Завоевание невесты (ЛП) - "Минк" - Страница 5

— Я собирался сделать сэндвич.

— Хорошо. — Я не знаю, что еще сказать. Его взгляд блуждает по мне, пока я ставлю торт в духовку и устанавливаю таймер. Я ставлю миску в раковину. — Последний шанс. — Я протягиваю ложку.

— Почему ты сама не оближешь? — спрашивает он, доставая все необходимое для приготовления сэндвича.

Тирнан подходит и смотрит на нас.

— Я всегда на диете.

Диего перестает готовить свой сэндвич и смотрит на меня.

— Ты должна есть то, что хочешь.

— Я бы хотела, — бормочу я. Я начинаю убирать беспорядок, который натворила. Когда я поворачиваюсь, чтобы убрать муку обратно в кладовку, я вижу, что Бэрроу и Тирнан пристально смотрят на меня. — Что?

— Ты действительно умеешь петь, — говорит Тирнан.

Я даже не осознавала, что пою. Это вошло у меня в привычку, когда я выполняю простые задания.

— Она моя. — Диего сильно толкает Тирнана. Тирнан только смеется и поднимает руки.

— Она вся твоя, обещаю, — говорит он, но Диего по-прежнему выглядит так, будто хочет убить своего друга. Я протягиваю руку и кладу ее на Диего. Он расслабляется и смотрит на меня сверху вниз. Он ревновал. Мне хочется прыгать от радости, но я сдерживаю себя... пока.

— Ты попробуешь мой торт, когда он будет готов? — Я пытаюсь сменить тему.

— Да. — Затем он протягивает мне тарелку, на которой лежит гигантский сэндвич. У меня урчит в животе, когда я смотрю на него. На нем даже бекон. — Ты это съешь.

— Хорошо, — соглашаюсь я. Я выхожу вслед за ним из кухни. Полагаю, это место можно назвать столовой. Здесь, похоже, каждый готовит себе сам, но мне интересно, если бы я готовила ужин каждый вечер, ели бы мы все вместе. Я люблю готовить, несмотря на всю эту диетическую хрень, которой мне приходилось заниматься все эти годы. Я сажусь за стол, и меня посещает мысль, что на самом деле я здесь не живу. Это не моя жизнь. Очень скоро мне придется вернуться к реальности.

Диего садится рядом со мной. Он придвигает мой стул еще ближе к себе. Его рука обхватывает спинку стула. Клянусь, он заслоняет меня, чтобы никто другой меня не увидел. Это мило. Я поднимаю взгляд на Диего. Я обрекаю его на разбитое сердце? Я чертовски уверена, что делаю тоже самое с собой.

— Ешь, — приказывает он тоном пещерного человека, который меня заводит. Я откусываю огромный кусок сэндвича и издаю стон.

— Это лучшее, что я когда-либо ела, — говорю я, не заботясь о том, что мой рот набит едой. Здесь я в безопасности. Я могу быть собой. Никто не собирается фотографировать, как я поглощаю еду. Рядом с Диего я тоже чувствую себя желанной гостьей.

— Я ел и получше.

Я вскидываю голову. Он ухмыляется.

— Ты что, пошутил?

Он пожимает плечами, пока я откусываю еще кусочек от своего сэндвича. Я надеюсь, снегопад не прекратится. Я хочу навсегда остаться здесь, с Диего и моими друзьями.

Глава 6

Диего

Когда она достает торт из духовки, я смотрю на него. Сурово. Мы здесь поддерживаем форму. Это вошло у нас в привычку с тех времен, когда мы работали в какой-то подпольной организации, в которой нас обучали. Но, черт возьми, Аврора умеет печь.

У меня слюнки текут при виде этого блюда и ее самой, когда она ставит его на каменную стойку.

— Сейчас я дам ему остыть, затем положу в холодильник, и тогда Бэллс снова будет счастлива! — Она хлопает в ладоши, а затем поднимает на меня свои прекрасные глаза. — И да, ты тоже можешь взять немного... Ну, если Бэллс разрешит.

Торт выглядит потрясающе, но это не то, что я хочу съесть. Нет, я хочу вонзить зубы в дерзкую попку Авроры. Это странная мысль, которая никогда раньше не приходила мне в голову. Но мысленный образ моего укуса на ее заднице и моего рта на ее киске вызывает во мне дрожь желания, от которой каждый волосок на моем теле встает дыбом.

— Что не так? — Она хмурится, глядя на меня снизу вверх.

— Ничего. — Я прочищаю горло, но это никак не помогает избавиться от стояка, который угрожает пробить дыру в моих штанах. — Мы должны. — Мне показалось, или это была просто фантазия о том, как я ем ее киску, пока она слизывает глазурь со своих пальцев? Я моргаю. Сильно. — Нам следует обсудить угрозу. Человек, который послал убийцу.

— Кент Кингстон — придурок. Он преследовал меня много лет. Я никогда не обращала на него внимания, и тогда он попытался выкупить мой контракт с моим лейблом. Слава Богу, у него ничего не вышло. Но с тех пор он преследовал меня. До того, как мы приехали сюда, он распустил обо мне несколько злобных слухов. Наркотики, эскорт и тому подобная чушь. Пресса все это подхватила. И я просто... — Она вздыхает и кладет прихватки обратно в ящик. — Мне просто нужно было отвлечься от всего этого, понимаешь? — Она пожимает плечами и открывает холодильник.

Я думаю обо всех способах, которыми мог бы убить Кента Кингстона. Есть из чего выбирать. Я делаю мысленную пометку разузнать о нем как можно скорее. Я хочу знать, где он, каковы его дальнейшие планы и нанял ли он кого-нибудь еще для этой работы.

Она что-то напевает, беря другую миску для смешивания, а затем начинает петь всерьез, опуская в серебряную миску два кусочка масла.

Я никогда не слышал такого голоса, как у нее. Он такой чистый. Как будто ноты сделаны из воздуха, а звучание такое же естественное, как у птицы. Она делает это без усилий, но это глубоко трогает меня. Успокаивающий и сильный, ее голос почти заставляет меня поверить, что моя мечта о ней может сбыться. Почти.

Отодвинув миску, она поворачивается ко мне.

— Теперь мы просто подождем, пока торт остынет и масло растает, а потом займемся глазурью. — С лукавой улыбкой она смотрит на меня. — О, чем бы мы могли заняться, чтобы скоротать время?

У меня есть несколько идей. На самом деле, у меня много идей. Все они касаются следов моих зубов на ее заднице и моего члена глубоко в ее киске. Но это не очень умно. Не тогда, когда речь идет о такой женщине, как она. Если бы я сделал это, если бы я просто набросился на нее, как пещерный человек, и опрокинул ее на стойку, — я провожу рукой по лицу при этой мысли, — я бы пропал. Мое сердце принадлежало бы этой маленькой певчей птичке навеки, но она бы ушла. В конце концов, я великан со шрамами, не подходящий для такой, как она.

Нет, она уедет, как только сойдет снег и дороги оттают. И если я зайду с ней так далеко, как захочу, она заберет мое сердце с собой. Или, что еще хуже, я никогда, ни за что не позволю ей уйти.

— У тебя такой странный взгляд. — Она подходит и запрыгивает на стойку передо мной. — Скажи, о чем ты думаешь.

— Нет.

Ее розовые губки мило надулись.

— Продолжай в том же духе, и ты не получишь никакого торта. Даже крошечного кусочка.

Я облизываю губы.

— Я хочу всего этого, Аврора. Всего целиком.

Ее глаза расширяются, и она тянется ко мне, хватает за рубашку и притягивает к себе.

— А что, если я скажу, что хочу, чтобы это досталось тебе? Глазурь и все остальное? Все до последней крошки?

Я с трудом сглатываю, мои руки трясутся, когда я хватаюсь за стойку рядом с ней, загоняя ее в угол.

— Это опасно.

— О? — Она наклоняется ближе, ее губы так близко к моим. — Как тебе это?

Я протягиваю руку и хватаю ее за волосы, перебирая шелковистые пряди своими грубыми пальцами.

— Потому что, если я получу все, что хочу, я никогда тебя не отпущу. Ты навсегда останешься моей певчей птичкой в клетке.

Она прижимается бедрами к краю стола, и когда я чувствую тепло ее тела на своем члене, я издаю стон.

— Это что, угроза?

— Аврора, я предупреждаю тебя. — Я сильнее хватаю ее за волосы и прижимаюсь губами к ее губам, яростно заявляя права на ее невинный рот.

Она вцепляется в мою рубашку, ее маленькие кулачки упираются мне в грудь, и она притягивает меня все ближе, ближе и ближе. Я не могу насытиться ею, тем, как ее язычок играет с моим, ее ароматом, к которому добавились нотки ванили и шоколада от торта. Она неотразима. Это сладкое лакомство, способное поставить такого мужчину, как я, на колени.