( Не) мой профессор (СИ) - Анкай Виктория - Страница 49

- Нихуя себе... - в возгласе Гриши, внезапно материализовавшегося за моим плечом, не было удивления, скорее равнодушная констатация факта. - Чего рожа-то такая зарёваная только, Люд? - вопрос тоже не подразумевал вопрос, но в тоне отчётливо улавливалось презрение и холод.

Дёрнулась в сторону, выключая дурацкое видео...

- Да погоди! - Гриша неожиданно молниеносно перехватил моё запястье, выдирая из пальцев телефон. - Чего ты сразу... - он снова нажал на кнопку воспроизведения, удерживая меня на расстоянии вытянутой руки и пялясь в экран. - Или что, не хочешь, чтобы я видел что ли?

До слуха снова долетели пошлые шлепки тел, чей-то неразборчивый голос, стон...

- Отдай, Гриш... - прошептала, заливаясь ядовитой краской стыда. Господи, мне даже там не было так стыдно, как сейчас перед этим соседом-алкашом... - Отдай пожалуйста...

К горлу подступили слёзы, всё высокомерие патокой стекло на асфальт. Руки задрожали, по спине градом покатился пот...

- Сейчас отдам, - Гриша сжал губы в тонкую линию. Быстро и сосредоточенно принялся что-то нажимать на моём экране... Наконец закрыл видео. Отвратительные звуки смолкли... В этой тишине отчётливо пиликнул примитивным звуком другой телефон, на этот раз в кармане Гришиной фуфайки... - На, не ной, - он равнодушно пихнул мне в руки мой мобильник.

- Ты... - я вцепилась в корпус гаджета мёртвой хваткой. - Ты что, переслал это себе? Да?

Гриша не ответил, только поднял на меня свои мутные покрасневшие глаза, но снова отвернулся с таким видом, будто ему западло разговаривать со мной. Пожал плечами, отступая на шаг и давая понять, что он меня больше не задерживает...

- Гриш, удали... - всхлипнула, не желая верить в случившуюся катастрофу. - Удали пожалуйста...

Он кивнул, сцепив зубы.

- Дома посмотрю и удалю, - он склонил голову, изучая меня теперь совсем другим взглядом - пренебрежительным и разочарованным. - Иди, Люд. Тебя вон хахаль заждался.

Открыла рот, но так и не смогла ничего произнести, наблюдая за тем, как Гриша, небрежно махнув рукой в знак прощания, отворачивается и, втянув голову в плечи, тяжёлым шагом идёт в сторону дома, не обращая внимания на окрики собутыльников...

Представилось, как Гриша показывает всем этим алкашам, включая нескольких дам неопределённого возраста с поплывшими лицами, мой ролик, объясняя, что это реальное видео его соседки с верхнего этажа... Как они смотрят бесплатное порно горящими глазами, как делают едкие замечания, бухая свою дешёвую водку...

Нет. Гриша никогда так не поступит. Конечно, он не удалит файл со своего телефона, но оставит его только для себя. Максимум - подрочит ночью, но никому не покажет. Я же всегда была для него недоступной вершиной, до которой он и не мечтал дотянуться... Так ведь?! По крайней мере, раньше...

- Всё хорошо? - на плечо заботливо легла мужская рука, оставшийся в воздухе флёр перегара вытеснил до умопомрачения приятный аромат прохладного парфюма...

- Д-да... - я с трудом отвела взгляд от ставшей почти неразличимой в сумерках мрачной фигуры соседа. - То есть нет.

Я повернулась к Эдуарду лицом. Наверное, впервые посмотрела прямо в глаза, чёрт знает что надеясь там разглядеть...

Эдик вопросительно поднял бровь, ожидая продолжения.

- Он тебя обидел?

- Нет. Но ты... - я сглотнула слюну, понимая, до чего же глупо сейчас прозвучит то, что я скажу. - Ты специально прислал мне видео при нём, да? Хотел поставить в дурацкое положение? Или очередная твоя игра?

Эдик слегка наклонил голову, озадаченно глядя мне в лицо.

- А что такое Люд? Он увидел запись? - его губы тронула понимающая грустная улыбка. - Нууу... Я как-то не думал, что ты решишь открыть моё сообщение при постороннем человеке... - это прозвучало как подспудный упрёк. - Но ты не огорчайся! Это в любом случае его не касается, верно? - Эдик мягко дотронулся до моей щеки, проявляя такую редкую нежность.

А я смотрела в его глаза и думала о том, что было бы, если бы Эдуард Альбертович узнал сейчас о том, что я трахалась с этим самым соседом-алкоголиком... Разочаровался бы? Как минимум...

Перед внутренним взором встал Гриша, смотрящий в экран моего телефона... В его глазах даже не было возбуждения, только серая тягучая жалость. Так смотрят на брошенных котят, которых и рука не поднимается утопить, но и не настолько есть сострадание, чтобы приютить их у себя...

Эдик говорил, что я там была прекрасна. В глазах Гриши я явно выгляжу не так...

- Не касается... - повторила на автомате, опуская голову.

- Не расстраивайся, Люда! - Эдик по-настоящему обнял меня, совершенно неожиданно поцеловал в лоб, в висок, в скулу... - Всё будет хорошо...

Охотно подставила губы для поцелуя, позволяя углубить эту трогательную ласку и...

- МАААМ?!

Пришла домой я сильно раньше матери, и потому могла спокойно предаться громкой истерике, разрывающей меня изнутри. Если я думала, что боялась Жарова до этого, то я была просто наивной дурой!

Сегодня, когда он зажал меня в рекреации на обеде и дал послушать эту чертову запись, он напугал меня раз в сто сильнее, чем тогда в туалете. А потом еще больше, когда окрававленный после драки с профессором уставился на меня. Темная решимость в его взгляде была какой-то нечеловеческой - звериной. Он будто нашел свою ведьму, обвинил ее во всех грехах и уже готовил костер. Его смска " я все равно повторю это все с тобой" окончательно меня в этом убедила. Игры кончились. Для него уже не игра. И как быть? Снова жаловаться Савицкому?!

О, я теперь уверена была, что за философа мне достанется отдельно!

И что Жарову внезапно стало плевать, что об этом узнает его мать. Плевать, потому что защиты он потом попросит у отца. И его отмажут, даже если он припокопает меня в лесу, перед этим заживо содрав кожу. Что делать?! Я лихорадочно прокручивала в голове варианты. Но выхода не находила. В отчаянии почему-то позвонила Алле и спросила могу ли я пожить у нее пару недель. И наткнулась на ледяную стену молчания, а потом услышала категоричный и даже не мягкий отказ. У бабушки была запланирована очередная конференция, потом ремонт на кухне, ей я была крайне неудобна. Отлично. Супер. Я так и знала. Зачем только набрала! Бросила трубку, не дослушав лекцию про то, как это безответственно пытаться сорваться куда-то посреди семестра. Начала писать Савицкому. Все-таки он должен знать, что Жаров в курсе наших отношений. Пусть Эдуард не сможет защитить меня, но хотя бы будет предупрежден и возможно обезопасит себя. Ведь, если запись всплывет, в универе поднимется страшный скандал. Как это отразится на его карьере? От мысли, что профессор может потерять работу, меня бросило в холодный пот не меньше, чем от страха перед Жаровым. " Андрей записал на диктофон наше последнее индивидуальное занятие. Поэтому мы ругались сегодня у столовой", - настучала сообщение Савицкому дрожащими пальцами. Нажала "отправить". Заметалась дальше по квартире, не в силах и секунды стоять на месте. Кровь так сильно толкалась в венах, что, казалось, их разорвет. От нервов хотелось реветь, но не выходило, и я только рвано дышала в сухой истерике. В универе было не так. Легче. Там многое отвлекало. Но сейчас, находясь наедине с собой, я начала буквально сходить с ума от потока жутких мыслей о будущем. Воздуха не хватало, в горле стоял ком. Посмотрела на телефон, который сжимала в руках. Сообщение было доставлено, но не прочитано. Черт...Уже несколько минут! Чем Савицкий так занят там, что не видит его?! Душно. В этом теле, в этой квартире, в этом мире! И места я не находила нигде. Торопливо подошла к окну, распахнула настежь, желая вдохнуть побольше свежего вечернего воздуха. И обомлела, глянув вниз, во двор. У самого подъезда, прямо под ярким фонарем, будто издеваясь, стояли Савицкий и моя мать. И они страстно целовались. Я заторможенно моргнула, словно если закрыть глаза и открыть их снова - жуткая картинка пропадет. Но она и не думала исчезать. Мой страшный сон наяву. Мой личный апокалипсис. Достойное завершение этого ужасного дня. Тело похолодело, слабовольно обмякло. И ощущение, что умру прямо сейчас, вырвалось из меня истошным воплем на всю улицу. - МА-А-АМ!!! Парочка целующихся вздрогнула и как по команде задрала головы ко мне. На лице матери тут же проступил вселенский ужас, подчеркнутый контрастными тенями света фонаря. Савицкий застыл с совершенно нейтральным выражением лица. Такое у него бывало во время сильного возбуждения при наказаниях. Отстранённое, рассеянное, холодное. И от этого стало еще больнее. Он специально, да? Внутри он так же испытывает триумф?! А с ней он делал все тоже, что со мной?! Блять, по обморочной маминой роже, вижу, что да! Да!!! Не-на-ви-жу! Обоих! Ненавижу их всех! Весь этот гребаный мир! Я их убью! Убью!!!! Захлебываясь кровавой болью, отскочила от окна. Не помня себя, понеслась из квартиры к ним, слыша только, как сердце бешено колотится о ребра похоронным набатом.