Выбери любимый жанр

Первое правило семьи Райс - Гринберга Оксана - Страница 13


Изменить размер шрифта:

13

– Конечно, мама! – отозвалась я, наслаждаясь подзабытым вкусом этого слова.

Столько лет я мечтала если не очутиться в ее объятиях, то хотя бы вдохнуть ее запах, который тщетно искала во всех садах и на лугах Калинок!

– Правило первое, Аньез! Ты не должна перечить ни мне, ни Эммериху, моему мужу, ни его сыну Тагору. Слушайся во всем и держи свое мнение при себе, особенно при лорде Вейре. Если захочешь выговориться – скажешь мне обо всем позже. Наедине.

Кивнула.

– Мне все понятно.

– Правило второе. Тебе придется позабыть о том, что ты – моя дочь. Для всех Аньез Райс давно умерла, поэтому я скажу мужу, что в столицу приехала моя дальняя родственница. Сиротка, у которой не осталось никого, кроме меня. – Задумалась на секунду. – Мы с кузеном не поддерживаем связь уже много лет, но, кажется, у него были дети. Я выдам тебя за его дочь.

– Да, тетя! – отозвалась я, заслужив мамин кивок.

– Значит, ты приехала поступать в Магическую Академию. Когда у тебя экзамены?

– Послезавтра. Я очень надеюсь, что…

– Конечно же, ты поступишь, – перебила она. – Не сомневаюсь, что он… – Тут мама запнулась, а я подумала, что не произносить имя моего отца, скорее всего, окажется одним из правил этого дома. – Уверена, он хорошо тебя подготовил. К тому же, если тебе досталась хотя бы часть моих или его способностей…

Аннарита Орейга была одной из лучших целительниц в Академии Магии Изиля, отец рассказывал. И еще о том, как он полюбил ее с первого взгляда и мама быстро ответила на его чувства.

Иногда я думала: уж не из-за того ли, что молодому лорду Двейну Райсу принадлежали обширные земельные владения на юге Центина, огромный особняк в столице и несколько семейных предприятий?

– При Академии есть неплохое общежитие, – добавила мама. – Будет разумно, если после поступления ты переедешь туда.

– Конечно, ма… То есть тетя!

Она снова кивнула.

– Я буду звать тебя Мири. Миринда Орейга, моя двоюродная племянница.

С трудом, но я подавила смешок. Это было то самое имя, которое я назвала лорду Кеттеру!

– У меня остались кое-какие связи, – продолжила мама. – Если будет нужно, я сделаю тебе новые документы на это имя. Но это еще не все, Мири! Есть третье и самое главное правило нашей семьи. Магия в этом доме категорически запрещена.

– Как это, запрещена? – растерялась я. – Неужели совсем?! – спросила жалобно.

– Эммерих терпеть не может магов. Не буду вдаваться в подробности, но скажу сразу, что тебе не стоит испытывать на себе его гнев.

– Хорошо, тетя! – покорно отозвалась я, пытаясь представить, каково это – прожить столько лет с человеком, который отрицает одну из важнейших твоих составляющих.

Дар, полученный от Трехликого.

Если честно, представлялось с трудом.

– Отлично, Миринда! Я прикажу подготовить для тебя гостевую комнату, где ты сможешь привести себя в порядок. А эту тряпку, твое платье, стоит сию же минуту сжечь. Я пришлю тебе нормальную одежду.

Вообще-то это было ее старое платье, но я промолчала, вспомнив первое правило дома Вейров.

– К тому же тебе не помешает принять ванну, – добавила мама, наморщив маленький носик. – И вот еще, ни слова о Двейне Райсе!

Кивнула.

Как я и думала, это стало четвертым, последним правилом, и у мамы их набралось ровно столько же, сколько и у отца, имя которого в этом доме оказалось под запретом.

– Та часть моей жизни давно умерла и похоронена на ужасном деревенском кладбище в той ужасной деревне, – неожиданно произнесла она. – И я не собираюсь больше встречаться с призраками своего прошлого.

Папа вовсе не был призраком, но, помня о четырех правилах семьи Вейр, я снова промолчала.

И продолжала молчать, когда молодая светловолосая служанка в строгом платье отвела меня в просторную гостевую спальню на первом этаже.

В комнате были зеленые с золотыми узорами обои, бежевые шторы, массивная дубовая кровать с полупрозрачным балдахином, письменный стол и большой шкаф, в который горничная уложила ту малость из одежды, что я захватила из Калинок.

Теплую шаль и пару запасных сорочек, а больше с собой у меня ничего не было.

В углу комнаты стояло изящное трюмо, в зеркале которого отразилась растерянная девица с нахмуренными бровями.

Миринда Орейга. Она же – Аньез Миринда Райс.

Отец говорил, что лицом я пошла в мать, но сейчас я думала о том, что особого сходства между нами не заметила. Быть может, если только овал лица и цвет волос, но мы с ней были совершенно разными.

Еще немного об этом поразмышляв, я подошла к окну – решила полюбоваться чудесным видом на внутренний дворик, выложенный разноцветной мозаикой.

Оказалось, в Изиле уже вовсю цвели розы. Вот и в доме Вейров они взбирались по декоративной решетке, обвивая изящную беседку из розового мрамора в центре дворика. Внутри нее стояли низкие диваны с мягкими разноцветными подушками и инкрустированный столик.

Неподалеку я заметила бассейн с золотистыми рыбками.

Все это было настолько красиво, что захватывало дух и начинало казаться, словно я попала в чей-то сказочный сон.

Тут явилась служанка и разрушила «сновидение», сказав, что ванна уже готова.

После часа блаженства мне помогли облачиться в присланную мамой новую сорочку и в светлое с кружевными оборками платье, после чего затянули шнуровку лифа настолько туго, что я едва могла дышать. Взмолилась о пощаде, но мамина пожилая камеристка, явившаяся в комнату с резной шкатулкой из красного дерева, была непреклонна.

Никаких поблажек, заявила мне. Талия у приличной девицы должна быть такой тонкой, чтобы кавалер мог обхватить ее двумя ладонями.

На это я пробормотала ругательство, озвучив, куда идти кавалеру с его ладонями, но камеристка сделала вид, что не расслышала.

Служанки тем временем принялись расчесывать мне волосы, затем долго мучали, закалывая их шпильками – никакой магии в доме Вейров! – в сложную прическу, которую, наконец, камеристка украсила жемчужными нитями из той заветной шкатулки.

Маму я увидела лишь перед ужином, и она заметно нервничала.

Снова напомнила мне о четырех правилах семьи Вейр, а я в очередной раз пообещала ей, что не стану демонстрировать семейное упрямство Райсов в этом доме.

Но мамино волнение передалось и мне.

Наверное, потому что я услышала, как зашелестел гравий подъездной дорожки, а потом возле парадного крыльца остановился экипаж. Хлопнула входная дверь, раздались тяжелые шаги, и вот уже язвительный мужской голос принялся отчитывать привратника за его нерасторопность.

Оказалось, из города вернулись лорд Вейр со своим сыном, и вскоре нам пришло время подняться в большую столовую, находившуюся на втором этаже.

Дожидаясь в мамином обществе появления мужчин семьи Вейр – детей в новом браке Трехликий им не дал, – я чувствовала себя не в своей тарелке.

Наверное, эта тарелка была маминой, потому что я носила ее одежду. На мне было ее чудесное платье, которое оказалось впору, а шнуровку я ослабила сама, улизнув из-под надзора камеристки. К тому же на шее у меня красовалась нитка жемчуга, а на ногах надеты расшитые бисером мамины туфельки.

Так как садиться за стол до прибытия лорда Вейра и его сына оказалось запрещено, я стояла возле мамы у входа в столовую и думала…

Размышляла о том, зачем я на такое подписалась. Быть может, мне все же стоило остаться в городе?

И тут же почтительно склонилась перед худым, желчной наружности мужчиной в дорогом суконном камзоле.

У лорда Эммериха Вейра оказались мелкие и неприятные черты лица. Среднего роста, плечистый, он уставился на меня пронзительным взглядом, а затем даже нацепил на нос пенсне.

Наверное, чтобы получше меня рассмотреть.

Я же, опустив глаза под его оценивающим взглядом, вновь принялась размышлять…

Зачем я здесь?!

Наверное, потому что слишком долго тосковала по маме и, обретя ее вновь, не собиралась так быстро терять. Поэтому склонилась еще ниже, позволяя лорду Вейру вдоволь на меня насмотреться.

13
Перейти на страницу:
Мир литературы