Наследник (СИ) - Седых Александр Иванович - Страница 6

— Советы ведут переговоры с японцами о подписании «Пакта о нейтралитете», — доложил разведданные Кондрашов. — Очевидно, в первой половине апреля Сталин сумеет договориться с самураями о хлипком мире.

Слова главы парагвайской разведки оказались пророческими: Япония заключила пятилетнее соглашение с Советским Союзом о нейтралитете. И после стабилизации обстановки в Иране и Маньчжурии, перед командованием РККА встал вопрос о теперешнем предназначении Южной полевой армии. Тем более что на особенности военной подготовки интернационального состава сборной армии поступало всё больше нареканий со стороны партийных органов и соглядатаев НКВД. Разобраться в сложившейся ситуации поручили Народному комиссару обороны, Семёну Константиновичу Тимошенко.

Маршал Советского Союза Тимошенко по характеру службы занимался совершенствованием боевой подготовки войск, реорганизацией и техническим переоснащением РККА. Ему стало самому любопытно проинспектировать необычную армию, поглядеть на скандальные новшества заезжих парагвайцев.

Сюрпризы начались ещё на подлёте к полевому аэродрому в Астраханской степи. Сначала две пары высотных истребителей самовольно взяли транспортно–пассажирский самолёт в клещи и повели под конвоем. Затем из–за облака вывалилась парочка истребителей иностранного типа и изобразила атаку на охраняемый транспортник. МиГ-и разделились на две группы: одна пара продолжала охрану московского гостя, а вторая принялась отгонять налётчиков. В небе, ревя моторами, закружила воздушная карусель.

Обеспокоенный маршал прошёл по салону и, приоткрыв дверь, заглянул к пилотам. Из динамика рации по кабине разносились резкие, вовсе не уставные, команды, словно сук коротких пулемётных очередей.

— Товарищи, что происходит? — спросил штурмана маршал. — Кто это там матерится в эфире?

— Всё нормально, товарищ маршал Советского Союза, — обернувшись к Тимошенко, улыбнулся штурман. — Над астраханским военным аэродромом всегда шумно. У парагвайцев даже ночью карнавал не прекращается — казаки гуляют сутками напролёт.

Тимошенко протиснулся в кабину и, наклонившись к креслу штурмана, попытался сквозь лобовое стекло разобраться в кутерьме воздушного боя за бортом.

— На фюзеляжах МиГов вижу красные звёзды, — заметил маршал. — А на иностранных истребителях, похоже, опознавательных знаков нет.

— На «Аэрокобрах» звёзды тоже имеются, но выведены лишь тонким контуром, — возразил штурман. — Потому их среди камуфляжных пятен не видно. Вот и получается, что самолёты с красными звёздами сражаются с зелёными. Да у парагвайцев тут на всей технике та же фигня.

— Кто дал казакам право атаковать гражданский борт? — возмутился Тимошенко.

— Товарищ маршал, тут всякий, проникший в охранную зону, вовлекается в военные учения, — пожал плечами штурман. — И на земле, и в воздухе, случайно забредших чужаков останавливают предупредительными выстрелами и берут в плен, а по удирающим шпионам открывают огонь на поражение.

— Сурово служба поставлена, — нахмурив брови, проворчал Тимошенко. — Так значит, нас под конвоем ведут на аэродром?

— Нет, «красные» идут рядом почётным эскортом, — оправдал местных разговорчивый штурман. — А вот «зелёных», видно, командование не сочло нужным предупредить о визите высокого гостя, потому и резвятся, заморские бестии. На «Аэрокобрах» все пилоты из парагвайских казаков, советских парней мало, только отчаянные сорвиголовы из молодёжи решаются садиться за штурвал американского чуда. Товарищ маршал, ведь у этого истребителя мотор не по нашему установлен, позади кабины пилота — целая морока переучиваться управлению.

— Так парагвайцы, смотрю, и воюют не по нашему — парами, а не тройками, — задумчиво вглядываясь в воздушные пируэты истребителей, отметил странность в тактике боя Тимошенко.

— Это так научили казаков драться воздушные бои в Испании, — повернул голову пожилой пилот. — Только тогда они сражались с немецкими асами на советских И-16, да и сами лётчики ещё не были парагвайцами.

— А чем советская тактика ведения воздушного боя оказалась плоха? — решил разобраться до конца маршал.

— В начале войны хороша была, — печально усмехнулся ветеран–интернационалист. — А как только немцы начали поставлять путчистам, вместо старых бипланов, скоростные высотные монопланы — бои на виражах сменились боями на вертикали. Третий самолёт в советском построении неминуемо отбивался от группы и, лишившись прикрытия товарищей, расстреливался фашистами. Я так понимаю, за штурвалами вражеских истребителей сидели уже совсем не испанцы.

Пилот умолк и отвернулся, опасаясь, что сболтнул лишнего — про теперешних немецких партнёров плохо отзываться было не принято.

Тимошенко похлопал ветерана по плечу и молча удалился. Ещё до парагвайцев не долетели, а поразмышлять уже появилось над чем. Маршал плохо разбирался в тактике ведения воздушного боя, но вид за окном кабины пилота наводил на грустные мысли. Даже профану было понятно, что парагвайские асы на «Аэрокобрах» играются с МиГами, как коты с мышатами. В воздушную круговерть уже кинулась и вторая пара эскорта, но «Аэрокобры» всё одно успевали с рёвом моторов проскочить впритирку с охраняемым транспортником.

Когда борт пошёл на снижение, маршал с трудом разглядел полевой аэродром. Ровная посадочная полоса ещё кое–как прослеживалась, а вот самолётов и технических построек видно не было. Лишь уже спустившись по откидному трапу, Тимошенко заметил в хаотично разбросанных зелёных холмиках укрытые масксеткой самолёты, ещё вблизи от места посадки просматривались пятнистые брезентовые палатки и накрытые сеткой грузовики.

Только успели пропеллеры на моторах остановиться, а к транспортнику уже подбежали солдаты в мешковатых пятнистых костюмах полевой разведки, комбинезонах расцветки типа «Амёба», и споро принялись устанавливать вертикальные шесты и развешивать маскировочную сеть. В таком же неказистом наряде к маршалу подошёл пожилой офицер, отличимый от рядовых бойцов лишь крупными красными петлицами с генеральскими звёздочками. Да и те открылись взору, только после того, как сброшенный с каски капюшон маскировочного комбинезона, обнажил край воротника.

— Здравия желаю, товарищ маршал Советского Союза, — отдал честь командарм Южной полевой армии и представился: — Генерал–лейтенант Карпин.

— Здравствуйте товарищ Карпин, — в ответ приложил ладонь к козырьку парадной фуражки Тимошенко и протянул руку для пожатия. — Кажется, мы с вами уже однажды встречались в штабе товарища Блюхера.

— Так точно, в середине тридцатых годов я проходил службу в танковых частях Дальневосточной армии. Оттуда уходил в Испанию уже полковником.

— Знаю, что ещё в Гражданскую войну командовали бронепоездом, — кивнул маршал. — И на Халхин–Голе вам довелось танковый батальон в бой водить.

— С четырнадцатого года воюю, — грустно улыбаясь, развёл руками старый большевик. — Правда, в тридцать восьмом Ершов попробовал вычеркнуть из рядов армии, однако парагвайские друзья не дали пропасть и вот опять к делу пристроили. За границей время зря не терял, экстерном окончил военную академию в Асунсьоне и прошёл стажировку в парагвайских казачьих войсках. Теперь вот тороплюсь поделиться накопленным опытом с советскими командирами.

— Считаете, надо торопиться? — испытывающе глянул в глаза опытного военачальника маршал.

— Даже в настоящий момент, — загадочно усмехнулся Карпин и, прислушиваясь, обеспокоенно оглянулся.

— Воздух!!! — неожиданно раздалась команда от одного из солдат техперсонала, натягивающего масксеть на фюзеляж самолёта.

С дальнего конца взлётной полосы запоздало завыла сирена.

Маршал и его московская свита недоумённо подняли взор к небу.

Через секунду тень истребителя на мгновение прикрыла солнце, и над головой надрывно взревел набирающий обороты мотор.

В следующее мгновение возле крыла самолёта упала бомба. Раздался громкий хлопок. Взметнулось облако сизого дыма. Воздух наполнил клубок кружащихся разноцветных конфетти.