Назад в СССР: Демон бокса 3 (СИ) - Матвиенко Анатолий Евгеньевич - Страница 2

Если Марв настаивал на «убей!» или «переломай ему кости!», Дон действовал тоньше. Я слышал его маневры на переговорах, у мерзавца действительно имелся недюжинный талант. Он втирал, что моё олимпийское чемпионство громко звучит и играет рекламную роль, но на самом деле я — ноль без палочки, на профессиональном ринге зелёный салага, «ваш мастер» завалит русского уже в первом раунде, поэтому нашей стороне важнее гонорар за участие, а не за победу, на неё не рассчитываем. Вот так, проехавшись по ушам владельцам других конюшен, промоутер после смерти Роджерса подписал меня на девять боёв в течение восемьдесят пятого и начала восемьдесят шестого года. По меркам любительского бокса — вообще ничто, за десяток дней на чемпионате СССР дерёшься пять раз, если выходишь в финал. Здесь же каждый поединок представлял собой отдельное шоу с долгой рекламной раскруткой.

Считая меня чистоплюем, Дон предложил мне являться на предматчевые интервью в прикиде банковского клерка — в строгом сером костюме с белой сорочкой и галстуком. На рожу я цеплял очки в тонкой оправе с дымчатыми стёклами. Пиджак смотрелся кургузо и нелепо, ни один портной в мире не пошьёт его элегантно на фигуру массой почти в сто кило с перекачанными мышцами. Мне бы выпирающую рукоять кольта в подмышечной кобуре и радиогарнитуру в ухо — готовый спецагент Сикрет Сервис, охраняющий его президентское величество.

В таком виде а-ля портовый грузчик в костюме интеллигента я выходил под софиты, где моя очередная будущая жертва уже прыгала в трусах и с голым торсом. Чтоб не холодно было — боксёрские перчатки на руках. Я проглатывал кучу оскорблений, вежливо улыбался и обещал показать хороший бокс, чем ронял ставки за себя в пол. Это было похоже на чудо и мало общего имело с логикой, но факт: против меня ставили от пять к одному до восемь к одному, несмотря на отсутствие поражений, частые нокауты, два жмура, олимпийское золото… Американцы — странные люди.

Я лихо переколотил всех девятерых. Парни были совершенно разные, кто пытался действовать сравнительно правильно, в кубинском духе, кто фиглярничал, кто замыкался в оборону, кто менял по ходу дела лево- на правостороннюю стойку. «Головастики» пытались рассечь мне бровь. Удары открытой перчаткой получал практически в каждом бою, хоть бы кто услышал замечание от рефери!

Каждый имел нокаутирующий удар. Справиться с ними было сравнительно не сложно, но любая ошибка стоила такой плюхи, будто в лоб прилетело лошадиным копытом. Приходилось быть предельно внимательным.

Даже если видел явные прорехи в защите, я не ронял их на канвас в первом раунде. Спарринг-партнёры в супертяжёлом весе дефицитны, а тут — халява, дерись сколько хочешь Да и зрителям нужно потешиться. Рискуя получить тем самым копытом, кружил противника несколько раундов и только потом выключал им свет.

С каждым боем мне доставался всё более крутой зал, вплоть до больших при казино и роскошных гостиницах. Это пацаны Марвина начинали в прокуренных коробках с низким потолком. Я тоже ходил на их бои, много смотрел по телевизору. Убеждался: одинаково, что в поединках нижайшего уровня, что за звание чемпиона мира, судьи хреново засчитывают лёгкие удары, не причиняющие видимого вреда. Вот если врезал в ухо, а попал в затылок, и соперника повело, ты — молодец, хоть бить по затылку как бы запрещено.

На январь восемьдесят шестого был назначен десятый в США и уже довольно высокорейтинговый бой, победитель которого получал право драться с чемпионом мира, обязанным защитить свой титул. Но тут меня настигли новости из Белоруссии.

Виктория, в начале весны восемьдесят пятого родившая сына, что интересно — назвали Иваном, как я и хотел, подала, наконец, на развод. Общались мы мало, но у меня создалось впечатление, что первоначальное намерение «без тебя справлюсь» со временем растворилось без следа. Она не могла не заметить: сбываются мои негативные прогнозы. Наверно, докатились слухи о моих победах в США, и что постепенно выползаю на позицию претендента за звание чемпиона мира, причём чемпион уже получает от ста тысяч долларов за бой. Я столько не зарабатывал раньше, первые пару схваток, подогнанные Доном, были в вообще в минус, промоутер подкидывал мне несколько тысяч дольцев авансом, чтоб не опух с голоду и не остался без бензина для «форда». Умолчу про тотализатор, там, естественно, приплывало намного обильнее. Только начиная с шестого последующие бои принесли уже что-то ощутимое. А в США необходимо иметь официальные доходы. Текущая жизнь пусть оплачивается неучтённым налом, но вот покупка новой машины или недвижимости, тем более на серьёзный дом буду вынужден брать кредит, требует задекларированных сумм, обкусанных подоходным налогом.

Экс-благоверная решила, наконец, не только расторгнуть брак, но и взыскать алименты, в том числе — с американских денег. Причём оформить судебное решение тайно, не поставив меня в известность. Наивная!

К тому же ей не удалось перерегистрировать домовладение. Нотариус в областной конторе, как рассказывала ма, пришла в ужас при виде доверенности с «буржуазным» американским орлом на печати, долго бегала-советовалась, наконец, с облегчением отказала, сославшись, что гражданское законодательство БССР не предусматривает обременений при удостоверении сделки дарения, следовательно, доверенность нужно переоформить. Вика пожертвовала минской пропиской и поставила в паспорт штамп Минского района, теперь её с двумя детьми не выселят из Ждановичей, даже если жильё перейдёт в разряд государственного.

Как мало я знал, на самом деле, свою супругу! Благодаря Виктории в очередной раз убедился: жадность человеческая не имеет пределов. Я не виню кого-то конкретно, просто констатирую факт, такова людская природа. Сам не лучше, только в каждой своей ипостаси умел обеспечивать себя сам, а не отбирать у других. В отличие от…

Но лучше по порядку. Чему не был свидетелем — рассказываю со слов.

Поздним декабрьским утром тысяча девятьсот восемьдесят пятого года секретарь судебных заседаний народного суда Минского района Минской области, не выпуская из рук чашку с горячим чаем — в старом двухэтажном здании на Логойском тракте топили плохо — вышла в коридор и позвала:

— Участники процесса по иску Матюшевич Виктории Львовны к Матюшевичу Валерию Евгеньевичу, зайдите в кабинет судьи.

Бракоразводные процессы не проходили в зале заседаний, он был плотно расписан для слушания уголовных дел. Представители сторон садились буквально в метре друг от друга у стола судьи, равнодушно-деловые, если речь шла о формальном завершении давно решённого, или готовые вцепиться друг другу в волосы и в горло. Порой доходило до вызовов милиции и штрафов за нарушение порядка.

— Истец Матюшевич?

— Я! — к секретарю шагнула высокая красивая женщина в дорогом зимнем пальто, её портили лишь следы усталости на сильно накрашенном лице. Даму сопровождал крупный полный мужчина под два метра ростом.

— Вы — ответчик Матюшевич?

— Слава богу — нет. Он не придёт, — заверил спутник истицы.

Позади раздалось вежливое покашливание, чтоб обратить на себя внимание.

— Я представляю интересы ответчика. Семён Маркович Рапопорт, областная коллегия адвокатов. Вот ордер.

Обернувшись к нему, секретарь улыбнулась. Пожилой сухонький еврей считался любимцем младшего судебного персонала, потому что вне заседаний непременно таскал им конфетки, печеньки или кусочки халвы, оттого выписки из уголовных и гражданских дел получал быстро и вне очереди. От секретаря не укрылось, что его появление было крайне неприятным сюрпризом для истицы и её эскорта, те ограничились юридической помощью лишь в составлении заявления в суд и далее рассчитывали справиться сами. Сэкономили? Если Семён Маркович ввяжется в борьбу всерьёз, а иначе не бывает, экономия вылезет боком.

Пожилой юрист накинул поверх костюма тёплую жилетку мехом внутрь, ручки непрерывно потирал, истица с мужчиной остались в верхней одежде, хоть в судейском кабинете рычал тепловентилятор, и было несколько приятнее, чем в коридоре.