Беркут (СИ) - Горъ Василий - Страница 49

— Прости… — виновато буркнул он и затих. Но в маневрах его «Бурана», висящего на хвосте у моего «Порыва», появилась излишняя резкость. Но это было понятно и… пробудило мою паранойю. Так что я ускорил восприятие просветлением и стал уделять контролю за дистанцией значительно больше внимания.

Слава богу, обошлось без «случайного тарана», так что на стоянку возле знакомой пристани мы въехали без происшествий. А дальше началась рутина: я припарковал внедорожник рядом с нужным выходом, первым выпрыгнул из салона, открыл дверь багажного отделения, выставил на асфальт рюкзаки и начал экипироваться, а чуть затупившие девчата последовали моему примеру после того, как Максаков вылез из своего кроссовера и изобразил памятник самому себе. Как и следовало ожидать, одним наблюдением не ограничился — после того, как мы с женой закончили сборы и закинули за плечи рюкзаки, вцепился в Светин и изображал галантного кавалера аж до «Бродяги». Я не мешал. Хотя не видел в этой помощи абсолютно никакого смысла — спокойно дошел до места, с которого можно было перейти на транец, поздоровался с Бехтеевым, выбравшимся из кокпита, представил ему Пашу и нового члена команды, дождался разрешения подняться на борт, собственноручно уложил наши «пожитки» в рундуки и снова вернулся на пристань. А там пожал парню руку, заявил, что нам пора, ответил на пожелание удачи и помог спутницам перебраться в катер.

Следующие несколько минут простоял лицом к бедняге, оставшемся на берегу. И пару-тройку раз махнул рукой. А после того, как изгиб русла Еланки скрыл Максакова из виду,

умотал к Геннадию Романовичу. И простоял рядом с ним до тех пор, пока мы не поравнялись с форпостом «Дальний». Ну, или тем, во что он превратился в результате буйства группы захвата спецотдела Канцелярии. Проникся, не без этого. Хотя развалины зданий уже разобрали, а на освободившемся месте заложили новые. Так как оценил размеры области, которую зацепили площадными заклинаниями вояки и «Хаосы», и пришел к выводу, что не хотел бы оказаться на стоянке во время того боя. Кроме того, выслушал сразу четыре разных слуха, с той или иной степенью достоверности описывавших причины и процесс уничтожения этой точки выхода в Пятно, а потом потерял дар речи, услышав мнение самого Бехтеева:

— В общем, эксперты по всему и вся, как обычно, придумали абсолютно нелогичные, зато воистину кошмарные картинки, спецы засекретили все, что смогли, а вы наверняка под подпиской о неразглашении. Поэтому мне остается только догадываться, как все происходило на самом деле, и каким образом во время боя ваш «Порыв», оставленный на стоянке, вдруг превратился в остов от «Волка». Хотя вру: технологию превращения я, естественно, представляю. Но хотел бы знать, а не придумывать.

— Открою страшную тайну… — усмехнулся я, справившись с удивлением. — О том, что происходило во время боя, я знаю не больше вас. Ибо в тот момент находился дома.

— Толково… — без тени улыбки заявил Геннадий Романович. — Рубиться накоротке со всякой швалью вроде «Хаосов» должны профессионалы. А нам, то есть, обычным людям, достаточно подкинуть им правильную возможность.

Доказывать ему, что я тут не при делах, было лениво. Поэтому я спросил, давно ли вскрылась Еланка.

— Я вам звонил позавчера, то есть, десятого… значит, в ночь с первого на второе.

— И вы считаете, что спускаться к Мрачному уже безопасно?

Аристократ утвердительно кивнул:

— Позавчера к нему ходила «Ласточка», еще в декабре принадлежавшая Докукиным. И группа быстрого реагирования рода Ермолаевых, вроде как, успешно наложила лапу на фактически бесхозную тренировочную заимку.

«Ермолаевы — не Левашовы… — подумал я. — С ними у меня конфликтов не было…»

— Кстати, Еланка, бывает, вскрывается и раньше. А в этом году, то есть, после полуторанедельного потепления, ей сам бог велел. Правда, в лесу снега чуть ли не по уши, но вас, помнится, не остановила даже сумасшедшая метель.

Я поскреб затылок и притворно вздохнул:

— Не такой уж она была и сумасшедшей…

…Снега в лесу действительно оказалось… хм… много. Поэтому первые метров четыреста я изображал бульдозер, а Света с Олей ломились следом в обычном режиме и искренне сочувствовали. Следующие двести моя супруга безостановочно шарашила вьюгой себе за спину и предельно добросовестно уничтожала колею. А потом я остановился, скинул с себя рюкзак и повернулся к Уфимцевой:

— Итак, настало время выяснить, насколько хорошо ты раскачала умение, которое я показал тебе аж две с половиной недели тому назад.

— Кстати, вот так оно выглядит в идеале… — мурлыкнула моя благоверная и вывесила перед нами шар льда, очень неплохо освоенный за время второго «зависания» на тренировочной заимке «Лес».

— Ух-ты, какая красивая структура!!! — восхитилась мелкая, подождала еще немного и задала вполне логичный вопрос: — Только я все никак не пойму, зачем она нужна, если не взрывается, не морозит, не…

— Смотри… — ухмыльнулась Оля и запрыгнула на наст.

— Не поняла?

— Шар льда там, внизу. А над ним — наледь. Поэтому-то я и стою, а не проваливаюсь.

— Обалдеть… — ошарашенно выдохнула девчонка. Затем закусила губу и вывесила рядом со «сферой» моей супруги почти такую же. А после того, как я удовлетворенно кивнул, приступила к экспериментам.

Ну, что я могу сказать об их итогах? Связка шар льда — наледь Уфимцевой надежно держала ее вес в одежде плюс два-три килограмма. «В комплекте» со снегоступами — еще одиннадцать-двенадцать. А с ними же, но при движении рывками — шесть-семь. Увы, подпорки у девчонки не было, поэтому мы с Олей «отжали» львиную долю самого тяжелого содержимого ее рюкзака, а после того, как разделили и попробовали «попрыгать», выбросили кое-какую «не очень нужную» снарягу. Зато потом «встали» на наст всей командой, рывком«отошли в сторону», качественно «затерли» место экспериментов все той же вьюгой и… порядка полутора часов совмещали приятное с полезным, то есть, путали следы и ждали, пока Света освоится с новым режимом передвижения.

Слава богу, все это время нам сопутствовала удача — наст держал просто прекрасно и почти не проваливался даже подо мной, а в области досягаемости прозрения появлялась только мелочь типа белок, глухарей, дятлов и снегирей. И пусть из-за слишком уж большого количества одновременно используемых умений фоновое восполнение Уфимцевой не перекрывало расход Силы, мы двигались по-настоящему скрытно. Ничуть не хуже прошли и следующие три часа: да, мы два раза останавливались «помедитировать», зато пропрыгали как минимум километров шесть. А ближе к половине десятого вечера я заметил, что энергетический силуэт Светы начало «вести» после каждого рывка, дал по тормозам и поинтересовался ее самочувствием.

Десятого февраля, уговаривая нас взять ее с собой в этот рейд, она дала слово не разочаровывать меня даже в мелочах, поэтому виновато вздохнула и сказала правду:

— Если честно, то я дико устала концентрировать внимание. Да, шар льда и наледь формируются более-менее нормально, а умения, забитые в фоновый режим недостаточно хорошо, «плывут» или вообще слетают.

— Что ж, значит, нам пора как следует отдохнуть… — заявил я и ласково погладил девчонку по плечу: — Зря расстраиваешься: ты научилась правильно «ходить», продержалась без малого пять часов в очень непростом режиме и не сделала ни одной сколь-либо серьезной ошибки. А мы, между нами говоря, рассчитывали на худшее. Так что гордимся твоей упертостью и нисколько не жалеем, что поддались твоему обаянию.

— Да, я редкая обаяшка! — вымученно улыбнулась она и спросила, где и как мы будем отдыхать.