Эволюция Генри (СИ) - Ильин Владимир Леонидович - Страница 22

Та укоризненно посмотрела на меня.

— Даже про дар спрашивать нельзя? — Приподнял я вопросительно бровь.

— Это табу. Нельзя. Ты не говорил — я не слышала, понял?

— Понял. Думал, такая красивая кожа — часть твоего таланта. А она оказывается, у тебя и без него красивая.

— Сейчас кастрюлей запущу! — Словно не услышала она комплимента.

— Настолько нельзя говорить? Даже так?

— Вообще нельзя. — Опасливо посмотрев на дверь, а потом, словно желая удостовериться, Летка на цыпочках подошла к ней и выглянула в коридор, и только потом вернулась, сев возле постели. — Ничего с неба не падало, никаких талантов нет. Просто Большая беда, и все. Так получилось, как большой потоп. — Горячо зашептала она. — Ты ведь камень не трогал?

Я уже автоматически отрицательно качнул головой.

— Значит, для тебя все будет хорошо! Может, в свиту к наставникам еще введут! Там только чистые. Без грязи талантов.

— Летка. Но у мэра же есть…

— Это дар!

— А какой дар у Дэвида? — Шепнул я.

А та словно в отчаянии всплеснула руками.

— Перестань спрашивать запретное! Никто все равно не знает! Слухи дойдут про твои расспросы, спину кнутом порвут! — В ужасе расширились ее глаза.

— Теперь понял. Точно понял. — Заверил я ее. — Спасибо тебе. — Искренне добавил я. — Я ж первый день, порядков не знаю.

— Просто побольше молчи, — стала Летка успокаиваться. — С наставниками не спорь, за территорию не уходи. Не дерись, — отчего-то добавила она еще. — И где твои очки?

— Потерял.

— И как ты сейчас? — Округлились ее глаза.

— Что-то вижу. Я же не слепой. — Браво ответил и даже подмигнул. — Не беспокойся, тебя вижу хорошо.

Тем более, что Летка сидела совсем близко. Даже отодвинуться хотела, но я придержал за руку.

— Я давно тут не был, что тут вообще происходит? Где все? Что это за община? Как ты тут оказалась?

— Я — с родителями пришла, — начала она с конца. — Когда стрелять начали, папа с друзьями сюда поехали — тут у нас ранчо недалеко. Хотели переждать, но не получилось. Теперь ранчо часть Грин Хоум. — Понурилась она. — Папу убили черные в первый год, мама у настоятеля Томаса в свите. Я одежду шью. Так и живем.

— Не обижают? — осторожно уточнил.

— Мама не позволит, — дернула она головой. — Но кормят так себе, — перевела она взгляд на котелки. — Спасибо.

— Грин Хоум кормит весь город? Своим не хватает?

— Хватает, — пожала Летка плечами. — Те, кто слушают наставников, получают полные порции. Непослушным кладут треть, — весело посмотрела она и поудобнее устроилась на полу.

— Положи под ноги, — я скинул подушку вниз.

— Да не холодно, — но подушку все равно умостила под пятой точкой.

— И как, с твоим непослушанием, твоей маме еще не нажаловались? — Улыбнулся я, глядя, как она возится на подушке.

Летка в ответ только помрачнела.

— Извини, — тут же отступился, не став лезть в семейные дела. — Слушай, а где весь народ? Улицы будто вымерли.

— Когда Беда случилась, было оповещение, уходить на юг, — дернула девчонка плечом, все еще будучи мрачной. — Вот все и пошли. А там мертвые пробки, дальше только пешком… Еда начала кончаться, люди стали стрелять друг в друга, набежали дикие животные… Потом пришли солдаты и стали наводить порядок. Те, кому повезло — смогли убежать обратно. Я не видела, это те, кто смогли вернуться, рассказали наставникам, а они — нам. Ничего хорошего нет на юге.

— Калифорния — под армией?

— Я не знаю. Вроде, нет. Те еще южнее.

— Мне сказали, мексиканцы переехали в Калифорнию.

— Наверное, — равнодушно пожала Летка плечами. — В городе мало кто остался. Воды нет, света нет, звери с ума сошли.

— А ты не помнишь… — Пожевал я губами. — Или, может, слышала — Лин, из нашей параллели девчонка, она уцелела?

— А, эта. — Словно услышав что-то неприятное, отодвинулась Летка от постели. — То-то ты про мексиканцев спросил, — добавила она с легким разочарованием и собралась было вставать.

— Летка. — Попытался я ее остановить, но та ловко уклонилась от моей ладони. — Да подожди ты. Она меня обворовала!

— Что? — Задержалась та и вновь ухнула попой на подушку.

— Все вынесла. Кошелек, ценности. Еще до беды.

— А вы же с ней…

— Лин отказ из универа пришел, вот чердак и сорвало. Обозлилась на меня, много плохого сделала. Если б не она, может, я на север к родне и не уехал.

— Это как? — Засветились любопытством ее глаза, а я явно оказался прощен — чем-то упоминание Лин ее сильно разозлило.

— Вот так, — скорбно развел я руками. — Я ей доверял. Документы мои уничтожила, пришлось мне к родным ехать, восстанавливать, — добавил я еще капельку лжи.

— Эта может. — Смилостивилась она. — Стерва та еще.

— Вот я потому в глаза ее и хотел поглядеть. — Поджал я губы.

— В монашки подалась, не достать ее тебе.

— Куда? — Опешил я.

— Монашеский орден «Свернутых на всю голову».

— Вот прямо так и называются? — Тряхнул я головой, будто от этого услышанное изменится.

— А?.. Нет. Я не помню, — отмахнулась Летка — Тут сект и орденов, знаешь сколько? Только эти — самые отмороженные. У них настоятельницу камень одарил, она свою паству усиливает.

— Летка, — шикнул я.

— Ой!.. В общем, — добавила она еле слышно. — Говорят, их и патроном не убить. И силы такие, что голыми руками могут камни ломать… Не надо тебе туда.

— Да я уже и сам не хочу, — выдохнул я.

На самом деле — отчего-то радуясь всем сердцем. Значит, с высоким шансом, Лин живая. А что в орден подалась — так с родней ей изначально было не по пути. Я все еще был на нее зол… Но предпочел быть злым на нее живую, чем прощать все мертвой.

— Ты доел? — Прищурилась Летка.

— Как видишь. — Огладил я живот поверх одеяла.

— Наставник велел снять с тебя мерки и сшить одежду, — гибко поднялась она и взялась за край одеяла, собираясь скинуть.

Я автоматически ухватился за него.

— Погоди, я хоть накину что-нибудь, — кивнул я в сторону подоконника, где лежали мои трико.

— Знаешь, в чем мой грех непослушания? — Чуть склонила она голову, продолжая удерживать край. — За что мне треть порции, а остальным — целую?

— В чем?

— Я недостаточно правильно понимаю распоряжения наставников. — Присела она рядом, и уже не сильным движением, а мягким и плавным потянула одеяло, обнажая мое тело.

— Так причем тут…

— Наставник Дэвид приказал снять с тебя мерки так, чтобы тебе понравилось, — прильнула она ко мне, заглядывая в глаза. — И в этот раз я не буду упрямиться. — Коснулись ее губы моих.

Три дня меня не трогали — вернее, было чуть, но исключительно приятным образом. Еда — выше всех похвал, без ограничений и лимитов. Хотя я, в общем-то, старался не наглеть, разрешая себе дополнительную порцию только раз в день — когда приходила Летка, и мы делили прием пищи на двоих.

Девчонка все еще ходила голодной — отчего-то не спешила делиться успехами в понимании «пожеланий» с наставником. Может, боялась новых поручений подобного же толка? А тут, вроде как, по обоюдной симпатии — как оказалось, не только мы приходили на баскетбол пораньше, чтобы посмотреть на девчонок, но и они задерживались, чтобы посмотреть на нас.

Одежду по моей мерке Летка принесла на второй день — плотные брюки, рубашка из немнущейся ткани и два комплекта белья. Все сшито ее руками — так что на похвалы я не скупился. Летке нравилось — стояла, слушала с розовыми щечками. По моей просьбе она пришила пару скрытых карманов в брюках, потому что «мало ли что», и уже по своей инициативе: крепление под чехол для ножа — горизонтальную петельку у колена, на которую пока нечего было подвешивать. Говорит, если выходить из общины — вещь статусная.

Только от ботинок я отказался — пусть практичные, но предпочел им свои «Найки». Хотя Летка предупредила, что одежда в новых условиях держится скверно — и кроссовки стоило бы поберечь. Трава стала жестче, и сам воздух будто бы портил ткань — их швейный цех круглый год обшивал поселение, изготавливая замену. Но меня, вроде как, должны возить на машине, так что решил рискнуть.