквозь шелковую ткань отчетливо виднелись два затвердевших соска. Она не любила холод, и мне следовало закрыть двери и выставить температуру повыше, чтобы не вынуждать девушку мерзнуть, но тогда плохо станет мне, ведь я не люблю тепло.