Его (ЛП) - Сноу Дженика - Страница 9

‒ Успокойся!

Она часто заморгала, отгоняя дурноту, понимая, что должна сосредоточиться, потому что одна лишь мысль о том, что она могла потерять сознание, когда он лежал на ней в явно возбужденном состоянии, была пугающей.

‒ Никто не услышит тебя, Бетани. Бесполезно кричать. ‒ Он позволил переварить услышанное и продолжил: ‒ Я сейчас уберу руку, а ты не завопишь, хорошо? ‒ Это не было похоже на вопрос, больше на утверждение.

Она кивнула, и он медленно убрал руку.

‒ Если никто не услышит меня, зачем ты меня останавливал? ‒ Бетани все еще тяжело дышала, но состояние близкое к обмороку отступало.

‒ Потому что мне не нравится этот звук. ‒ Он наклонился к ней еще ближе, и Бетани затаила дыхание, ожидая, что он сделает дальше. Когда их губы оказались на расстоянии дюйма друг от друга, она отвернулась, но Эйб предугадал ее движение, схватив за подбородок и повернув ее голову обратно, чтобы она опять посмотрела на него. Он потерся явно возбужденным членом о ее пах, и она возненавидела реакцию своего тела, которое начало наполнятся теплом. Его член уперся прямо в ее киску, и даже через несколько слоев одежды она чувствовала его внушительный размер и длину.

‒ Прошу, не делай этого.

Он прижал ее к себе еще сильнее, вращая бедрами и касаясь клитора, и горячие слезы хлынули из ее глаз.

‒ Тебе нравится, хотя ты и плачешь, Бетани.

Он был прав, и она ненавидела его за это, ей хотелось уничтожить свое предательское тело, которое стало под ним теплым, влажным и гибким. Он отстранился только для того, чтобы посмотреть на ее соски. Без бюстгальтера они, словно горошинки, торчали сквозь тонкий материал. Бетани была так унижена, испугана и из-за этого начала опять плакать, еще сильнее, из-за того, что стала совсем мокрой от его нежных, но настойчивых толчков между ее бедер.

‒ Держу пари, что если я сейчас коснусь тебя там внизу, ты будешь очень мокрая для меня. ‒ Он медленно перевел взгляд с ее груди на лицо. А потом, как ублюдок, каковым он и был, протиснул руку между телами и коснулся мокрой ткани, скрывающей ее киску. Он наклонился к ее уху, убирал прядь волос и сказал: ‒ Я знал, что ты мокрая. ‒ Медленными круговыми движениями Эйб начал ласкать ее киску через ткань. ‒ Я знал, ты ждешь кого-то, кто войдет в твою жизнь и раскроет тебя, заберет из противного тебе мирка, которому ты не принадлежишь. ‒ Он слегка надавил, и Бетани почувствовала, как первые отголоски оргазма пронизали все ее тело. ‒ Я знаю, если бы я продолжал в том же духе, то ты бы кончила, не правда ли? ‒ Он продолжал стимулировать ее клитор до тех пор, пока она не поняла, что если он не прекратит, не желательный для нее оргазм… по крайней мере, она так снова и снова думала про себя… затуманит ее рассудок и, каким-то образом, все будет казаться нормальным. Бетани не хотела просто перестать сопротивляться и подчиниться ему.

Очнувшись от тумана наслаждения, который медленно обволакивал ее, Бетани со всей силы толкнула Эйба в грудь, одновременно сгибая в колене ногу, свободную от цепи, чтобы сбросить его с себя. Наверное, он просто не ожидал такого поворота событий, потому что ей удалось это слишком легко. Но она все же была скована в движениях из-за цепи и понимала это. Казалось, все происходило так быстро, что она просто действовала. Бетани схватила вилку и со всей силы направила ее в грудь Эйба, в это время он наполовину сполз с дивана на пол. Но был сильнее и схватил ее руку прежде, чем Бетани удалось вонзить вилку в грудь.

Казалось, все происходящее уложилось в доли секунды, ужасающие и сбивающие с толку. Он все еще продолжал держать ее за запястье, и вдруг внезапно свободной рукой схватил кофейный столик и отшвырнул его в сторону. Столик разлетелся на куски, ударяясь о камин, и из Бетани вырвался испуганный крик. Он закинул ее обратно на диван за считанные секунды, издав низкий, свирепый и яростный рык.

‒ Мне все равно, что у тебя была хреновая судьба. ‒ Бетани давила ему на грудь, стараясь не выронить вилку, но, в конце концов, прибор с грохотом упал на деревянный пол. Эйб молниеносно завел ее руки над головой, а затем оба ее запястья схватил одной ладонью, и так быстро наклонился к ней, что его теплое дыхание коснулось ее лица. ‒ Я не хочу тебя, Эйб. Я просто хочу уйти.

‒ Хочешь обратно домой? ‒ закричал Эйб так громко, что Бетани вздрогнула. ‒ Ты хочешь вернуться в этот чертов особняк, где тебя игнорируют, продают тому, кто даст больше денег, как гребаный кусок мяса, наряжают и раскрашивают, потому как, если ты не выглядишь идеально, то быстро получаешь выговор, как провинившаяся собака? ‒ Гнев настолько исказил его лицо, что Бетани отпрянула обратно на диван. Его ноздри раздувались, грудная клетка вздымалась и опадала очень часто, Эйб резко вскочил, так же быстро, как сначала прижал ее, с дивана и направился к выходу.

Бетани приподнялась на руках так, что ей стало видно Эйба из-за спинки дивана. Он был очень напряжен и держался за ручку двери, не нажимая ее. Казалось, прошло достаточное долгое время, прежде чем он все-таки повернул ее и сделал шаг вперед. Порыв ветра был такой силы, что поток воздуха даже достал до нее.

‒ Я вернусь. ‒ Эйб посмотрел через плечо, и спустя минуту повернулся и ушел. Он не хлопнул дверью, и пока она слушала, как он спускался по лестнице, задавалась вопросом, как долго он будет отсутствовать. Внезапно у нее началась паника, что он был настолько зол, что бросил ее здесь, но Бетани подавила этот приступ. Он оставил ее одну, и она должна была найти выход из ситуации. Сможет ли она вернуться домой, выйти замуж за Стивена, будто ничего и не произошло? Уже нет, опыт этого одного дня подсказывал, что она уже не сможет жить как раньше.

Эйб оставил ее одну час назад, для того чтобы прогуляться по периметру особняка, который приобрел год назад, и пытался прийти в себя. Он не хотел ей навредить, и был взбешен ее нежеланием понять, что сделал все это, чтобы помочь ей. Частично Эйб понимал, что Бетани была напугана, ее выкрал из дома… пусть и ненавистного… незнакомец. Но другая часть его души была лишена эмоций и он не понимал, почему она не испытывала чувства свободы после похищения. Возможно, он не достаточно сопереживал, но по-своему заботился о ней. Был ли Эйб одержим, и ощущал ли чувство собственности? Черт, да, он действительно чувствовал это.

Он вынул сигарету и зажигалку из заднего кармана джинсов и подкурил, зажав ее в зубах. Эйб курил редко, но сейчас был сильно взбешен тем, как все складывалось. Глубоко вдохнул и с силой выдохнул. Трели птиц, щебечущих на верхушках деревьев, шелест снующих по траве животных и звуки ветра, раскачивающего ветви, заполнили его мысли. Они находились в глубокой чаще леса, хотя и в черте города. Конечно, Эйб предпочел бы увезти Бетани подальше от привычной ей жизни, но эта берлога была идеальным вариантом для его планов. Позже он планировал перевезти ее еще дальше, в то место, где они могли бы остаться вдвоем и ни о чем не беспокоится. Эйб снова вдохнул и подошел к дереву.

Он облокотился о ствол и позволил себе раствориться в звуках природы и уединения, это помогало расслабиться и побороть гнев, выедающий изнутри. Эйб повернул голову влево и посмотрел на хижину. Он находился достаточно далеко от убежища и мог видеть лишь окно гостиной, но знал: она находится прямо за ним, но не мог ее разглядеть. Не было сомнений, что, возможно, она пытается сейчас убежать, но скоро поймет, что принадлежит ему. И Эйб знал эти лесные места гораздо лучше, чем она знает свой дом, который стал ей тюрьмой на достаточно долгое время.

Он оттолкнулся от дерева и повернулся лицом к хижине. Ее семья уже, наверное, позвонила в полицию, но Бетани еще не знала, что он собрал ее вещи в сумку задолго до похищения. И полицейским может показаться, что она сбежала, избегая нежеланного брака. Она уже была совершеннолетней, была несчастной и, он точно знал, обсуждала свои опасения по поводу свадьбы с этим ублюдком. В Эйбе снова поднялась ярость, когда он подумал об этом мудаке, о том, кто чуть не увел Бетани у него. Затушил носком ботинка сигарету и отшвырнул ее прочь. Гнев бурлил в его крови при мысли о том, что кто-то другой трогал, целовал и владел бы ее телом.