2424 (СИ) - "Titus" - Страница 17

* * *

Когда подозреваемого увели, следователь Центрального административного округа города Москвы убрал незаполненный бланк допроса в папочку с чистыми листами, где не было никаких заявлений, и довольный расплылся в кресле. Обычно в спокойной и сытой Москве мало что происходило, и силовики сильно не утруждались. Сначала опытный Борис был раздражён чрезмерным усердием лейтенанта дежурного наряда. Ну что ему стоило отпустить парня вместе с курсантами и курсантками? Тем более, все пострадавшие в драке были категорически против писать заявления по какой-то своей дурацкой традиции, но потом следователь пересмотрел своё мнение. Он доведёт это дело до логического завершения.

Ещё бы, ведь наклёвывается немаленький гешефт — с ним утром связался глава семьи Морозовых и поинтересовался парнем, а Борис со всем уважением полунамёками посетовал на распоясавшихся гастарбайтеров и на службу, которая опасна и трудна. Кажется, они поняли друг друга. Случай обещал быть или громким, или прибыльным, старшему Морозову придётся тряхнуть мошной, чтобы дело замяли. Тем более, пришёл запрос от коллег из Торонто на экстрадицию Дэна Руса, так что семейке придётся по-любому распаковывать кубышку, если хотят вытащить парня. Нет, Борис Кац, гражданин третьего класса, всё понимает и ему даже где-то жалко этого невысокого залётного крепыша без роду без племени, но Закон есть Закон! Нельзя вступать в классовую вражду. Нарушил — плати или вкалывай на рудниках на благо общества, если не можешь платить. Это же отлично, что есть кому за него забашлять! Ну что Морозовым какие-то пара-тройка миллионов, когда они ворочают миллиардами?

А парень посидит, подумает и запоёт. Молодой, неопытный. Чем больше на себя наговорит, тем больше его спонсору придётся раскошелиться. Нет, определённо, сегодня удачный день!

* * *

На обед была какая-то кашеобразная субстанция — с лязгом открылось окошко камеры, и на узкую полку под ним волосатая мужская рука бухнула одноразовую миску с серым содержимым, рядом — пластиковый стаканчик с подкрашенной водой. Чай, наверное. Вылил и то, и другое в унитаз. Непонятное что-то есть и пить не собирался. Вместо этого добил бутылку с Кока-колой. А нормальное лекарство американец придумал — ноющая голова прошла, и вновь прилив бодрости. Хорошо, что у меня доступа к рецепту и пищевому принтеру нет — привыкание не грозит. Делать было решительно нечего, и я завалился на лежак. С удовольствием посёрфил бы в галанете, но заявленная как противоударная модель коммуникатора от банка «Популяр» не выдержала боя в баре. То, что от него осталось, я выложил в прозрачный пакет — в полиции заставили вывернуть карманы перед заселением в камеру. Вместе с ним забрали шнурки, оставили только бутылку колы. Спросили, что это, ответил «американский квас по старинному рецепту», вот и оставили.

Ближе к вечеру опять повели на допрос.

— Ну что, будем признаваться, или будем опять в молчанку играть? — задал вопрос следователь. Под вечер стало жарко, и он повесил китель на спинку стула, оставшись в рубахе с проступившими пятнами под мышками. Да уж, лучший представитель стражей порядка. И по́том от него несёт под конец дня — устал, небось, Закон защищать.

— Гражданин начальник, да невиноватый я! Он сам пришёл! Первый начал лезть, за грудки хватать. Что мне надо было делать?

— Раньше надо было думать, что делать. А теперь уже всё. Машина запущена, не остановишь. Поэтому давай, заканчивай ломаться, как девочка, и говори, сколько раз и кого ударил, — он пододвинул к себе пустой бланк. — Как, говоришь, зовут того курсанта, который к тебе первый подошёл?

— Какой курсант? О чём вы? Не видел там никаких курсантов. Были какие подвыпившие молодые люди. Зашли, начали шуметь, приставать к посетителям.

— Опять ты за своё? Может хватит дурочку валять? Давай уже, покончим с этим. Расскажи, как было дело, я по-быстрому запишу, да домой пойду. Поздно уже.

— Да я что-то плохо помню. Видите, по голове мне прилетело? Мне бы врачу показаться. А то тромб какой оторвётся, и привет! — пошёл в отказ я.

— Ничего, откачают. Давай так, ты во всём признаёшься, а я тебе сразу врача.

— Давайте, но сначала врача. Очень плохо себя чувствую.

— Ах, так?!? — следак рассвирепел. — Всё равно, будет по-моему! Посиди, ещё подумай. Охрана!

В коридоре раздался шум, дверь распахнулась, на пороге возникла невысокая женщина в строгом чёрном мундире и хромовых сапогах с высоким голенищем. Одежда с иголочки, иссиня-чёрные, как смоль, волосы, собранные в конский хвост, золотистый загар и пронзительно-синие глаза выдавали в ней залётную птицу высокого полёта.

— Вы кто такая?!? Здесь ведутся следственные действия. Покиньте помещение! Охрана!!!

— Так-так-так. Вижу, как у вас ведутся действия, — сказала она на интерлингве, прекрасно поняв толстяка. Зашла в кабинет, как к себе домой, и с брезгливым выражением лица оценила внешний вид следователя.

В отличие от дамы, следак не понял ни слова, поскольку предварительно заблокировал у себя нейросеть — господин Кац не хотел, чтобы запись допроса всплыла потом где-нибудь в неподходящее время: — Вы можете говорить нормально по-русски? Охрана! Оноприенко, где тебя черти носят?!? — опять заорал он.

— Не зовите вашего Оноприенко, он отдыхает, — хищно усмехнулась женщина, опять ответив на интерлингве, и плотно закрыла дверь.

— Гражданин начальник, она говорит, что охрану ждать бесполезно, — перевёл я на русский.

— Ага, а вы, стало быть, и есть Дэн Рус, — она посмотрела на меня, мгновенно считав нужную информацию. — Интерееесные у вас методы следствия, — зловеще произнесла и резко приказала, указав на браслеты на моих руках. — Немедленно снять!

Следак, догадавшийся наконец активировать нейросеть с переводчиком, подскочил с кресла. Видимо, за одно ему подгрузилась какая-то информация о посетительнице, потому как он стал суетиться и лебезить:

— Сейчас-сейчас! Не извольте сомневаться, госпожа федеральный дознаватель, сейчас всё снимем! Оноприенко! Давай ключ!

— Госпожа сказала, что он отдыхает, — я выдал очередную порцию перевода.

— Я щас, извините, — он ужом ввинтился между посетительницей и стеной в дверь и тут же растерянный сунулся обратно. — Госпожа Терминатор, а там Оноприенко лежит и не дышит…

— Госпожа Тер-Ми́нтор, — поправила она его. — Стандартное воздействие дознавателем при исполнении инфрой на препятствующего следствию, — она помахала левой рукой. — Через час придёт в себя. Наручники!

В её голосе звякнул металл, и следователь исчез. Через полминуты он снимал с меня браслеты и ещё больше потел. — Вот, готово! Чем я ещё могу помочь?

— Организуйте мне помещение. Чистое, — дознаватель с сомнением посмотрела на неряшливый стол хозяина кабинета.

— Айн момент, госпожа, — Борис Кац расплылся в услужливой улыбке.

* * *

Эми Тер-Минтор раздражало всё. И долгий перелёт из столичной системы на окраину Ойкумены (пролететь тысячу шестьсот световых лет за неделю в одиночку на небольшом звездолёте, относящемся к классу маломерных яхт — ещё то испытание), и то, что конечную точку назначения изменили, когда она уже прибыла в Торонто, из-за чего пришлось лететь дальше, а не провести ночь в отеле, проходя акклиматизацию, и этот вонючий толстяк, являющийся карикатурой на её профессию.

Свою профессию она любила. Люди врут, — говорила её наставница, когда она проходила стажировку после обучения в академии. Эми перестала верить в слова и стала лучшей сначала в следственном управлении третьесортной планеты Дианора (вращающейся вокруг белого сверхгиганта Садр), а затем и в региональном следственном комитете, куда её перетащила наставница — той нужны были свои люди, которые не предадут. Вот она и сделала ставку на Эми Минтор, девочку с большими глазами и с внешностью фотомодели, но с титановым стержнем внутри.