Останься в Вейзене - Зарецкая Анастасия - Страница 11

– И вашу истинную речь мне никогда не услышать?

– Твоя магия не спит. Медленно и неохотно, но все-таки она работает. Постепенно наш язык сменит твой собственный. Сама начнешь говорить на нём и продолжишь понимать наш. Это сложно объяснить. Ты сама к этому придёшь, когда испытаешь.

Мы остановились в самом центре сквера.

Я ведь в старших классах и на гитаре играла. Недолго, пару лет, потом стало не до того. Так бы устроила им тут концерт… Всей академией бы собрались, чтобы послушать мои возмущения и крики.

– У тебя есть ещё вопросы? – невинно поинтересовался Гетбер.

– Больше нет. Спасибо. Красивая сказка, – заметила я. – Надеюсь, я не забуду её, когда проснусь. Такой изощренной фантазии я прежде нигде не встречала.

Гетбер вдруг оказался прямо напротив меня. Мне приходилось держать голову слегка приподнятой, чтобы смотреть ему в глаза. Я хмурилась – он улыбался. Наверное, вдвоем мы создавали нечто вроде баланса – наложи друг на друга наши лица, получишь идеальное равнодушие, гладкое, как металлическое лезвие.

Он не стал меня переубеждать. Вместо этого сказал:

– Я сейчас отправлюсь в непосредственно Вейзен, работа… Увы, одним преподаванием не наешься. Не желаешь составить мне компанию? Покажу парочку интересных мест. Пора тебе взяться за изучение этого мира, раз уж ты оказались его невольницей, – Гетбер чуть улыбнулся.

Я произнесла ему в укор:

– Вот вы смеётесь… Но ведь, если вы в самом деле сказали правду, то поводом для ваших шуток служит моя смерть. Не думаю, что это красиво.

Его улыбка сменила тон. Появилась в ней некая горечь – горечь вкупе с насмешливостью.

– Как пожелаешь. Впредь обещаю: никаких шуток, только серьёзный настрой. Суровый и непоколебимый… Не грусти, Варя. Внимательно смотри по сторонам. Ещё увидимся.

Он резко развернулся и сделал несколько шагов в направлении той дорожки, по которой мы шли только что. Я окликнула его вопросом – ещё одним, который возник в голове несмотря на мою собственную уверенность в том, что я больше ничего не стану у него спрашивать:

– Кто вы?

Гетбер посмотрел на меня через левое плечо:

– Тот, о ком не будет написано легенд и исполнено песен. До встречи, Варя.

Я осталась стоять. Когда за Гетбером захлопнулась дверь, я поняла, что он забыл забрать у меня плащ. Но не стала догонять. Оставила несчастный лежать на лавке, ставшей свидетельницей наших откровенных бесед.

Чужого мне не нужно.

Ни плаща, ни мира.

Лаборатория все-таки обнаружилась. Она чем-то неуловимым напомнила лаборатории, в которых мне удалось поработать самой (а было таковых аж три). Те же широкие столешницы, ящики под ними и полки – над. Множество реагентов с пожелтевшими от времени этикетками. Есть даже что-то вроде приборов, правда, прежде чем ими пользоваться, надо сначала понять их функции. На отдельном столике, возле большого окна, световой микроскоп старинной модели. Я немного покрутила винтики, но так и не смогла его настроить. Нужно будет заняться этим позднее, в солнечный день.

Размах, само собой, куда скромнее, чем в современных научно-исследовательских институтах. По сути, это лаборатория – каморка, нечто вроде подсобного помещения в конце коридора, которое расчистили от одного хлама и завалили другим. Заполнили более-менее интересным и подходящим оборудованием, которое удалось найти в академических запасах, как шепнула по секрету Ирмалинда. Правда, произошло это ещё в прошлом году, так что и более-менее приличное уже успело запылиться.

И все-таки эту лабораторию Феранта мне показывала с гордостью – гляди, мол, целый исследовательский центр в твоём распоряжении! Встретила меня во время обеда, вскоре после того, как Гетбер поделился со мной своими соображениями. И повела смотреть.

Я отчего-то ничего у неё не спросила. Но боялась не того, что Гетберу выпишут выговор за излишнюю болтливость. А того, что она сначала зависнет на несколько секунд, а затем покивает головой и выдаст, что Гетбер сказал чистую правду.

И ещё мне наконец сообщили расписание. Четыре пары в неделю, одна в день. По паре в понедельник и вторник, ещё две – в четверг и пятницу. В среду я официально работаю в лаборатории. Во все остальные дни – как повезёт.

И даже объяснили, сколько я буду получать. Не так уж и мало, зря Гетбер прибеднялся. На месячную зарплату можно купить штук семь неплохих платьев (если поверить словам Феранты о том, сколько стоит платье в количестве одной штуки), и при всём этом тебя обеспечивают жильём и питанием.

Феранта ушла, а я осталась в лаборатории разбирать банки и бутыльки. Что-то местные жители в химии все-таки понимали, они открыли и использовали многие химические вещества, привычные нам (хотя, возможно, стоит поблагодарить внутренний переводчик, что сам определяет вещества и подставляет на этикетки знакомые слова вместо абракадабры). Занятая ревизией, я ненамеренно пропустила ужин. Очнулась, уже когда за окном полностью стемнело.

Следующий день прошёл в том же духе: сначала лекция, потом наведение порядка в лаборатории. Лишь Гетбер не попался на глаза… За полностью свободную среду я закончила уборку, упорядочила все реагенты и даже завела журнал, гордая тем, что уже завтра смогу начать работу. А какую именно?

Вечер провела за книгой. Взяла её в самодельной библиотеке с лягушками (как пройти в настоящую, я не имела представления, а Ирмалинды, знающей каждый уголок академии, рядом не оказалось). Это была единственная книжка из всех, в названии которой упоминались минералы.

Хорошая книга, в духе советских учебников. Тщательный и методичный разбор того, какой формы бывают кристаллы и каким блеском они отливают. Пожалуйста, всё изучено. Гетбер говорил – никаких знаний у них не накоплено, нет ничего, что послужило бы точкой опоры. А оно вон как оказалось. Может, им попросту не так уж хотелось вникать?..

Я нагружала себя заботами и ничуть не жалела – лишь чтобы к вечеру заканчивались силы и сон приходил за одно мгновение. И каждый раз просыпалась там же, где и уснула. Так что покидать кровать день ото дня становилось всё тяжелее. Но всё-таки разное бывает в жизни. Читала я книги, где спустя тысячу страниц мы узнаем, что всё происходящее герою приснилось. Кто сказал, что со мной не может такого быть? Но пока что книга только начата. До тысячи страниц ещё далеко.

Так и наступил четверг.

В этот раз Ирмалинда не стала меня провожать: дорогу я уже знала и сама. Все мои занятия происходили в одном и том же месте, с одними и теми же учениками. Удивительная стабильность для такого сумасшедшего мира.

Впрочем, в этот раз учёба у нас шла, скрипя и тяжело дыша, как старая больная лошадь. Глаза у студентов блестели, но только не из-за безграничной любви к моему предмету. Над столами летали шепотки, но к теме лекции отношения они не имели. А я ещё и тему выбрала не из простых. На прошлом занятии мы постигали отличия между классами веществ, а сегодня изучали качественные реакции, которые позволяют определить, из каких катионов и анионов состоят эти вещества. Поскольку кое-какие реагенты в моём исследовательском центре все-таки имелись, завтра я хотела провести демонстрационную лекцию, показывая фокусы с тем, как раствор меняет цвет с одного на другой или в одно мгновение образует густой осадок. А сегодня давала ко всему этому теорию. Вот только без наглядной картинки студенты совсем не желали воспринимать бесконечный поток формул.

Я не сдавалась. Стучалась, пока не проснётся интерес. Но, видимо, сегодняшним утром интерес моих студентов воспользовался маской для сна и берушами, так что всё ему было нипочем.

Всё-таки я выдала весь запланированный материал. Не зря же разрабатывала его, встав за несколько часов до завтрака. Но никакой уверенности в том, что он достиг своих слушателей, у меня не было.

Едва прозвенел звонок, как студенты сорвались с места, будто невероятно спешили на обед или в уборную. Недолго думая, я окликнула Герту – девушку, что запомнилась мне с первой лекции. Она покидала аудиторию одной из последней.