Останься в Вейзене - Зарецкая Анастасия - Страница 17

– А птицу водрузили тогда же? – поинтересовалась я.

Моего спутника это неожиданно развеселило – даже из-под маски я расслышала, как он фыркает.

– Птицу позже. Да и в целом – непростая это птица. Магическая. В её глаза встроены особые устройства, не возьмусь описывать их подробнее… Которые передают изображение магу. Это самая высокая точка в городе, так что птичка может глядеть куда дальше, чем мы, лишенные крыльев. Ещё, к слову, она крутится, но уже по собственной воле, магия тут ни при чём. Есть даже приметы. Большой удачей считается увидеть, что птица смотрит на юг – это значит, сейчас все спокойно. А если птица смотрит на восток…

– То что?

– Вы ведь и сами знаете, какие у нас взаимоотношения с Кан-Амьером.

Само собой, я не знала. Но не стала в этом признаваться. Подозреваю, не особо и дружеские.

– Что насчёт сейчас? – поинтересовалась я.

– Вот видите, там, позади, высокая такая башенка на узком таком дворце? Это здание мэрии. И башня находится, можно сказать, в основании компаса. Ровно на севере, на ноле градусов. Выходит, сейчас птичка посматривает на северо-восток, причём больше на север. Не слишком радостно, но и не безнадежно. Вейзенская академия, к слову, лежит на юго-западе.

Вейзенская академия… Знаем такую. Интересно, почему он вспомнил о ней сейчас?

– А вот там, – продолжил мужчина, указал на правую сторону, – видите, из-за тех домов выглядывает нагромождение куполов? Это здание художественного театра имени Вилфирта Ёнга. В Вейзене так ценят магию, что даже объекты культуры зовут именами тех, кто магией прославился, не искусством…

– Знакомое имя, – кивнула я. Впервые, будем честны, его слышу.

– Как вы считаете, его методы устарели? В последнее время часто слышу нечто подобное… Хотя, как мне кажется, он в самом деле заложил хорошую базу, фундамент, и если бы не он, что было бы сейчас с нашей магией? Только хаос и никакой системы.

– Я тоже так думаю, – согласилась вполне искренне. – База в любой области – это очень важно.

Он на краткий миг обернулся и взглянул на меня.

Мы стали двигаться чуть в отдалении от бесконечных лотков. Почти-Вей сначала обратил внимание на ту (вроде как) гадалку, которую я и сама заприметила в самом начале.

– Надджа, – представил её мой спутник. – Честно говоря, я бы не советовал вам к ней обращаться. Я как-то обратился, по глупости… такого мне насулили… если отбросить метафоры, сказали, что в будущем предателем собственной империи стану. Ну какой я предатель? – он развел руки в сторону. – Ещё любовь предсказали великолепную, такую, что сердце превратит в фарш, обратно не соберешь. Шесть лет с тех пор прошло, а любовь… ну да ладно.

Потом его взгляд упал на девчонку, продающую шелковые платки. По площади гулял легкий ветерок, а платки ему вторили, колыхаясь от легчайшего дуновения. Девчонка и сама, кажется, держалась из последних сил – тоненькая, как тростиночка. Зато волосы густые, как лошадиная грива.

– А это Сента. Она недавно появилась здесь, года три назад. Раньше матушка её здесь торговала, потом ей стало не до того… Мне кажется, у Сенты платки даже искуснее получаются. Вручную, представляете, каждый завиток рисует, каждую бусинку пришивает… Сам бы покупал и носил, да только, боюсь, не поймут… И ещё она сказки рассказывает так чарующе, заслушаешься. Когда про узоры на платках рассказывает. Мне кажется, она немного волшебница, но вряд ли у неё есть время и деньги на учёбу.

Мы прошли чуть дальше.

– О! – обрадовался мой спутник. – Сейчас между домами мелькнуло здание главного банка. Его недавно построили. Проценты дерут… И при это делают вид, будто все такие благодетели. Посмотришь на таких мошенников, начнёшь радоваться тому, что обучен математике. Дурят людей без зазрения совести. Знал я одного простого работягу, Аццо его звали, так ему пришлось продавать дом, единственное, что было, чтобы расплатиться с ними…

Мне начало казаться, что я медленно, но верно становлюсь частью этого города, вливаюсь в него и растворяюсь, как яркая капля акварели в стакане с водой. Я слишком бледна, чтобы предать воде хоть какой-нибудь оттенок, и все-таки я становлюсь неразличима с ней, едина, и без меня её бытие не представляется уже возможным.

Теперь почти-Вэй кивнул на одного из тех жонглеров, что зацепили мой взгляд сразу по приезде на центральную площадь. Он был одет в костюм: левая половина жёлтая, а правая – красная, черные кудри собраны в высокий хвост.

– А это Джерт. Он приходит пожонглировать на площадь, сколько я себя помню. Неплохо получается, так?

Джерт одновременно жонглировал маленьким металлическим шариком, яйцом (не удивлюсь, если сырым), кошельком со звонкими монетами и чем-то шершавым, цветом напоминающим кирпич.

– Неплохо, – не стала спорить я. – Скорее даже хорошо.

– Вот именно, – мой спутник выдержал театральную паузу. – Представьте, как я удивился, когда полтора года назад он пришёл учить нас магической работе с животными. Не в том плане, что мы пытались превратить их в бессмертных чудовищ. В более миролюбивом, даже полезном. Учил нас лечить болезни или хотя бы опознавать… Один из самых трудных предметов, что мне пришлось сдавать.

– В Вейзенской академии, так? – полюбопытствовала я. И все-таки внутри уже начало проклевываться зерно сомнения.

– С вашего позволения, я хотел бы хоть ненадолго снять маску. Дань традициям – это, конечно, здорово, но дышать в ней тяжеловато. А я надел её несколько часов назад.

Он остановился напротив меня и легким движением руки развязал узелок, удерживающий его маску.

В тот самый миг мужчина оказался юношей. И по совместительству – моим студентом.

– Вилсон, – выдохнула я, не в силах поверить собственным глазам.

– А я вас сразу узнал, Варвара, – признался Вилсон, слегка краснея.

– И как же вам это удалось?

Мгновение волшебства все-таки разрушилось – стоит это признать. Я осознала, что ещё несколько секунд назад шла рука под руку с собственным подопечным, и покраснела, наверное, в несколько раз сильнее него.

– По строгому взгляду и волосам – они у вас отливают огнём, что ли… И ещё по рукам, скрещенным на груди. Вас сложно не узнать, – Вилсон вздохнул. – Вы выделяетесь из толпы. В хорошем смысле. – И добавил, как ни в чем не бывало: – Хотите попробовать медовые яблоки? Ничего, вроде как, изысканного, но очень вкусно.

Руки сами собой переплелись и прижались к груди. Пожалуй, это и вправду моя типичная реакция.

– Вас не смущает, что я – ваш преподаватель?

– Джерт ведь меня не смущает, – Вилсон пожал плечами. – Но, если вам теперь неловко говорить со мной, то я уйду. – И замер в ожидании вердикта.

Он был таким хорошим в этот момент, мало что ещё познавшим, а потому до сих пор воинственным, и я даже пожалела, что мы не встретились раньше, что в моём мире такого Вилсона не существовало. Думаю, мы бы подружились.

– Хорошо, – решилась я все-таки. – Давайте попробуем ваши яблоки. Но только если вы расскажете, как оказались в главной роли на таком захватывающем празднике.

– Обязательно, – Вилсон улыбнулся. Он водрузил маску поверх котелка, и теперь она наблюдала за нами бездонной чернотой глаз.

Вилсон потянул меня дальше (в этот раз, к счастью, обошлось без касаний), на ходу объясняя:

– Самые лучшие яблоки на противоположной стороне. У Бернта. У него собственный сад на окраине города, так что и яблоки собственные. И красные, и зеленые, и желтые… Если в целом, а сейчас, подозреваю, только зеленые будут. Они лучше всего переживают зиму. Новый урожай появляется к концу июля. Летом много праздников, так что и все прочие сорта можно будет попробовать.

Не так-то уж просто это оказалось – идти сквозь толпу, не держась при этом за ладони. Приходилось напрягать ноги, чтобы поспевать за высоким и шустрым Вилсоном, и уши, чтобы его слова не утонули в людском шуме и музыке прежде, чем я их услышу и осознаю.

– А театром я занимался с детства. Моя мать – Оттолайн Гилен… Возможно, вы о ней не слышали, но в том художественном театре, на который я вам показал, она прожила больше времени, чем в собственном доме. Нет ни одной крупного спектакля, которая прошёл бы без её участия. Если хотите, мы можем сходить, посмотреть… Как раз послезавтра премьера, «Лезвие, устланное лепестками», это по книге Каспара Зупера. У меня всегда билеты на места с самым лучшим видом… Я отвлекся. Соответственно, особенно в детстве, оставить меня было не с кем, поэтому мама брала меня с собой. Я в неё пошёл. В том смысле, что…