Красная дорама (СИ) - Кащеев Денис - Страница 34

Хм, вот это прокол! Давненько, блин, их не было…

— Да, да, конечно, — поспешил кивнуть я. — Так погрузился в этот наш английский, что обо всем на свете забыл! — буркнул уже не столько для ученицы, сколько для ее присутствовавшей при разговоре онни.

— Как можно забыть ТАКОЕ⁈ — в кои-то веки нисколько не помогла мне в затруднении Хи Рен.

— Сам вот удивляюсь, — потеряно развел руками я. — Просто все мысли были об уроках, а они у меня в программе к календарным датам не привязаны…

— Да, но День Солнца… — некстати зациклило девочку.

— Беги уже, а то опоздаешь! — строго заметила ей тут Джу Мун Хи.

— Да, да, уже ушла! — подорвалась-таки школьница — и пташкой выпорхнула из квартиры.

— Поразительная сосредоточенность на работе, — усмехнулась мне товарищ Джу, когда дверь за моей удивленной ученицей захлопнулась. — Сказала бы даже, похвальная — если бы, конечно, речь шла не о Дне Солнца!

— Совсем закрутился, — продолжил оправдываться я. — Никогда ведь раньше не преподавал, уроков не составлял… Просто мозги закипают — как себя зовут, и то забываю!

— Если понадобится — обращайтесь, напомню, — хмыкнула моя собеседница и удалилась к себе.

Ну а я пошел готовить урок — получается, на послезавтра.

* * *

В концерне рабочий день сегодня, естественно, тоже заканчивался на час раньше, но вовсе не по случаю завтрашнего великого праздника, а как раз из-за собрания. Не знаю уж, почему нельзя было начать общественные мероприятия часом позже, но сделано было именно так. Да и никто особо не возражал, надо думать.

Офис к моему появлению в нем словно вымер — кроме охраны на проходной, по пути в зал, где мне предстояло выступить перед товарищами, я не повстречал ни души — ни на лестницах, ни в коридорах. Не оказалось уже никого и в комнате курьеров, а вот Сон, к которой я — уже, признаться, без особой надежды застать в приемной — забежал по пути сдать командировочное, еще была на боевом посту — правда, тоже уже собиралась уходить. Но документ у меня приняла — пусть и не без ворчания.

На место — в одну из лекционных комнат того самого Музея Заслуг, куда собирались поместить прославивший недавно наш отдел экземпляр «Нодон синмун» — я прибыл без пяти минут четыре.

Помещение было уже набито битком, причем, в отличие от утренних газетных чтений, заполняла его сейчас исключительно публика моего возраста и младше. Ну да, собрание же проводит Социалистический союз патриотической молодежи, так что старикам здесь не место…

Из троллейбусных обмолвок Пака и застольных разглагольствований Хи Рен я уже составил достаточно внятное представление о том, как устроен здешний социум — кое-что, конечно, пришлось домысливать, но в целом в сделанных выводах я был уверен. Очевидно, каждый гражданин страны состоял в той или иной общественной организации — причем только в одной, ни в коем случае не распыляясь. Начиналось все со школьников, которых объединял Союз детей — этакая северокорейская пионерия. Принимали туда абсолютно всех, хотя и в несколько этапов — сперва активистов и отличников, под конец — уже остальных. Собственно, все как и в позднем СССР, но если у нас случались и редкие исключения — например, сын священника на свой страх и риск теоретически мог от алого галстука и клича «Всегда готов!» отвертеться, то здесь вроде как сбоев не случалось — ну или та же Хи Рен о таких просто не слышала.

Достигнув 14 лет, граждане организованно поднимались на следующую ступеньку — переходили в Союз молодежи, местный аналог комсомола. Тоже, как я понял, поголовно. А вот дальше уже были возможны варианты.

С 18 лет разрешалось вступать в партию, но туда брали уже далеко не всех. И те, кого так и не признавали достойным (то есть подавляющее большинство), достигнув 30 лет, «расставались с комсомолом»… и автоматически становились членами профсоюза. Это в городе, а на селе таких переводили в Крестьянский союз.

Не оставались без внимания даже беспартийные домохозяйки — для них существовал специальный Женский союз.

Не знаю вот только, как тут обстояло дело с пенсионерами — о них ни Пак, ни Хи Рен при мне не упоминали, а специально я, понятно, не спрашивал.

Свои собрания каждая из перечисленных организаций проводила отдельно от прочих. Заседали часто, пожалуй, даже слишком: по два-три раза на неделе, а то и все четыре. Но конкретно наша ячейка Союза молодежи жила в относительно ненапряженном режиме — собиралась вместе лишь дважды в семидневку. По средам — для обсуждения актуальных вопросов — и по субботам — для пресловутого «подведения итогов жизни». Суть последнего для меня пока, правда, так и оставалась покрытой мраком тайной…

Еще на входе в зал я внезапно подвергся яростной атаке со стороны ответственного секретаря Мина.

— Где вас носит, товарищ Чон⁈ — прошипел тот, налетев на меня коршуном и едва не сбив с ног. — Все уже вот-вот начнется!

— Так не началось же еще! — развел я руками. — А у меня, вообще-то, работа есть!

— Да, слышал, вас плотно задействовала товарищ Джу, — слегка сбавил напор мой собеседник. — И тем не менее! — тут же, однако, снова пошел он в атаку — выше громкого шепота голоса при этом, впрочем, так и не поднимая. — У всех работа! А как теперь, по-вашему, я смогу проверить, хорошо ли вы готовы?

— Так вы же сами передали мне проект речи, — удивился я. — Я там почти ничего и не менял…

— То есть что-то все-таки поменяли? — нахмурился ответственный секретарь.

— Ничего существенного, — заверил я его. — Так, добавил пару ярких образов — но абсолютно в духе вашего текста!

В общем-то, тут я ничуть не слукавил — вполне в духе.

Руки до проекта речи у меня дошли только в метро, по дороге в Пэктусан, и от зашкаливавшего пафоса будущего выступления меня в какой-то момент аж затрясло — соседи по вагону даже оборачиваться стали.

Старательно закашлявшись — будто и прежде это вовсе не нервный смех был, а просто слюна на вдохе не в то горло попала — после чего правда, сторониться меня стали только сильнее — я вышел на ближайшей станции, где наконец взял себя в руки. Дождался следующего поезда — из-за чего, собственно, в итоге и приехал в Пэктусан впритык — снова зашел в вагон и уже там внимательно перечитал текст еще дважды.

И стало мне тут как-то совсем невесело. Чтобы как попка повторить весь этот бред — да еще и с подобающим случаю энтузиазмом — ну, это надо было совсем уж себя не уважать. С другой стороны, переть рогом против системы мне тоже ничуть не улыбалось. Не теперь.

Так что, поразмыслив, я решил избрать третий путь: постараться довести ситуацию совсем уж до абсурда — в собственных глазах — при этом, разумеется, не подставляясь.

Я вернулся к тексту. Его автор — не знаю, был ли уж это сам ответственный секретарь или кто-то из его помощников — ухитрился уместить на одной страничке чуть ли не все шаблоны из недавних выпусков «Нодон синмун» и телевизионных новостных программ — зря я только по утрам тезисы запоминал, все они уже были могучим ураганом учтены. Но кое-чего, на мой взгляд, там все же не хватало — до полного, так сказать, комплекта. За неимением у сочинителя нужного источника вдохновения.

Выявленное «упущение» я и решил исправить.

— Вот это нам и нужно было предварительно согласовать! — всплеснул между тем руками товарищ Мин. — Вы же у нас впервые выступаете по такому важному вопросу!

— Так давайте согласуем, — пожал я плечами.

— Когда⁈ — взвыл мой собеседник. — Уже вот-вот начинаем! И ваше выступление — первое!

— Не переживайте, — лучезарно улыбнулся ему я. — Все будет как надо!

— Ну, смотрите, товарищ Чон! — покачал головой ответственный секретарь. И от его тона в голову мне таки закралась мысль: а может, и правда, ну его фиг? Зачитаю, как было в проекте — от греха? Чего попусту судьбу искушать?

Собственно, я ожидал, что именно так мне товарищ Мин и предложит поступить, но тот почему-то этого не сделал — может, решил, что исходник у меня не сохранился — а за своим экземпляром ему, наверное, тоже пришлось бы куда-то бежать? Но я-то задуманные поправки просто держал в уме…