Они принадлежат всем. Для диких животных места нет - Гржимек Бернгард - Страница 8

Я получаю огромное удовольствие от того, что могу с конголезскими таможенниками снова говорить по-французски. Это напоминает мне о моих первых поездках в Западную Африку, когда мы с Михаэлем обычно попадали во французские или бельгийские колонии.

У меня в паспорте есть виза для въезда в Республику Конго. С тех пор как бельгийцы перестали иметь к этому какое-либо отношение, делами Конго в Бонне занимается тунисское посольство, и должен сказать, что никогда мне не удавалось так быстро оформить визу, как в этот раз. Но конголезские таможенники не придали никакого значения этой визе. Они предложили нам заполнить анкеты и тут же на месте выдали нам права на въезд. Они оказались приветливыми и вежливыми людьми. Постепенно мне удалось завоевать их расположение. После этого я попросил их сказать мне абсолютно честно, поехали бы они туда, если бы были белыми и европейцами. Некоторое время африканец задумчиво меня разглядывает, потом говорит: «Да. Сегодня и, по всей вероятности, завтра никакой опасности не предвидится». Но ехать мне следует только до такого-то места и только в этом направлении, а не в том. Президент Мирухо теперь не в Букаву, а в Стэнливиле, в качестве гостя или пленного — этого здесь, на границе, еще никто не знает. Ведь граница так далеко от ближайшего населенного пункта.

Пока Алан заправляет машину, я пью охлажденную льдом кока-колу в уединенном маленьком кафе, расположенном неподалеку от здания таможни. Его владелец, местный житель, тоже считает, что мы можем спокойно ехать в Киву-парк. Но он советует не задерживаться в местечке Ручуру, а также и в других населенных пунктах за ним, через которые нам предстоит проезжать, а прямо безостановочно следовать в Парк. Мы с Аланом держим военный совет. Нам надо принять общее решение, чтобы потом не было взаимных упреков, если мы очутимся в какой-нибудь местной тюрьме.

Если не считать правостороннего движения, то дорога в общем ничем не отличается от прежней. Но теперь вокруг одни лишь лица африканцев. Молодой человек в форме, по-видимому солдат, машет нам, и мы берем его с собой. В другом месте два весьма элегантно одетых африканца вылезают из новенького «опеля» «Олимпия» и удивленно провожают нас глазами.

По тому, что я все время обращаюсь к Алану по-французски, замечаю, что нервничаю. Наш пассажир рассказывает, что несколько дней тому назад здесь проезжали солдаты из Стэнливиля.

В то время как Катанга — богатейшая индустриальная провинция Конго, в Киву процветает сельское хозяйство. Катанга и Киву — это жемчужины Конго. Пока что в Киву все было спокойно. Но никто не знает, что будет потом, какая-то тревожная тишина царит над горами и долинами.

Спидометр показывает все время пятьдесят — шестьдесят миль; это значит, что Алан ведет машину со скоростью восемьдесят — девяносто километров в час.

Дорога, соединяющая Стэнливиль, расположенный на реке Конго, с современным крупным городом Букаву на озере Киву и ведущая дальше в Катангу, проходит сначала через конголезский девственный лес Итури, где обитают окапи. Я слышал, что станция по отлову окапи брошена. Ее руководитель, мой друг африканец де Медина, с восемью последними окапи перебрался в Стэнливиль.

Дорога на Букаву и Катангу идет через горы и проходит прямо через Киву-парк. Она, конечно, не асфальтирована. Как и все африканские дороги, она ужасно пылит, а в дождливое время на несколько часов, а то и дней становится местами просто непроходимой. Тогда ничего не остается, как ждать, пока ее снова не подсушит солнце. Как часто мы прежде ездили по этой дороге!

Жилые дома обслуживающего персонала Парка совершенно не изменились. Мы здороваемся и едем дальше по направлению к главному пристанищу туристов, своего рода отелю, под названием «Рвинди», расположенному в нескольких часах езды отсюда. За последние двадцать лет там, в «Рвинди», переночевало множество посетителей.

В двадцати — тридцати метрах от дороги стоят черные кафрские буйволы и жуют жвачку. В Баварии даже домашних быков и тех бы из предосторожности отгородили от улицы изгородью из колючей проволоки. А вот знаменитые «злобные и агрессивные» кафрские буйволы даже головы не поворачивают вслед автомобилю. Если бы здесь в последние полгода охотились или вообще стреляли, они бы вели себя совсем по-другому.

Вот у этой балки несколько лет назад мы с Михаэлем однажды прождали целый день, потому что мост через нее наполовину развалился. Но никто не собирался, видимо, его чинить. И только после того, как молодой бельгиец на грузовике осторожно проехал по накренившемуся на одну сторону шаткому сооружению, мы с замиранием сердца решили последовать его примеру. Сейчас через эту балку переброшен крепкий бетонированный мост.

Посреди выжженной, сухой степи виднеется красное плоское здание туристской гостиницы «Рвинди», снаружи очень скромное, но внутри чрезвычайно комфортабельное, с прекрасным современным рестораном. За ним двумя длинными рядами расположены круглые домики для гостей. Они крыты соломой. Так домики лучше вписываются в общий пейзаж, и к тому же это спасает от палящего жара. Под соломой — крепкая железная крыша. В каждой такой «африканской хижине» вы найдете комфортабельный гостиничный номер с элегантными кроватями и тумбочками, кафельной ванной и уборной, с водопроводом и электричеством.

Что-то стало с этим прекрасным отелем среди дикой природы теперь, после того, как в нем в течение шести месяцев хозяйничают местные жители?

Нам навстречу выходят носильщики и выносят наш багаж из машины. В ресторане сидят несколько африканцев и пьют пиво. Я замечаю, что оно старой известной марки «Primus». Значит, пивоваренный завод в Букаву еще функционирует. Все столы накрыты белоснежными, чистыми скатертями. Не успели мы сесть за стол, как официант, тоже с головы до ног в безукоризненно белом, уже принес нам меню. После долгого перерыва мы — первые европейские гости, и мы ведь прибыли совершенно неожиданно! За это время здесь появлялись лишь редкие туристы из европейских миссий ООН или офицеры войск ООН, стоящих в Гомо и Букаву.

Через пятнадцать минут у нас на столе появляется вкусно приготовленный обед из трех блюд. В туалете я обратил внимание на белизну полотенец, и, чтобы убедиться в том, что это приготовлено не специально для нас, я зашел в комнаты для гостей — всюду то же самое. Когда мы доедали уже сладкое — компот из ананасов, яблок и груш, нам представился местный второй управляющий Киву-парка господин Теодор Каньере. Он пригласил нас к себе, на свою виллу, которую прежде занимал один из бельгийских администраторов. Его жена угостила нас чаем. Словом, все обстояло так, как прежде, лишь с той разницей, что нашими гостеприимными хозяевами были теперь африканцы.

Мы побродили по лагерю и побеседовали с рабочими и лесниками. В то время как бельгийцы, французы, англичане, а также образованные африканцы говорят на различных европейских языках и часто не понимают друг друга, во всей Восточной Африке местное население пользуется своего рода эсперанто — полуарабским наречием суахили, которое почти все африканцы понимают наравне с языком своего племени. К счастью, суахили широко распространен и в Конго, во всяком случае, в его восточной части — от границы почти до самого Стэнливиля. Англичане, бельгийцы или греки, которые не могут здесь объясниться на своем родном языке, имеют возможность хотя бы на суахили выяснить то, что им необходимо.

Здесь мы узнали о событиях последних дней. Оказывается, на днях через Киву-парк проехало несколько грузовиков с солдатами, которые останавливались в «Рвинди». Потом они поехали дальше, но обещали вернуться.

Нам стало несколько неуютно.

За это время после объезда подведомственного ему участка Парка успел вернуться господин Анисэ Мбуранумве, главный администратор, один из директоров Национального парка Киву. Так как в распоряжении новой местной власти нет образованных специалистов по охране природы, директорами сделали двух африканцев, изучавших сельское хозяйство. Это наилучшее решение задачи, которое можно было найти в таком положении. Господин Анисэ Мбуранумве производит впечатление образованного и энергичного человека.