Велесовы сыны (СИ) - Поляков Эдуард Николаевич - Страница 4

- Переучет, значит? Ну, переучет, так переучет! — Своенравная красавица поняла, что спорить с этим битюгом бесполезно.

Мысль была здравая, но несколько запоздавшая: «Но почему тогда этот тип засмущался? Или это мой неуважительный тон так на него подействовал, бедолагу? Надо срочно менять интонацию, поскольку расспросить кого-то другого, нет никакой возможности».

Полное отсутствие местных бомжей и аборигенов, а также других торговых точек, было заметно невооруженным взглядом.

- А не подскажете мне, господин директор, где тут будет Могильная улица? - Голосок у нее задрожал и сделался по-детски плаксивым. - С самого раннего утра не могу найти эту проклятую улицу! Представляете!

- Так вот же она! Прямо за твоей спиной! Сама пришла сюда по Могильной и меня же еще и спрашивает, ха-ха-ха!

Этот явный олигофрен отчего-то внезапно развеселился, хотя ничего смешного не наблюдалось. Может быть, он слегка ненормальный?

- Я к тебе по Красногвардейской пришла, — плаксивость в голосе красотки сменилась злостью. — Что ты мне мозги паришь, чучело? Читать разучился?

— Во дает курица! Ты чего, не знаешь, что ее давным-давно переименовали? — Внезапно он замолчал, и взгляд его стал колючим и подозрительным. — Заходи-ка, красуля, в дом, там обо всем и поговорим! Чего на ветру стоять, мерзнуть! Заходи, гостьей будешь!

Глафира внимательно осмотрелась по сторонам, своенравно передернула плечиками и осторожно шагнула внутрь полутемного помещения. Внутри было темно и тесно.

Все пространство было заставлено деревянными гробами из плохо оструганных сосновых досок. Еще, повсюду, были навалены венки, траурные ленты и горы искусственных цветов из дешевой пластмассы.

Все это богатство лежало на полу вповалку беспорядочной грудой. От такого похабного отношения сразу становилось как-то не по себе. Не чувствовалось никакого почтения, к той скорбной роли, которую этим вещам предстояло сыграть в последних проводах усопшего в мир иной.

Места тут было крайне мало, и стоял странный, очень стойкий и сладковатый запашок, неприятный до крайности. От этого аромата ее едва не стошнило прямо на всю эту траурную марцефаль, и жутко захотелось обратно на свежий воздух.

Ноги подогнулись сами собой, и она буквально рухнула на банкетку, стоящую около небольшого ломберного столика. Тот был сработан из ценных пород дерева и инкрустирован перламутром.

Изделие, несомненно, антикварной работы и, вероятнее всего, итальянского мастера. Эти две вещи, и банкетка, и стол, пребывали в явном диссонансе, со всеми предметами находящимися вокруг неё. Вся остальная обстановка, в этом жутком и ужасно пахнущем помещении, была старой, убогой и годящейся разве что на помойку.

Когда же, серомордый мужик, вставший на выходе и загородивший ей дорогу назад улыбнулся, всё стало понятно без всяких слов. Клыки, торчавшие из-под верхней губы, были такими огромными, что по размеру не уступали медвежьим. Это был не обычный заурядный вурдалак и кровосос, которых она предостаточно навидалась на своём веку, а настоящий упырь!

Матерый, беспощадный, обладающий такой мощью и силой, что победить его было практически невозможно. Причём не только ей, а и тем, кто намного круче, сильнее и опытнее неё!

«Попала, что называется, из огня да в полымя! И синеватый оттенок кожи у этого лысого хмыря, не надоумил, а должен был, по-хорошему.

Синим, этот представитель нежити был оттого, что все обменные процессы у него прекратились очень и очень давно. Более точно, на этот вопрос мог бы ответить эксперт-криминалист или патологоанатом. Но кому из них это надобно? А тем более здесь и сейчас?

Мне, наверное, кажется или я действительно не о том размышляю?! Какая разница, к чертям собачьим, почему этот урод отливает синевой, словно инопланетянин!

Что, если эти реликтовые абуминоги сейчас нападут на меня всей своей кучей? Тогда уж точно каюк! А ведь, рановато, мне ещё помирать. Толком-то и не пожила!

А тем более, не хотелось бы погибнуть от сборища этих мерзких вонючек! Агата, она бы придумала, как ей выкрутиться. Думай, девочка, думай быстрее!»

Мысли, в её голове, мелькали с бешеной скоростью. Надо было срочно что-то предпринимать и на что-то решаться: «Что хотят сделать со мною эти уроды? Может быть, я им для чего-то нужна?

- Ага, нужна! Хорошо подумала? Нужна ты им, только лишь, как закуска! Не тупи! Думай! Времени у тебя в обрез!»

Что-то должно было решиться с нею, в самые ближайшие мгновенья. Счёт шёл уже не на часы, а буквально на минуты и на секунды. От этого они стали казаться гораздо длиннее, нежели в обычное время. Так в экстремальном состоянии миг мог показаться вечностью, как и сейчас, например.

Глафира тряхнула головой и неожиданно выдернула из волос, скрученных на затылке, длинную заколку очень необычного вида.

Выставив это своеобразное оружие перед собой, девушка приготовилась к самому худшему: «Надо постараться дорого продать свою жизнь! Жалко, не взяла с собою, что-то гораздо более радикальное. А ведь оружия в доме было достаточно.

Насмешка судьбы, не иначе! Жить в доме с высшими вурдалаками, и сбежав, сдохнуть от клыков упыря?!»

Глава 3

«Плачет пусть трусливый, молится дурак,

Виселица встретит шеи тех, кто слаб.

Муки мои тяжки, и надежды нет -

Хладное железо всем вам даст ответ!»

Редьярд Киплинг

Как уже было замечено выше, помещение, где располагалась контора по оказанию ритуальных услуг, оставляло пожелать лучшего. Оно было узким, маленьким и заваленным всяческим барахлом, потерявшим товарный вид.

Предметы утвари и прибамбасы, находящиеся тут, более походили на утильсырьё с ближайшей помойки. Предназначалось всё это, непосредственно, как для погребения покойников, так и для их бальзамирования.

Отдельно лежали никелированные инструменты для придания трупу естественных форм и внешнего вида. А ещё сильно пахло формалином или какой-то ужасно вонючей дрянью, предназначавшейся для прекращения распада гниющей плоти.

Что-то подобное происходит в таких заведениях и сейчас, но в специально отведённых для этого помещениях. Там покойников готовят к погребению: обмывают, зашивают, подкрашивают и прочее. Но тут такого вымощенного кафелем помещения со столами из нержавейки не наблюдалось.

По ходу дела вся находящаяся неподалёку гоп-компания планировала и с ней сотворить эти же гнусные манипуляции. А с такой постановкой вопроса Глафира была категорически не согласна.

Выход из конторы, куда она заскочила по своей собственной глупости, перекрывал серомордый амбал с клыками, как у медведя.

Этот детина в пиджаке из засаленного крепдешина, сшитом, видимо, ещё во времена эпохи развитого социализма, впечатления интеллектуала не производил. Машина для убийства, смертельно опасная, но абсолютно безмозглая! Наверное, устаревший робот-андроид из фильма про Терминатора и тот был на порядок умнее.

Этот олигофрен её особо не впечатлил, не то что те благородные вампиры, с которыми ей приходилось иметь дело в Ростове. И дон Мануэль, и дон Себастьяно были гораздо более изысканными и утончёнными джентльменами.

Не представителями мужского пола, не мужиками или мужланами, а именно джентльменами. Сильными, дерзкими и способными на конкретный поступок. Именно таких и показывают в сериалах про Коза Ностру и итальянскую мафию. Во всяком случае, внешне они выглядели натуральными мачо! Нет, кабальеро! Это куда более точное и правильное определение.

Да и одевались такие джентльмены совсем в другие наряды. Про парфюм не стоило даже вспоминать, поскольку духами и одеколоном тут не пользовались от слова «вообще». В воздухе витал сладковатый запашок смерти и трупного разложения, который вряд ли можно было назвать парфюмом даже с натяжкой.