Наследник (СИ) - Седых Александр Иванович - Страница 71

Появление большой массы вооружённых людей Матвей сумел заметить раньше, чем пограничный дозор успел отправить радиосообщение в партизанский штаб. Однако он мало что мог быстро предпринять, ибо основные боевые подразделения в это время прикрывали отходящую в тыл колонну мирных жителей или сидели в засадах на обходных дорогах. Собирать же распределённые по границе и партизанским тропам патрульные группы бойцов было тоже некогда. Ведь рациями оснащались только отряды в узловых точках обороны, и пешие гонцы не успевали вовремя обежать все посты. Немец же явно намеревался наступать совсем не вдоль старых дорог, а нацеливал удар напрямую, через уже замёрзшие болота.

Матвей прилетел на автожире в лагерь и созвал на военный совет всех оставшихся командиров.

— Товарищи, судя по всему, уже к вечеру к партизанскому городку подойдёт карательный полк, — сходу всех ошарашил командир. — Надо готовить линию обороны с южной стороны болота.

— Ох, как не вовремя–то, — схватился за голову Гусев. — У нас под рукой только пара взводов охраны и хозрота. Кабы фрицы по тёплой поре пожаловали, то линия дзотов на перешейке их надолго сдержала бы, а по замёрзшему болоту они попрут широким фронтом.

— В хозроте служат хоть и не кадровые военные, но тоже стрелять умеют, — гордо выпятил грудь дед Захар. — По лесу старики, конечно, уже не так бойко бегают, как сибиряки–спортсмены, но из окопчика воевать обучены. Да и юнцы уже наловчились из винтовок палить, так что тоже дадут жару супостатам.

— Ротой полк не сдержать, — отмахнулся старший лейтенант. — Кадет, надо немедленно созывать все патрульные и засадные группы со всей зоны.

— Созовём, — обнадёжил Матвей. — Хотя, надеюсь, сможем управиться и подручными силами. Дед Захар, ты недавно жаловался, что тебе нечем кормить пленных немцев.

— Морозы ударили, земляные работы остановлены, а по хозяйству народ и сам управляется, — пожал плечами старик. — Жаль харчи на немчуру переводить, самим мало.

— Как думаешь, не откажутся фрицы к своим уйти?

— Вприпрыжку побегут, если отпустим. Уж очень им у нас надоело гостить.

— Проследи, чтобы все пленные побрились и привели в порядок мундиры. А товарищ Гусев выдаст белые маскхалаты, чтобы прорехи в драной одёжке прикрыть, и каски трофейные для каждой башки.

— Не перекрашенных касок в достатке, а вот лишних зимних маскхалатов нет, — удивился организации маскарада Гусев.

— С двух своих взводов снимешь, — строго глянул на него Матвей. — Не время жмотничать. А ты, дед Захар, собери горючий материал для организации костров вдоль кромки болота.

— Чтобы дыма побольше? — догадался старик.

— И запашок нужен порезче, специфический — потёр пальцами Матвей.

— Брикеты торфа можем обложить кусками замёрзшего дерьма из выгребных туалетных ям, — с ухмылкой предложил душистый парфюм находчивый дедок.

— Подходяще, — серьёзно одобрил состав командир и дополнил: — Только щедро сдобри сырыми сосновыми ветками и прошлогодних шишек для аромата не пожалей.

— У нас ещё и коровьего навоза полно, — пожал плечами дед и с тяжёлым вздохом посетовал: — А вот скотины–то сильно поубавилось, так что для быстрого розжига костров можем сухого сена и соломы подложить.

В лагере закипела работа, а все имеющиеся под рукой грузовики ринулись по внутренним дорогам собирать подкрепление. Когда прибыла с пограничья группа снайперов, Матвей приказал им занять позиции на защищённых мешками с песком оборонительных вышках, установленных вдоль берега болота, и каждому лично определил секторы стрельбы и особо приоритетные цели. Кстати сказать, болото не всюду одинаково промёрзло, во многих местах тонкий лёд мог проломиться под весом нескольких человек. И под слоем снега такие потенциальные омуты было не разглядеть.

Однако это обычным взглядом было не разглядеть, а колдовским взором Матвей видел каждую аномалию на белой болотной глади. Он несколько часов в одиночестве бродил по топям, специально оставляя цепочки следов на поверхности, а под снегом, в центрах опасных пятен, прятал противотанковые мины — извёл весь запас, что оставался на складе. Матвей осенью добывал взрывчатку на оставленных в конце лета позициях РККА. От его взора не могла укрыться ни одна мина, а с помощью гравитационной силы чародей умело их обезвреживал и вытаскивал из земли. Теперь же пришло время их разбрасывать и колдовской силой заметать следы на снегу. Матвей мог бы справиться с задачей минирования подходов к лагерю и побыстрее, но не желал слишком смущать товарищей, потому за раз взваливал на спину вязанку лишь в десяток штук. Привлечь к работе сапёров он не мог, все находились на задании за пределами зоны, да и люди наследили бы на снегу изрядно.

Каратели подошли к лагерю только в конце дня. Отряды егерей направились вдоль кромки болота окружать партизан, а основная масса сосредоточилась на южном краю скованной морозом топи. Атаковать лагерь со стороны леса, через перешеек, было очень опасно из–за множества крепких дотов, а вот ударить прямо через заснеженную поляну казалось более заманчивой идеей. Конечно, партизанские пулемёты могли сильно проредить пехотные цепи, но ведь перевес в численности у немцев был подавляющий. Да и болото не идеальная равнина, на многочисленных холмиках можно разместить пулемётные расчёты, которых у немцев имелось значительно больше.

Однако первыми ударили партизаны, их миномёты за пару минут выкосили осколочными минами всю орудийную прислугу немецкой батареи, так и не успевшей подготовить позиции. Очевидно, партизанские наводчики корректировали огонь миномётов по рации, уж слишком меткая была стрельба. Стало ясно, что если сразу не атаковать лагерь, то потери на открытых позициях будут существенные: окапываться в мёрзлом грунте на краю болота напрасный труд.

Как только отряды егерей замкнули кольцо вокруг лесного полуострова на болоте, пехотные цепи медленным шагом осторожно двинулись в атаку. Первыми шли сапёры, хотя немцы и не рассчитывали встретить минное поле на недавно замёрзшем болоте. Гладкий снежный покров показывал, что, по крайней мере, уж неделю–то точно никто не ковырялся в болотной грязи. Правда, виднелись цепочки следов партизанских патрулей, но все отпечатки располагались концентрическими кругами от лагеря и не отходили в сторону от проторённых троп. Равномерные цепочки свежих следов указывали на отсутствие мин на пути следования патрулей. Дозорные не утруждали себя забираться на поросшие чахлым кустарником болотные холмики, потому тропки изрядно петляли по бывшей топи. Сапёры проверили штыками толщину льда в разных местах и доложили, что пройти можно везде, только не скапливаться кучно на одном месте большими группами.

Когда каратели прошли уже большую часть открытого пространства, со стороны партизанского лагеря раздались голоса на немецком языке. Военнопленные громко кричали и размахивали белыми тряпками, намотанными на кривые палки. Затем, растянувшись широкой цепью, подняв вверх руки, медленно пошли навстречу наступающим цепям карателей, будто специально стремились показать отсутствие мин на пути. Со стороны партизан не раздалось ни одного выстрела, немцы тоже не стреляли.

Пехотинцы подпустили сдающихся на полусотню метров к себе и, дав заградительную очередь из пулемёта, остановили странное шествие. Пленным было приказано подходить по одному, каждого обыскивали и под конвоем отправляли в тыл. Измождённые и осунувшиеся бедолаги носили поношенную летнюю форму. Чтобы не мёрзнуть, под форму они поддели старые гражданские обноски. А вот поверх формы, зачем–то натянули новенькие белые маскхалаты. Удивляло и наличие немецких касок на голове. С расстояния, фигуры пленных почти не отличались от наступающих пехотинцев, только оружия в руках не было.

Каждый сдавшийся показывал свою солдатскую книжку, чётко называл личные данные и номер воинской части. Сомнений в том, что это настоящие немцы, не у кого не возникло, когда и как они попали в плен к партизанам, тоже было ясно, но вот, почему их обрядили в зимний камуфляж и отпустили, — загадка.