Останься в Вейзене - Зарецкая Анастасия - Страница 13

– Как ваша работа с каменюшками? Что-то уже получается?

Я опустилась на кровать и ответила:

– Сложно пока сказать. Всё ещё разрабатываю инструментарий. Честно говоря, пока я ищу к ним подход.

– Найдёте, я не сомневаюсь. Скажу вам по секрету, были уже некоторые, что бились над этой загадкой, но мало что у них вышло путного. Тут нужен другой подход, творческий, и незамыленный глаз. – Она обернулась и подмигнула мне. Сверкнул бисер на ещё одной расшитой блузке. Вот только на этот раз блузка была цвета слоновой кости, и бисер на ней отливал всевозможными оттенками коричневого.

– Надеюсь, – попыталась улыбнуться. Надеюсь, проснусь раньше, чем придётся писать отчёт по проделанной работе. – Проверяете знания? – кивнула на стол.

– Мы сегодня творческому подходу учились, как раз к слову, – ответила Ирмалинда. – Здесь пятьдесят штук рецептов травяного отвара. Для успокоения, для бодрости, для крепкого сна.

– Полезный предмет! – я искреннее восхитилась.

– Не станут мастерами магии, так хоть гостю смогут угодить, напоить чаем, – она хмыкнула. – Как ваши ученики? Начинают проявлять себя во время лекций?

Да, на молчаливых подопечных я тоже успела пожаловаться. Ещё позавчера.

– Сегодня у нас случился очередной сбой, – призналась я. – Ученикам было не до учёбы, поскольку они вовсю обсуждали маскарад.

– Ах, – Ирмалинда мечтательно выдохнула, – маскарад…

– Важное событие?

– Конечно, – ответила Ирмалинда, не колеблясь. И тут же спохватилась: – Точно, вы ведь не местная! Хотя для нас этот маскарад так значим, что мы считаем, будто о нём знают все на свете. И заблуждаемся. Маскарад… он в Вейзене проводится каждый год, и это священный долг каждого академиста – на нём побывать. Я и сама не пропускала ни один, что таить, только в последние пару лет стала слишком старой для того, чтобы веселиться. Но вы обязательно съездите, ещё успеваете. – Она взглянула на круглый циферблат ярко-желтых часов. – Где-то через часа полтора начнут кататься омнибусы от ворот нашей академии и прямиком до центральной площади Вейзена! Они предназначены для академистов, но вы, думаю, вполне сойдете за свою, – Ирмалинда подмигнула.

– Как вообще появилась идея этого маскарада?

– О-о, – протянула она. – Вы, главное, успейте к самому началу. Там каждый год рассказывают одно и то же, так что многие приходят позднее. Но вам, посещающей маскарад в первый раз, эта история точно должна понравиться.

Я посмотрела в сторону окна. Четвертый этаж, никакие деревья сюда не дотягиваются. Так что превосходно видно небо, постепенно сменяющее лазурную голубизну на более основательную, васильковую. Через полтора часа на небе уже распластается закат. А там и до темноты недалеко.

– У меня и одежды нет подходящей, – призналась я, – что уж говорить о маске.

– Маски – это условность, – Ирмалинда махнула рукой, будто пыталась прогнать невидимую муху. – Будь вашим собеседником кто-нибудь более рассудительный, он бы так и сказал, что мы и без маскарадов никогда не снимаем маски… А вот платье мы вам сейчас подберем, у меня много интересного есть в закромах. Если вы, конечно, не побрезгуете.

Я не успела окончательно решить, поеду ли на маскарад, а Ирмалинда, легонько отодвинув меня в сторону, уже принялась вытаскивать из-под кровати самый настоящий чемодан.

– Здесь всякое, – объяснила она. – То, что я уже не ношу, выкинуть жалко, а отдать некому. Какой у вас любимый цвет? – Ирмалинда внимательно посмотрела мне в глаза, и по телу отчего-то побежали мурашки. – Вашим глазами пойдёт малахит. Было у меня одно платьице.

А как, интересно, на моём родном языке называется тот камешек, который я сейчас исследую? Больше всего похож на хризолит, и все-таки это не он. Хризолит когда-то чрезвычайно нравился моей маме, она носила подвеску, которая цепко удерживала ограненный камень. Я вдоволь успела его рассмотреть.

– Вот и оно. Помялось все-таки, но ничего… Быстро выпрямится. Бархатное. Дорого оно в своё время обошлось моему мужчине.

Ирмалинда протянула платье, и я послушно его взяла. Мягкое… Качество, свойственное всему, к чему я прикасаюсь в этом странном мире. Темно-зеленое, поблескивающее серебром не хуже настоящего камня. Как сказал бы автор местной геологической книжки, блеск жирный – ткань так и лоснится.

Я развернула сверток. Платье оказалось длинным, почти как черное, которое я ношу, не снимая. Только черное закрывает лодыжки, а из-под подола этого платья они, скорее всего, кокетливо будет выглядывать.

Юбка у него простая, чуть расклешенная к низу. Зато оригинальны плечи – благодаря жестким вставкам выпирают в сторону, преображая силуэт до перевёрнутого треугольника. Талию обхватывает пояс, тоненький в центре, но к концам ткань расширяется, а после и вовсе струится волной. Так что каждый шаг в этом платье сопровождается полётом двух невесомых перышек.

– Двадцать лет ждало своего часа, – заметила Ирмалинда, довольная тем, с каким интересом я рассматриваю её платье. – И хорошо, что дождалось. У меня к нему ещё жакетик есть. Смотрите-ка.

Жакет Ирмалинда достала из шкафа вместе с тонким ароматом ромашки. Он оказался прямого кроя и насыщенного черного цвета, по форме не отличался от мужского (и мгновенно напомнил мне о плаще Гетбера, который я оставила проветриваться на лавке).

– К ночи ведь похолодает, – объяснила Ирмалинда. – Ещё чего не хватало, простудиться. Так что берите и не стесняйтесь.

– Хорошо, – я решила и в самом деле забыть ненадолго о скромности. – Спасибо за то, что поделились нарядом и что так неравнодушны ко мне.

Много ли надо? Дали платьишко, и я уже довольная. Вот так и строим из себя всю жизнь серьёзных людей, а потом, в трудное время, искренне радуемся мелочам.

– А как иначе? – Ирмалинда пожала плечами. – Начинайте собираться, на это ведь всегда уходит в два раза больше времени, чем задумывалось…

Не то чтобы я обладаю всем спектром женских штучек, необходимых для сборов.

Пора бы и в самом деле прогуляться по местным магазинам, аванс до сих пор лежит нетронутым. Купить кое-какую одежду, чтобы не заимствовать у соседки платья, и средства гигиены, поскольку их я тоже заимствую без стеснения. Сегодня как раз узнаю основные маршруты, а завтра или на так называемых выходных можно будет совершить полноценную вылазку.

Рано меня Гетбер позвал с собой. Тогда аванса у меня ещё не было. Так, глядишь, согласилась бы.

И все-таки шампунь у Ирмалинды хороший. Волосы от него мягкие и блестящие, идут ровной волной, не приходится даже расчесываться (да и расчески у меня нет). На занятия я волосы убираю, скручиваю в жгут и продеваю сквозь него карандаш, который случайно обнаружила в ящике стола. Но ведь теперь совсем другое дело. Так что волосы я распустила – они рассыпались каскадом вплоть до середины талии. Я уже и забыла, что у меня такие длинные волосы. Всё время приходится их убирать.

Красивое платье, не поспоришь. Губы бы ещё подкрасить и на глазах соорудить стрелку – все бы студенты глядели только на меня, позабыв о перешептываниях.

– Хороша, – подтвердила Ирмалинда, восхищенно глядя на меня. – Пусть праздник пройдёт, как надо! – И добавила: – Академия будет открыта всю ночь. Так что не волнуйтесь, веселитесь столько времени, сколько будет угодно душе.

Я улыбнулась.

Вообще говоря, моя душа – это автономная часть тела, она не согласует свои решения, например, с моим здравым смыслом. Я бы не очень-то беспокоилась над тем, чтобы угождать этой предательнице.

Ключ от лаборатории на всякий случай спрятала под матрас. Понятно, что предполагаемые грабители первым же делом полезут именно туда, так во всех фильмах происходит. Но ничего более умного я на ходу не придумала, а оставить ключ на видном месте тоже не смогла. Надо будет обеспокоиться надежным тайником чуть позже, куда вернусь. Вместо сна буду пилить дыру в полу. Пол здесь хороший для этих целей, деревянный, а сверху укрыт ковриком.

Я почти обратилась к Ирмалинде ещё раз, чтобы узнать дорогу, которая приведёт меня к выходу из академии. Но потом поняла – выглядеть это будет странно. Я ведь каким-то образом должна была в академию войти, даже несмотря на всю мою неместность. Так что я решилась положиться на наитие. Сколько раз оно меня предавало, не стала считать. В этот раз повезёт. Должно же мне повезти хоть однажды.