Девяностые - Сенчин Роман Валерьевич - Страница 60

Полотно перестало колыхаться, на него штампом опустились слова «Мы – Россия». И зеленый фонарь погас, в тот же момент загорелся красный.

– Добрый день, дорогие друзья! – ожила, вырвалась из оцепенения ведущая. – В прямом эфире программа «Мы – Россия» и я, Марина Стрельцова. Как всегда, у нас сегодня много гостей, тем более тема заслуживает самого пристального внимания и обсуждения. И как предисловие – сюжет.

Ведущая нажала кнопку «запись». В оживших мгновенно мониторах – тесное мрачное помещение, все скамьи заполнены девушками. Они прячут лица, закрываются ладонями, сумочками, одеждой. К ним бесцеремонно суется микрофон: «За что вас задержали?» – «Не знаю. Не надо меня снимать. Уберите свою штуковину», – просят девушки… Затем – полутемная узкая улица. Машин и прохожих мало. В основном девушки наподобие тех, какие только что прятали лица. Но теперь они улыбаются безбоязненно и открыто, стоя на краю тротуара; некоторые слегка пританцовывают. Все они смотрят на неспешно едущие мимо автомобили. Смотрят выжидающе и хищновато.

Машина с камерой останавливается, девушки тут же бросаются к ней: «Желаете весело провести время?» – «А почем ваше веселье?» – игриво, делано небрежно спрашивает мужской голос. «Полста баксов». Девушки не замечают камеры, они выжидающе уставились на парней. «Чего? Полста?! – удивился тот, что начал разговор с ними. – Вы офигели, барышни! Знаете, сколько это сейчас, полста баксов? Ха, кранты!» – «Ну возьмите одну, – уговаривают девушки. – На четверых вам как раз». – «За тридцатник возьмем. У?» – «Полста». – «Да за полста я сам любому что хошь сделаю! Тридцатник». – «Нет таких цен… Ребята, поймите, мы же не на себя работаем». – «Ну и работайте. Поехали дальше, Коль». Машина трогается, девушки возвращаются на тротуар.

Экран монитора потемнел и погас.

– Итак, как, наверное, все вы уже догадались, – снова заговорила ведущая Марина Стрельцова, – тема нашей сегодняшней программы – проституция. Тема далеко и далеко не новая, почти привычная, не сходящая со страниц печати, экранов телевидения, кинематографических лент. И от этого она мне кажется еще более страшной – что мы к ней привыкаем. Для многих наших сограждан это уже норма жизни. Вдумайтесь, проституция – норма жизни! – Марина почувствовала, как начинает волноваться, и это плохо, нужно держать себя в руках, выглядеть нейтральной, холодной, тем более, она знает, у гостей разные взгляды на эту проблему. – Сейчас на экране появятся номера телефонов прямого эфира. Прошу всех, кто неравнодушен, звонить, задавать вопросы нашим гостям, высказывать свое мнение. Каждый звонок автоматически будет включен в экспресс-опрос, результаты которого мы подведем в конце программы… А теперь настало время представить гостей.

Их семь человек. Представляя, Марина искоса поглядывала на лист бумаги – запомнить имена и фамилии всех не получилось.

…Начальник отдела по борьбе с проституцией Центрального административного округа; врач-венеролог, пожилой, утомленного вида мужчина; тоненькая, ухоженная молодая женщина в громоздких очках, чем-то напоминающая мышку, – доцент Института переходного периода; учительница одной из московских школ, пожилая и грузная; двое ребят лет двадцати пяти – журналисты «Студии А», фрагменты их фильмов иллюстрировали программу; и – представитель движения против абортов, бородатый, мощный человек деревенского вида…

– Мой первый вопрос к Виктору Андреевичу Сорокину, начальнику отдела по борьбе с проституцией. – Ведущая слегка повернулась к нему. – Что делается вами для сдерживания этой страшной волны? Ведь не секрет, что ремесло проститутки сейчас считается, м-м… – замялась на секунду Марина, чтобы усилить эффект от сравнения, – считается чуть ли не престижней профессии врача, педагога. Расскажите, пожалуйста, как вы боретесь с этим страшным злом?

Гость дернулся, кашлянул и, уставившись в камеру, стал докладывать:

– Начну с того, что наш отдел насчитывает всего восемь человек. Конечно, нам помогают сотрудники других отделов, но сил явно недостаточно. И тем не менее… – И он сообщил, как удалось практически полностью очистить Тверскую улицу от «девиц легкого поведения», этого еще совсем недавно позорного символа центральной улицы столицы России. Затем он рассказал, что наконец-то стали привлекать к уголовной ответственности содержателей борделей, замаскированных под массажные салоны и сауны; пожаловался на неимение в Уголовном кодексе отдельной статьи о сутенерстве…

– Простите! – перебила его не по-телевизионному медлительную речь ведущая. – У нас первый телефонный звонок. – И незаметно поправила вставленный в левое ухо миниатюрный наушник. – Говорите, мы слушаем вас!

– Алло?.. Алло? – сквозь помехи голос немолодой, наверняка заполошной женщины.

– Да, говорите, вы в эфире!

– Здравствуйте. У меня вот какое сообщение. Вы говорили, что Тверскую удалось очистить от этих, извиняюсь, девиц. Но теперь они расползлись в другие места. Я вот живу на Первой Брестской, и как только вечер – их там пруд пруди. И, кстати, милиция вместо того, чтоб забирать их, нейтрализовывать, наоборот, их охраняет, сама, извиняюсь, ими пользуется…

– Спасибо! – сказала Марина Стрельцова, убирая связь со зрителями. – Спасибо за информацию! – И обратилась к начальнику отдела: – Думаю, Виктор Андреевич, мысли нашей телезрительницы понятны?

– Да, я хотел бы ответить, – кивнул тот, снова дернулся, словно бы завел в себе какой-то моторчик, и начал: – Действительно, проституция с центральных улиц перекочевала на улицы небольшие, во дворы. Выявить ее там сложнее. Не секрет и то, что среди представителей правоохранительных органов встречаются лица, желающие подзаработать, крышуя и даже торгуя такими девицами. Но по каждому выявленному факту мы принимаем меры, таких сотрудников ждет суровое наказание, вплоть до увольнения из органов…

– Благодарю вас, Виктор Андреевич. Впереди – сюжет, который предварит наш разговор с врачом-венерологом Георгием Брониславовичем Дигеевым. И я напоминаю телефоны прямого эфира…

Эфир получился сложным. Звонки от зрителей поступали жесткие и порой злые, шокирующие; суждения гостей в студии были полярно противоположными. Особенно ожесточенно поспорили представитель Движения против абортов и доцентша, защищающая и проституцию, и аборты. Но по-настоящему поразил и вывел из себя Марину этот врач-венеролог, стоявший однозначно за, как он выразился, «регламентированность» проституции.

– И чем вы руководствуетесь, высказываясь за это? – довольно нервно спросила ведущая. – Ведь это же…

Ее перебил запальчивый противник абортов:

– Проституция означает в переводе с латинского «позорю», «бесчещу». Думаю, смысл этих слов не нуждается в объяснении?

– Да, не нуждается, благодарю вас, – со степенной ленцой кивнул врач. – Гм… Так вот, почему я высказываюсь так твердо за регламентированность. Во-первых, с позиции врача. – Говорил он не спеша и уверенно, словно диктовал медсестре диагноз опасной, но хорошо изученной им болезни. – Нам, медикам, будет куда проще выявлять заболевших сифилисом, гонореей, иммунодефицитом, когда проститутки будут учтены, собраны в определенных… гм… местах. Будут находиться под надзором государства и соответственно – медицинских учреждений. В этом случае, думаю, все согласятся, куда легче проводить профилактические мероприятия. А… гм… во-вторых, просто с позиции человека, человека мужского пола… – Венеролог пожевал губами, покачался на стуле. – Я наблюдал этих несчастных, заболевших мужчин, решивших, нередко первый раз в жизни, развлечься таким образом, испытать себя… Поверьте, в большинстве своем это совершенно нормальные, достойные люди…

– Это не нормальные люди! – вскричал противник абортов. – Тот, кто встал на путь блуда, не может считаться нормальным человеком. Совершающий блуд – совершает убийство! Отсюда и брошенные, беспризорные дети, отсюда и эта устрашающая статистика абортов…

– Пока женщина будет неравноправна с мужчиной, – в свою очередь перебила его доцентша, – проституция будет существовать и прогрессировать. Проституция почти всегда является последней возможностью для женщины добыть средства к существованию. У многих просто нет иного пути. И далеко не всегда речь идет только о куске хлеба…