(не) Обручённые (СИ) - Снегова Анна - Страница 4

А меня заклеймили позором, как Себастиана Отступника, и осудили заживо гнить, словно бесполезную вещь, выброшенную на свалку истории. Я знаю, я читал те учебники, где обо мне была лишь пара строк.

Пара строк – вот и всё, что осталось от моей жизни. Не слишком много.

Люди всё же такие неблагодарные твари.

Оказавшись здесь, я много думал. Первое время с наслаждением представлял, как однажды выйду отсюда и отомщу всем тем, кто радуется жизни, пожиная плоды моих трудов. Но дни и ночи очень скоро смешались воедино – наполненные одинаковой пустотой, мёртвые, лишённые всяких красок, запахов и вкусов; надежда остановить однажды это пыточное колесо делалась всё более призрачной, а месть – слишком глупая причина, чтобы цепляться за жизнь. И я перестал.

Мне помогла не свихнуться Темнота.

Почему она выбрала именно меня? Понятия не имею.

Возможно, в моих жилах текла непростая кровь. Всё-таки я был братом одной из самых могущественных волшебниц Оуленда. Ну, или потому, что я пребывал так долго в абсолютной изоляции от каких бы то ни было звуков живого мира, в такой зияющей пустоте – что в конце концов смог услышать её голос.

Сначала я решил, что сошёл с ума. Все предпосылки были.

Но потом понял, что всё далеко не так просто.

Я назвал её Темнота. Мне было приятнее думать о ней в женском роде, ведь я был совершенно лишён здесь женского общества. Но, честно говоря, у Темноты не было пола, возраста или чего-то ещё привычного нам, что хоть как-то бы её определяло. Она была просто - Темнота.

Она стала со мной разговаривать, она приходила в мой разум без стука, и с тех пор я больше не был один.

Она не была доброй, Темнота. О нет, доброй она не была, это я понял сразу! Была ли она злом? Даже не так – Злом, как пишут в романах? Не знаю. Мне она не сделала ничего плохого.

Скорее, наоборот.

Я бы сказал, Темнота спасла меня, когда я совсем перестал бороться. Вытащила почти из-за грани, когда от одиночества и бесконечного повторения одинаковых дней и ночей я перестал чего-либо хотеть и к чему-то стремиться, потерял волю к жизни. Мне всё было скучно, всё лень, я не хотел вставать с постели, я не хотел есть и пить, я не хотел открывать глаз, потому что там было то же, что вчера, и позавчера, и поза- позавчера… я не хотел дышать, потому что в лёгкие вползал всё тот же стылый и затхлый воздух подземелья…

Я постепенно уплывал за грань. Растворялся. Прекращал БЫТЬ.

Это случилось, кажется, на исходе второго года моего пребывания здесь. Помнится, ко мне впервые позвали врача. Но никакие лекарства не помогали, да я и отказывался их принимать. Их впихивали в меня силой. Только в этом не было никакого смысла. Тело моё было в порядке – это дух мой медленно умирал в заточении, не видя больше смысла цепляться за жизнь.

И вот тогда со мной впервые заговорила Темнота. И придала хоть какой-то интерес моему существованию.

Она задавала вопросы и заставляла на них отвечать. Она рассказывала удивительные истории. Она призывала задумываться над сложными вещами и побуждала докапываться до корней. Я стал просить новые книги. Фактически, получил несколько университетских степеней, пока сидел здесь. И заодно сделал парочку научных открытий. Проклятие, я даже стал писать стихи! Пергамент и гусиные перья стали главной статьей расходов по моему содержанию. Как и свечи.

Темнота подарила мне новый смысл.

Хотя бы что-то произошло со мной такого, ради чего стоило по утрам открывать глаза.

Темнота была единственным, что скрашивало мне годы в заточении.

Темнота была единственным, что вообще происходило в моей жизни.

Ровно до того момента, как ко мне явилась Она.

Медленно выступила из небытия, из пустоты, где минуту назад ничего не было.

Сотканная из теней – на свет.

Она будто родилась из света. И Свет смотрел на меня её глазами.

Но я знал, что мрак гасит даже самое чистое сияние.

Сначала я подумал, что сплю.

Потом – наверное, у меня так давно не было женщины, что я стал грезить ими наяву.

Я даже зажмурился крепче – и снова открыл глаза, но видение не желало пропадать. Она действительно была там. Девушка с длинными волосами в чёрном платье, таком чёрном, что совершенно сливалось с темнотой вокруг – но лицо и руки светились, будто изнутри. Грациозная, хрупкая, с тонкими запястьями, изящной шеей – бесформенное платье совершенно не давало разглядеть фигуру, но даже так было понятно, что девушка потрясающе красива. Я старался ничем не выдать, как сражён её красотой.

На нежном лице – огромные карие глаза. Смотрят настороженно, но я отчётливо вижу в этих глазах невинность и доверчивость юности. Той самой юности, когда ещё не испытал предательств и разочарований. Когда весь мир ещё кажется одной большой шкатулкой с секретами – и ты уверен, что жизнь впереди будет полна чудес и открытий. Ты всё успеешь, всё сможешь. Перед тобой открыты все пути, и награду обязательно получит герой, который верит в себя.

Я тоже когда-то был таким, как она.

Сейчас я чувствую себя глубоким стариком в теле двадцативосьмилетнего мужчины.

Стоп. Но откуда здесь взяться девушке? От поверхности до моей камеры одиннадцать дверей – я считал, пока меня вели сюда в тот самый первый день, когда ещё наделся выбраться однажды на свободу. В запутанном лабиринте подземелий лишь крысы и те бедолаги, которых за какие-нибудь провинности ссылают сторожить меня. Им даже разговаривать со мной запрещено под страхом смертной казни. Я не слышал живой человеческой речи десять лет.

- Ты кто? – задаю самый главный вопрос. Голос едва слушается меня. Как долго я молчал?

Она разглядывает меня так же жадно, как я её. И не боится, не отводит глаз – надо же!

Если сейчас она ответит, значит и правда – настоящая.

Вскидывает подбородок – храбрится, но голос дрожит, я слышу. Смелая.

- Мэган… Роверт!

Её голос звучит для меня самой прекрасной музыкой. Ничего красивее я не слышал за всю свою жизнь.

Смотрит выжидающе своими удивительно огромными глазищами. Как будто ждёт, что я узнаю её имя.

И каким же для меня оказывается шоком, когда я и правда узнаю.

Бросаюсь на решётку, вцепляюсь в прутья до хруста костей. Девушка чуть отшатывается, но не делает и шагу назад. Впиваюсь в неё взглядом, трогаю на расстоянии, обвожу и запоминаю каждую черту, каждую деталь её облика, чтобы прочно запечатлеть в памяти и вспоминать потом, когда она уйдёт.

Значит, моя несостоявшаяся невеста. Как иронична бывает судьба!

Показать мне сокровище, которое никогда не будет моим – здесь, на расстоянии вытянутой руки.

Я помнил тот день, как будто вчера. Когда ко мне на аудиенцию явился лорд Дункан Роверт, повелитель Северного крыла и мой вассал, со своей невестой Тэмирен. Как мне в голову пришла светлая идея, растоптать в зародыше семя будущей войны. Породниться с одним из самых древних родов Оуленда. Взять в жёны младшую сестру самого непокорного и своевольного из моих лордов. Совсем ещё девчонку – но я готов был ждать, пока она вырастет и расцветёт. Я был бы терпелив, я проявил бы уважение к Нордвингу и его маленькой принцессе. Но союз, скреплённый клятвами верности, стал бы основой прочного мира для наших земель.

Если бы всё получилось тогда, я сейчас по-прежнему был бы королём. Королевство избежало бы смуты и процветало под моей рукой, я позаботился бы об этом.

А она… эта девочка с огромными невинными глазами, что смотрит на меня сейчас – стала бы моей королевой.

Конечно, я узнал её имя.

Но не хочу показывать ей, что оно ранило меня куда-то под самые рёбра так, что больно дышать. Поэтому говорю сдержанно и равнодушно – так, что глаза этой гордой малышки вспыхивают обидой:

- А-а-а… моя несостоявшаяся невеста! А ты выросла. Настоящей красавицей стала. Я всё-таки правильный выбор тогда сделал. Жаль, что теперь это уже не важно.