Назад в СССР: Демон бокса 3 (СИ) - Матвиенко Анатолий Евгеньевич - Страница 37

Рыжая девица на рецепции глянула с недоверием:

— Вам назначено, э-э, мистер…

Назвать «сэром» она меня не сумела, не глядя ни на какие правила общения с потенциальными клиентами, это было выше её сил.

— Ма-акс Гу-удвин, — я нарочно тянул гласные на южный манер. — Мне назна-ачено. Пла-ачу наличными вперёд.

Пачка баксов, трофеев Лас-Вегаса, извлечённая из толстого бумажника, окончательно убедила: к ним наведался криминальный тип, возможно — наркодилер. Замечательный клиент!

— Одну минуту, сэр!

Ирландский коротышка услышал жалобную историю про безутешную тётушку, желающую излечить племянника от рака предстательной железы и готовую отдать его индейскому колдуну для исцеления за больные деньги — двадцать тысяч долларов.

— Чушь собачья, — согласился юрист.

— Так и я о то-ом же, сэр! Посоветуйте, этот уро-од нарушает законы штата Калифорния?

— Само собой, Макс. Если афера состоится, готов представлять ваши интересы в суде. Разденем самозванца до нитки, плюс получит срок за незаконную медицинскую практику.

Как раз то, что мне устроит вице-губернатор Коллинз. Нам не нужен такой хоккей.

— Проблема в то-ом, сэр, что колдун наста-аивает на отъезде. Где он может безнаказанно шаманить?

— За пределами США — много где. Для столь сомнительных афер предпочитают Пуэрто-Рико. Наши законы там не действуют, свои… несовершенны. В общем, если ваша родственница согласится на Пуэрто-Рико, вряд ли какой американский адвокат в состоянии помочь. Настаивайте на любом из наших штатов.

— Сэ-энкс, сэр! Вы очень помогли.

Значит, Пуэрто Рико. Ассоциированная территория со своими либеральными законами. Кстати, нужно их почитать, пока есть время. Ради десяти миллионов стоит напрячься.

Пока я налегал на книги в местной библиотеке, в Минске протекал очередной тур бракоразводного процесса — без какого-либо моего участия. Всё уже подготовлено и решено, бумажки истребованы, Рапопорт раньше времени вышел из отпуска.

Судья была та же, народные заседатели другие. Виктория заявила, что готова отказаться от иска, мой присяжный поверенный (шутка, таких нет в СССР) предложил ей не торопиться, так как уже ответчик настаивает на расторжении брака, он фактически распался, стороны проживают на разных континентах и не планируют съезжаться.

— Тогда я требую алиментов! — немедленно выпалила истица, снова сэкономив на адвокате.

Мой представитель вывалил справку с почты, из которой следовало, что с лета восемьдесят четвертого года и по сей день истец получила в счёт алиментов равными порциями ежемесячно двадцать три тысячи рублей. Ответчик выплачивает деньги в добровольном порядке и не уменьшил субсидирование, несмотря на то, что у него на иждивении находится старшая дочь, а также сестра истицы.

— Но он зарабатывает огромные деньги! — пыталась возмутиться Виктория.

— Кто же вам мешает? — спросила судья, впечатлённая размером переводов. За двадцать три тысячи покупается кооперативная двушка в Минске с раздельным санузлом плюс новенькая ВАЗ-2106, абсолютно недостижимое счастье для значительной части жителей белорусской столицы. — Валерий Евгеньевич трудится в спорте с детства, вы хотите присвоить плоды его подвига? Я вправе указать в решении, что каждый супруг содержит одного ребёнка и не выплачивает алименты на второго. Кстати, Семён Маркович, какова позиция ответчика относительно проживания детей?

— Всё очевидно! Как фактически сложилось, старшая дочь с ним в США, сын — с матерью. Вот заявление с подписью ответчика. Он настаивает на свободном доступе к сыну в каждый приезд в СССР и не возражает, чтобы истец встречалась с дочерью Марией, посещая для этого Америку.

Народные заседатели, возненавидевшие Вику после справки о двадцати трёх тысячах, зло усмехнулись. Америка, детка, это тебе не Бердичев, взять и прокатиться вот так запросто — не выйдет.

— Суд удаляется на совещание для вынесения решения…

«Удаляется» — это эвфемизм вместо слова «выметайтесь». На самом деле, судья с народнозаседательствующими понятыми осталась на месте, за дверь выкатились истица и Семён Маркович.

— Кстати, уважаемая Виктория Львовна. Поскольку на решение суда это не повлияет, сообщаю вам приватно, в коридоре. Мой клиент опасается, что вы снова будете тратить алименты на содержание сожителя, но не ребёнка. В случае, если появятся основания так полагать, он будет переводить по тысяче в месяц своей матери, та пусть оплачивает расходы на внука целевым образом — на одежду, питание, позже на школьную форму. На какую сумму вы готовы подтвердить ежемесячные расходы для Ивана?

Когда Рапопорт рассказывал мне по телефону об этой сцене, он горестно вздохнул. Старому адвокату бесчисленное количество раз приходилось видеть человеческую низость, но удалось не утратить восприятие. Супруга, после вступления решения в силу — уже с приставкой экс, побелела как полотно, потом разразилась нецензурной тирадой. Грозила всем и вся, правда — непонятно чем конкретно.

Её прервала секретарь судебных заседаний, пригласив в кабинет. Судья огласила резолютивную часть решения: брак расторгнут, в принудительном взыскании алиментов отказано, дочь остаётся с отцом, сын с матерью. Решение может быть обжаловано в суд города Минска, полностью копию решения с мотивировочной частью истец и представитель ответчика вправе получить в канцелярии.

— Валерий Евгеньевич! Вы таки выиграли суд, но я вас не поздравляю. Разрушение брака — всегда трагедия, поэтому соболезную.

Голос в телефонной трубке звучал без малейшего оттенка иронии.

— Да, Семён Маркович. Вы замечательно потрудились. Кроме обещанной суммы гонорара…

Знал бы Рапопорт, как калифорнийский проходимец подозревал меня в антисемитизме… В каждой нации находятся субъекты, дающие ненавидеть всю нацию. Но презирать всех на Земле — перебор.

— Ой, таки не нужно по телефону. Товарищу майору это неинтересно.

— Хорошо. С вами свяжутся в СССР. У меня последняя просьба. Срочно нужна справка из иняза, что Ольга Львовна Щеглова закончила девять семестров обучения, включая сведения о пройденных дисциплинах, а также результатах зачётов и экзаменов. Буду устраивать её в один из калифорнийских университетов.

— Ой вей… Сестра бывшей⁈ Молодой человек, со справкой помогу, но не более. Станете разводиться, у меня есть замечательные друзья в Соединённых Штатах. Обращайтесь!

И этот туда же… Хорошо, что Оля давно спит на втором этаже, свернувшись калачиком, и не слышит. Я тихонько поднялся по лестнице, скинул трико и улёгся рядом, не раскручивая на секс. Она не откажет, но завтра Леон Спинкс. Пусть меня как можно больше переполняют неутолённые желания, они дают силу. Тем более рано вставать, предстоит катить в Сан-Диего, это более полутораста миль на юг штата, где состоится бой.

Если думал сразу уснуть, то нарисовалась индейская хижина, фигвам называется.

— Развели? — голос сонный, но отчётливый.

— Да. Когда решение вступит в силу, будет не адюльтер с женатиком, а вполне добропорядочное сожительство двух свободных. Спи!

— Ну уж нет… Такое событие нужно отметить.

Её настойчивая и шаловливая рука уверенно нащупала то, что надо. И как я мог устоять?

Впрочем, утром чувствовал себя прекрасно. На триста девяносто пятом шоссе пристроился за машиной Дона, так и катили парой. Машка дрыхла сзади, а мы обсуждали ставки.

— Ты — фаворит четыре к одному. Три с половиной к одному, что нокаутом. Утром звонила в Сан-Диего. В лоб мало что поднимем.

Это я понимал. Как и то, что практически сразу после боя начнёт трезвонить Коллинз. Ну, не совсем сразу. Несколько часов или даже сутки обождёт, чтоб не выдать нетерпения, торгашеская морда.

— Второй раунд — нокаут. Все наличные на него!

— Сто тысяч… Ты уверен?

— Нисколько. Но смотри сама. Если буду танцевать долго, часть энергии Ци уйдёт. Думаю, прорежется вице-губернатор со своим голубым чадом, мне понадобится полная батарейка — без остатка. Через месяц дерусь с младшим Спинксом, идеальный интервал, чтоб восстановиться.