Голубые саламандры Газпрома (СИ) - Волынская Илона - Страница 3

- О, Роман, ты принес тортик, очень мило! - с заученным, как у гимназистки из мещан, соблюдением хороших манер объявила пепельная японка. Чувствуя себя глубоким тормозом, Роман наконец осознал, что вот это вот – и есть результат Янкиных усилий по наведению красоты. Новый имидж. Роман торопливо отвел глаза. Он и предположить не мог, что его дерзко-элегантная напарница способна выглядеть такой полной идиоткой! Поднятые высоко наверх и утыканные гипертрофированными шпильками пепельные волосы казались линялыми. Тонкое злое лицо вдруг стало совершенно простецким.

- Право же, не стоило так затрудняться! – принимая коробку из рук Романа щебетала Янка, - Я готовлю «Печеную Аляску», замечательный американский десерт! – она заглянула Эдварду в лицо испуганно-ищущим взором: рад ли? доволен? Голливудский консультант поглядел на Янку с брезгливой тоской и не сказал ничего.

Янка сникла:

- Edward, sweet heart, have you met our new trainee Roman?* - пробормотала она, виновато поглядывая на недовольного Эдварда.

Для себя Роман уже четко понял, что сам бы он знакомства предпочел избежать – только поздно уже, считай, познакомились. Но облегчением было хотя бы, что Янка перешла на английский. Он даже не подозревал, что по школьному акцентированно-правильные русские фразы вместо обычного полусельского суржика вдруг превратят пепельноволосую красотку в такую замшелую… деревенщину. А в сочетании еще и с кимоно… Какая уж там панна Янка, госпожа Свитезь… Типичная Проня Прокоповна. Японизированный вариант.

Рукопожатие у Эдварда оказалось вялым – пальцы едва коснулись ладони Романа, и тут же отдернулись – и еще ледяным, как вытащенная из той самой темной мартовской воды рыбина. Отчаянно хотелось вытереть руку о джинсы. Над карамельными водами бассейна ощутимо расползалась аура неприязни. Густо наведенные черным (как у бабки деревенской!) брови Янки изломились трагическим домиком. Она страдальчески, явно нижайше извиняясь, покосилась на своего обожаемого Эдварда и тут же метнула гневный, обжигающий взгляд в напарников. Роман немедленно невзлюбил Эдварда еще больше – хотя казалось бы, куда уж…

- Прошу к столу! – глядя на них исподлобья, процедила Янка и тут же умильно взглянула на Эдварда, как хорошая официантка сделала ему личный книксен и засеменила впереди, показывая путь на кухню.

Открытая низко приспущенным воротом кимоно и высоко подобранными волосам, ее длинная белая шея была чертовски эротичной и соблазнительной. Зато выложенный над попой валик пояса походил на пропеллер Карлсона, да и сама попа вроде как раздалась вширь.

- Эдди, ты в багаже своем голливудском юбочки шотландской прихватить не изволил? – насмешливо поинтересовался Рико, - Янка в кимоно, ты… - он окинул Эдварда взглядом с головы до пят, - В одних трусах, надо еще стажера в кильт обрядить, и компания наша будет смотреться поистине своеобразно!

- А почему сразу меня? – пробубнил Роман.

Валик у Янки на попе дрогнул, выдавая ее бешенство, но она не оглянулась.

- Кильта у меня нет, - с той же меланхоличной серьезностью, сводящей на нет всю едкую иронию Рико, ответствовал Эдвард, - Но я могу одеть штаны. Тогда все джентльмены будут выглядеть вполне респектабельно.

На сей раз Янка обернулась. Глаза ее зло сверкнули… Роман уже с острым облегчением подумал – ну наконец-то, очухалась, сейчас она своему Эдварду ка-ак выдаст… Но блеск в льдистых голубых глазах тут же погас, Янка лишь смиренно поглядела на своего кавалера и поспешила дальше. Разве что шаг с «лотосового» сбился на обычный – и то радость. Они миновали бассейн, прошли мимо полок с книгами и дисками – коробки с «Сонной лощиной», «Сверхъестественным», «Блейдом» и прочими мистико-вампирскими фильмами стояли теперь гордо, выпячивая себя словно на параде, зато сентиментальные комедии 50-х годов исчезли до единой, а вместо стопки любовных романов возлежало нечто такое концептуальное, что даже профессиональный филолог в Романе задрожал от ужаса.

Из стоящего на полу черного шелкового цилиндра робко высунулись кроличьи ушки, настороженно подрагивающий розовый носишко и роскошная женская грудь третьего размера. Завидев чужих, Янкина домашняя баньши испуганно пискнула и быстро спряталась обратно в цилиндр.

- Привет, Банни, - пробормотал Роман, останавливаясь и разглядывая цилиндр, выписанный Янкой по Интернету из Оксфорда, из мастерской Безумного Шляпника. Ну, и за что тут тысяча долларов, скажите на милость?

Эдвард откололся от их компании и исчез в беспредельных просторах Янкиной квартиры-студии – видать, за штанами пошел. Стоило ему скрыться из виду, как Янка, взвихрив полами кимоно, яростно повернулась к Рико.

- Респектабельни джентльмены уси в штанах, одна лише леди в своем кимоно дура дурой? Так, Рико? – прошипела она.

- Заметь, не я это сказал, - с полным удовлетворением в голосе сообщил Рико, карабкаясь на табурет у барной стойки, - Это мнение твоего обожаемого Эдварда.

- Один раз попросила, - Янка нервными движениями расставляла на столе бокалы так, что тончайшее стекло обиженно звенело, - И то не змоглы вести себя прилично! Один лыше раз!

- Ах, miles pardon! – процедил Рико, - Действительно, что ж это мы так! В фанфары не дуем, лепестками роз не осыпаем, ковровую дорожку у ног Эдварда Великого не раскатываем… А, стажер? Что ж вы тортик принесли, а ковровую дорожку прихватить забыли?

- Почему все время я? – возмутился Роман, - Юбку в клеточку – на меня, ковровую дорожку – я…

- А тебя жаба давит, що он приехал, що он зи мною, що я щаслыва, в конце концов! – нервными движениями швыряя на стол блюда из холодильника, продолжала возмущаться Янка.

- Святой Доминик, найди себе нормального мужчину, и будь с ним счастлива! А твой Эдвард тебя не любит и любить не может в принципе, природа его такова, нечем ему! Он тебя использует, как использует всех и каждого, кто имеет глупость оказаться от него в непосредственной близости!

- Я-не-могу-любить-нормального-мужчину, як ты выражаешься! – раздельно произнесла Янка, пронзительно глядя в глаза Рико, - И я не хочу нормального! Я хочу этого! А природа у нас с ним… - она тяжело перевела дух, - Природа у нас с ним однакова! Практично… Якщо он не може, то значит и я – теж не могу? Так, Рико? И навищо я з полковничьего погреба те бутылки тягнула? Ты цього не заслуговуешь! – она почти швырнула двухсотлетнюю бутылку с залитой сургучом пробкой, а потом бережно водрузила на середину стола обыкновенную банку, полную густой красной жидкостью.

Чмокнула, открываясь, белая пластиковая крышка. Роман потянул носом. Забивая остальные кухонные ароматы, из банки ощутимо несло хорошо ему теперь знакомым запахом крови. Мелкие детали – заказанная Янкой донорская кровь, бледность и ледяные руки Эдварда, намеки Рико – наконец сложились в единую картину. Роман поморщился недовольно – нынче он и впрямь тормоз, мог бы и раньше догадаться.

Он наклонился к уху зло вертящего свой бокал Рико:

- Этот ее Эдвард, он что, действительно, как Эдвард из «Сумерек», тоже вампир?

- Я вам уже объяснял, стажер, это Эдвард из «Сумерек» вампир, как этот ее Эдвард, - буркнул Рико, - Хотя мне более правильным представляется местный термин – упырь.

- Я все слышу, - с явственной угрозой процедила отвернувшаяся к темному ночному окну Янка.

- Я тоже, но меня это не слишком беспокоит, - мелодично сообщил Эдвард, совершенно бесшумно появляясь у стола. Янка вскинулась ему навстречу, и Эдвард небрежно потрепал ее по затылку, как треплет хозяин радостно скачущего вокруг него пса. Янка просияла.

«Вампир-мажор», - с неприязнью подумал Роман, разглядывая его мягкие, черные, наверняка дико дорогущие джинсы, простую черную футболку, примечательную лишь прославленным лейблом на левой стороне груди и мягко поблескивающие натуральной платиной крупные, очень мужские часы на худом запястье. Наверняка те самые, за которыми Янка мчалась в лучший в городе ювелирный. Как это: «Стильный подарок Эдварду, в его манере…».