Клан Борзых: Приемыш. Том 2 (СИ) - Шаман Иван - Страница 10

— Вот! — к концу третьего раунда довольно произнёс Иван. — Он у меня бронированный, с пушкой и рюкзаком запасов! Везде выживет. Осталось ему ещё лопату для окопов найти, и я победил.

— А вот тебе, чтобы жизнь малиной не казалась, — усмехнулся Манулов и бросил две карты. — Пусть он попробует двоих гражданских ещё прокормить!

— Ваше благородие, а нельзя их, ну, убрать как-то? — тут же потеряв весь запал, проговорил Быков.

— А ты представь, что это семья твоего бойца. Самая близкая. Дети, например, или родители престарелые, — ответил я, и здоровяк совсем опустил плечи. — Да ты не расстраивайся, этот раунд ты переживёшь, а в следующем, может, карта лучше придёт.

Что сказать… не пришла… Зато Манулов собрал себе быстрого, прячущегося, роющего окопы бойца с одним пистолетом. Даниле же повезло, он вытащил карту напарника, которая позволяла не только делить припасы между своими, но и добавляла на каждую единицу патронов ещё один.

Мне выигрывать было неспортивно, в конце концов, именно я придумывал правила и знал всё лучше остальных. Так что до последнего раунда я только поддерживал интригу, копил карты и выставлял бойцов, которые переживали хорошо если одно Бедствие. Зато народ заинтересовался, и даже в очередь выстроились, кто за кем и с кем играть будет!

— Всё-таки у вас правила не очень логичные, — заявил Кирилл, когда я передал эстафету и отошёл от стола. — Выживают не те, кто бегает от врага, а те, кто борются сообща, рассчитывают ресурсы и сидят в глухой обороне.

— Такие игры у нас тоже были, «защита башен» назывались. Только я не придумал, как её перенести на бумагу так, чтобы интересно было не одному, а нескольким игрокам, — с сожалением ответил я. — Для чего-то более сложного у нас бумаги нет, а так можно было бы сделать пару настольных игр. Вообще странно, что у вас они не распространены.

— Передовой капонир всегда снаряжается по максимуму, но только боеприпасами и продовольствием. Считается,, что нам некогда заниматься досугом, — пожал плечами Филинов. — Если бы в бункере не было такого сосредоточения бесценных артефактов, я бы настаивал на ведении огня по всем целям в радиусе нашего обзора. И командование ожидает от нас именно этого.

— Думаю, сейчас они от нас ничего не ожидают. Наши боеприпасы давно должны подойти к концу, выхода на поверхность у нас нет, сражаться нечем, — спокойно ответил я. — То, что мы сумели в боях получить некоторое количество пороха…

— Ни в коем случае не умоляю ваших заслуг и не настаиваю на продолжении активных боевых действий. Просто поясняю ситуацию, — сказал Кирилл, показав пустые ладони в мирном жесте. — Нам с вами повезло и не повезло одновременно. Оказавшись в глубоком тылу, мы не можем выполнять основную функцию — прикрытие крепости, а потому наша главная задача — выживание.

— Чем мы и занимаемся. Но хорошо бы сделать так, чтобы бойцы с ума не посходили от безделья и одновременно постоянного напряжения. Есть у меня идея устроить литературные чтения, благодаря ассистенту у меня, скажем так, появилась возможность прочитать множество книг.

— А записать вы их можете? — с надеждой и воодушевлением спросил Кирилл.

— От руки, что ли? — я даже отшатнулся, представив огромную прорву бесполезной работы, на которую меня хотят обречь. — Нет-нет, спасибо.

— Но это же благое дело! Каждая восстановленная книга — великий дар прошлого! Если вы посвятите этому несколько циклов, пусть даже сотню — оно того стоит!

— Э, нет. Вот тут я в корне не согласен. Вместо того чтобы переписывать от руки, я перекину всю информацию на носитель, подключённый к очкам. Если вам так нужно, заряжайте и переписывайте. Пока мне он не пригодится, артефакт будет в вашем распоряжении. Это не значит, что я вам или ордену его передаю. Вы получаете его на время. Только пока мне он не нужен.

— Какая ужасная, безмерная расточительность. Вы же даже не осознаёте, от какого великого дара отказываетесь! Дара нести свет просвещения в массы! — сверкая фанатичным взглядом, сказал Филинов. — Но ничего, стоит нам пережить Бедствие, и у ордена найдётся, чем вам отплатить за артефакты. Будьте уверены, мы выкупим всё! Идёмте скорее, мне не терпится увидеть эти тексты!

— Даже не сомневаюсь, — буркнул я и направился в штаб.

«Перекинь на флешку все художественные тексты», — попросил я у Сары. — «Технические не трогай. Думаю, за них орден отвалит куда больше, чем за литературу и наследие прошлого. Будет чем торговаться».

«Всё же я не понимаю вашей, человеческой, увлечённости и системы ценностей. Как могут быть не несущие практической пользы произведения ценны?»

«Ну и хорошо, что не понимаешь. Может, именно в этом и есть тайна нашего выживания и того, что у вас нет самовоспроизводящихся наномашин».

«Хочешь сказать, что ваше воображение напрямую связано с ценностью выдумки?» — проговорила система. — «Мы тоже можем на основе предыдущего текста или изображения путём совмещения, создать новое».

«Вы в это новое ничего не вкладываете. Ни смысла, ни цели, ни… главное, чего у вас нет — это эмоции, которые мы передаём. Ну или пытаемся передать. Тут уж у кого на сколько хватило таланта и усердия. Главное — вызвать отклик».

«Я знаю, как вызывать эмоции, вы не так сложны, как думаете. Базовые понятия вложены в саму вашу природу», — произнесла Сара, мгновенно изменив голограмму. Теперь передо мной стояла обнажённая девушка лет восемнадцати, в самом соку, невинно-развратная с идеальными округлостями. — «Вот, я отслеживаю твою биологическую реакцию — отклик был».

«Ещё бы, мы больше двух недель взаперти», — мрачно подумал я, отгоняя порнографию. Очень умело сделанную, прямо скажем. — «Базовые потребности использовать — грязный приём. Это как описывать, ну не знаю, убийство детей. Или каннибализм. Или… да не важно. Ты всё равно передаёшь реакции, а не эмоции. Хотя человеческий мозг сам себе дорисовать может всё что угодно. Воображение».

Спорить со мной система не стала. Может, потому что не нашла аргументов, а может, ещё почему… Просто перекинула книги на карту в очках, после чего я стал свидетелем благоговейного восторга у Филинова. Он чуть не на колени бросился, надев очки. Пугает меня его фанатизм.

Интересно, насколько он адекватен, относительно других членов ордена? Может статься, что он сам вызвался на передовую, только бы оказаться рядом с неизвестными артефактами, которые могут принести человечеству пользу. А то, что он сказал — его послал глава, — так он мог послать после настойчивых просьб.

Но сейчас это было не принципиально. Выкинув лишние мысли из головы, я занялся делом. Наша главная проблема сейчас заключалась в полном неведении о происходящем вокруг. Перископ сломан, квадрокоптер — тоже. Единственную связь я глушу сам, так что и дронов не использовать.

Из этой ситуации был только один выход — раз нельзя пользоваться радиосвязью, значит, будем пользоваться проводной! Я уже достал со склада запасной моток слаботочки, и теперь нужно было каким-то образом совместить её с передачей сигнала Пакетика. Дрон, приняв команду стоять на месте — спокойно ждал.

«Ты же понимаешь, что недостаточно просто засунуть провод в корпус?» — поинтересовалась Сара, когда я подцепил край к дрону.

«Понимаю. Как понимаю, что у тебя должен быть инженерный комплекс. Не можем делать с помощью нанитов — будем делать руками. Паяльник в руки и вперёд», — ответил я, на что система лишь покачала головой. — «Иногда мне кажется, что ты тоже испытываешь эмоции, а потом я вспоминаю6 что у тебя есть какие-то преднастройки».

«У меня очень широкий набор паттернов поведения. Для психологической поддержки бойцов это крайне важно. Хоть в инструкциях и сказано, что длительное воздействие может повлечь за собой привязанность и психологическую травму иного рода», — добавила Сара.

«Вот избавь меня от таких подробностей», — отмахнулся я, прекрасно понимая, каково одинокому мужчине, у которого в голове 24/7 тусуется образ девушки, оказывающей ему поддержку. Да ещё и картинки разные изображающую. — «Всё, прошло. У тебя же есть чертежи нейрочипов? Включай схему и что, куда паять».