Московский доктор 2 (СИ) - Тайецкий Тимофей - Страница 25

— Эээ… Иван, ты занимаешься этим?

— Григорий, не слушай ее бред. Она всегда пытается подставить меня, — Иван постарался развеять подозрения.

— Я никогда не хотела, чтобы ты оказался в тюрьме, — с серьезным лицом сказала Ирина, её глаза сверкали.

— Ты думаешь, я поверю твоим словам? — усмехнулся Иван, не веря ни одному слову.

— Нет, я хочу отправить тебя на виселицу. Тюрьмы недостаточно для твоих генов! — лицо Ирины внезапно скривилось от ярости. — Мой сын стал таким из-за твоих генов! Ты чертов придурок! Тебе не место в этом мире! Ты должен был сгнить в канализации!

— Твоя кровь тоже течет в теле Роберта. Почему ты так уверена, что он стал таким из-за меня?

— Ты его отец, значит, ты виноват.

— Он вышел из твоего тела, так что ты настоящая виновница.

— Настоящий виновник — это ты и твои грязные мысли! Ты грешник! Я признаю тебя виновным! Иди к черту!

— Согласно генетике, ребенок наследует гены от обоих родителей в равной степени… — не удержался я и решил вставить свои знания по генетике в самый неподходящий момент.

Но кажется они не обратили на это внимания.

Передо мной пара орала друг на друга так, что, казалось, стены тряслись. Иван был в полной заднице. Ему не повезло — его Ирина вела себя так, будто готова порвать его на части одним взглядом. Она его мочила во всём, и даже ругательства у неё были словно по учебнику.

— Так это люди вот так спорят? — рядом со мной присел Ужору, смотря на сцену с искренним интересом. — Глядя на это, я начинаю думать, что мои споры с Самаэлем и Морозкой — детские шалости.

Я хмыкнул, не вникая. Споры — не моя тема, особенно когда на кону просто оскорбления.

— Знаешь, почему я не ел перед тем, как ложиться с тобой в постель? — взревел Иван, словно пытаясь последней фразой спасти честь. — Потому что боялся, что стошнит, как только увижу твоё тело!

Ирина ухмыльнулась. Я видел таких женщин раньше, они ломают парней играючи.

— Ты думаешь, я сплю с таким, как ты? Лучше куплю вибратор за две тысячи!

Я приподнял бровь. Иван в этом моменте выглядел жалким, но Ирина была на высоте.

— По крайней мере, это может доставить мне удовольствие. А ты?

Тяжело быть таким беспомощным, как Иван. Прямо жалко парня.

— Да пошла ты, тварь, — выдохнул он.

— Если я отправлюсь в ад, то точно возьму тебя с собой.

Ужора хмыкнул, всё ещё следя за их словесной битвой:

— На их месте я бы предложил одно — самоубийство. И дело закрыто.

— Лучше всего прострелить себе лоб, — добавил Черныш, неожиданно подключаясь к разговору. — Это быстрая смерть, никакой боли.

— Почему все выбирают снотворное? — задумчиво спросила Морозка, тоже интересуясь темой. — Духи, которых я встречала, все погибли от передозировки.

— Самый безболезненный способ, — сказал Черныш, поучая их. — Снотворное не усыпляет сразу. Это как тонуть в кипящей воде, медленно задыхаясь. Поверьте мне, лучше не рисковать.

Через двадцать минут парочка устала от своих баталий. Они, наконец, присели за стойку, тяжело дыша. Будто весь этот спор — их обычное дело.

— Чего ты тут забыла? — огрызнулся Иван, будто всё ещё не мог успокоиться.

— Проверяю, не прячете ли преступников, — сказала Ирина с улыбкой.

— Ты, надзирательница в тюрьме, взяла взятку и освободила преступника, а теперь меня обвиняешь?

Чёрт, оказывается, она ещё и тюремщица. Всё ясно — неудивительно, что такая властная.

— Думаешь, я такая же ничтожная, как ты?

И снова они готовы были разорвать друг друга на части, но телефон Ивана вовремя зазвонил.

— Да, это Иван… Ясно. — Он закончил разговор и посмотрел на меня. — Григорий…

Ага, я понял, что снова вызов. Через мгновение на моём телефоне уже была информация — тот самый старый пациент. Ну вот, опять эта травмированная звезда лёгкой атлетики.

— Ирина, я вынужден откланяться. Было приятно вас увидеть.

— Прощай… Но что-то мне подсказывает, что ты ещё меня увидишь, — с какой-то странной уверенностью произнесла она.

— Эм… — нахмурился я. Психологию, что ли, изучала?

— Мы точно встретимся снова. Я в это верю, — Ирина слабо улыбнулась.

Чёрт побери. Последнее, чего я хотел — это ещё раз сталкиваться с такой стервой, как она.

Я выскочил из этого чертова отеля, будто за мной гнались. Я, конечно, альфач, но даже у меня есть пределы.

Бим, этот бедолага, был расстроен. Он с Аркадией вот-вот должен был совокупиться, а мне пришлось оттащить от нее.

Я позвонил Виктору, этот парень успел свалить, но я велел ему развернуться и отвезти меня по адресу. Не понимаю, как такие чокнутые родители, как у Роберта, могли воспитать кого-то вроде него.

Роберт — неплохой, но такой правильный, что аж тошно. Честный, добрый, просто святой в белом. Словно Капитан Америка, только без щита. Я реально был в шоке, насколько он чистый и искренний. Просто очень скромный и не ладил с женщинами.

Но я не собирался быть таким, как он. Слишком скучно. Впрочем, как два маньяка вроде Ирины и Ивана выдали на-гора такого золотого пацана — это была большая загадка.

Пока размышлял об этом, доехали до дома Ильи. Позвонил в дверь, она приоткрылась, и тут я увидел его.

— Илья, ты… — меня чуть не пробило на смех, если бы не его синяки. Чёрт, да его лицо было покрыто ими, как полотно абстракциониста. Футболка вся в крови.

— Входи, — пробормотал он так тихо, что мне пришлось напрячь слух.

Я быстро подхватил его под руку, чтобы не грохнулся прямо на пороге, и дотащил до дивана.

Он, правда, уперся:

— Сядем на пол. Не хочу диван испачкать, его потом чистить дорого.

— Ты серьёзно? — Уставился на него, как на сумасшедшего. — О чём ты вообще сейчас думаешь?

— Я работу потерял, — пробурчал он, — теперь каждый рубль на счету.

— И что, ты на диван пожалеешь?

— Конечно, — буркнул он, усаживаясь прямо на ковёр. — У меня максимум двадцать штук есть.

— Ого, — я присвистнул. — Да тебя ж, похоже, здорово отделали. Кто это сделал?

— Да я сам виноват, — тяжело вздохнул Илья. — Вломился в офис клуба, стал качать права. Ну, они и… выпнули меня. Разбираться никто не стал.

— То есть, ты больше не соревнуешься?

— Не совсем. Я всё ещё спортсмен, просто теперь нужен новый клуб, чтобы подписаться.

— А что, без клуба никак?

— Да можно, — ответил он, хмурясь. — Главное — моё удостоверение от ассоциации. Я был в топ-20 в прошлом году. С таким рейтингом меня пускают на серьёзные соревнования, но вот денег на лечение теперь нет.

— А ты сколько лет там проработал, чтобы ни копейки не отложить?

— Ты хоть представляешь, сколько стоит моё питание? — он посмотрел на меня так, будто я спросил какую-то чушь. — Двадцать тысяч в день! Раньше клуб покрывал 60%, а теперь — ноль. Даже на еду не хватает.

— А на больших соревнованиях сколько поднять можно?

— Ну, чемпион берёт от пяти до десяти миллионов. Второе-третье место — от миллиона до трех.

— И эти деньги все твои, если выиграешь?

— Не совсем, — он скривился. — Тренеру нужно дать 5%, менеджеру — 5–10%, а клубу — до 30%. Ты чего, в бег захотел податься? Ты в курсе, что у тебя там шансы не очень?

— Да уж, — я хмыкнул. — Лёгкая атлетика — это для тех, кому больше нечего предложить миру.

Я смотрел на него, понимая, что этот парень упёрся в тупик. Жизнь бегуна оказалась совсем не той мечтой, о которой мне когда-то рассказывали.

Обычно бегунов делят на два типа. Первый — коротышки, спринтеры. Невысокие такие, ниже 1,8 метра. Но ноги у них как пружины — бегают быстрее ветра.

Второй тип — длиннющие. Руки-ноги как у паука, шаги огромные. Да, они бегут медленнее, но зато покрывают больше за один шаг. Марафонцы, способные долго бежать, как верблюды.

А вот я не относился ни к тем, ни к другим. Я был выше 1,8 метра, но конечности коротковаты для такого роста. Даже если бы я качался как сумасшедший, в легкую атлетику мне всё равно дорога закрыта. Особенно в спринте.