Танго на треснувшем зеркале (СИ) - Шаль Вероника - Страница 17

— С радостью! — быстро согласилась я, радуясь, что до меня не долетают никакие его эмоции. Приятно посидеть с человеком и не погружаться в его беды или безумие. — Спасибо! Первый раз со мной такое.

— Здесь всегда не спокойно, — он достал смартфон и глянул на экран. — Тогда, до половины пятого. В ординаторской.

И посмотрел на меня странным, ни на что не похожим взглядом. Похожий и в то же время не похожий огонек встречала я в глазах бывшего ухажера-сталкера.

Кожей почувствовав разбегающиеся в разные стороны мурашки, исподтишка глянула на Егора. Было и в нем нечто манящее и пугающее одновременно. И волнующее.

— Да, — согласилась я, улыбнувшись про себя.

День, начавшийся совсем неудачно, вошел в свою колею. Я даже порадовалась решительности Родственника Христа с его поспешной импровизацией. Иначе приглашения для знакомства пришлось бы ждать неизвестно сколько.

И мысли о заведующем и его делишках выветрились из головы. Вечер обещал принести новые знания и приятное знакомство. Что может быть лучше?

Меня так и подмывало попросить лаборанта позвать остальных коллег, но странное, едва уловимое предчувствие не позволило произнести эту просьбу.

Оно и к лучшему, подумала я, глядя на удаляющуюся спину лаборанта, мастера, как я помнила, на все руки. С глазу на глаз всегда легче делиться секретами. А он их, наверняка, знает предостаточно. Заодно спрошу, почему его так сильно испугался Иван.

Улыбаясь, я шла по коридору, и казалось, ничто не могло испортить мне хорошее настроение. Кроме лужи, расплескавшейся от ведра, которую санитарка, орудующая рядом тряпкой, замечать не собиралась.

Зачерпнув босоножкой грязной холодной воды, не сдержалась, и поток моего ворчания пронесся по коридору.

Санитарка молча поджала губы и еще яростнее зашаркала шваброй. А помещение наполнилось штормом возмущения, негодования и ярости. Ходят тут белоручки, покончали свои университеты, а убирать, как всегда, некому.

Я ошарашенно взглянула на фигуру в мятом белом халате, но та нарочито внимательно терла тряпкой плинтус, демонстративно отвернувшись ко мне спиной и тем, что располагается ниже.

Ну и ладно!

И тут я поняла, что меня тревожит уже второй день. Под ложечкой закололо от неприятного предчувствия. Успокаивая себя тем, что рано делать выводы, сначала надо убедиться в правильности своих подозрений, я оглянулась в поиске кого-нибудь живого, но не пациентов и не Яна Игнатьевича с Егором.

А все потому, что до моей рассеянной головы только сейчас дошло с ног сшибающее наблюдение.

Я чувствую эмоции, временами даже мысли пациентов, медсестер. Все, что думает обо мне санитарка, тоже вот чувствую.

Эмоций же Яна Игнатьевича, я не чувствовала. Я вспомнила, какая эмоциональная пустота поджидала меня уже под дверью в кабинет заведующего, не говоря про сам кабинет.

С Егором история повторяется. Только сейчас я поняла, что не чувствовала его эмоций ни в первую нашу встречу, когда он показывал мне лечебницу, ни сейчас, когда переживания у всех нас зашкаливали.

Подойдя к окну и упершись руками в подоконник, я задумалась, чем можно объяснить этот странный факт. Почему именно их двоих я не чувствую? Не по полу же идет разделение, в самом-то деле?

Есть идея!

Нужно пройти мимо или поговорить с как можно большим числом людей. Возможно, тогда станет понятнее, что происходит с моими способностями. Я же вроде как, если верить Петровичу, медиум.

У меня даже кот есть. Особый. Как ни у кого другого.

Я отошла от окна и пристально посмотрела в длинный коридор. Как на зло, он был пустой, словно анатомичка ночью. Ни санитарки, кроме этой упитанной тетки, остервенело трущей плинтус и распускающий яростные флуктуации вокруг себя, ни медсестры. А про посетителей и мечтать нечего. Странное место.

А мне для проверки наблюдения нужно еще человека два-три, а лучше с десяток. И не пациентов.

И тут я вспомнила, о пожилой сотруднице в регистратуре, которая очень любит чай. Оглянувшись по сторонам еще раз и никого не увидев, забежала в ординаторскую. Правая дверца в секции старого серванта была призывно приоткрыта, словно приглашая проверить, осталось ли в нем еще немного печенья к чаю. Вчера оно было, я точно помнила.

Схватив жирную холодную ручку и распахнув дверцу до упора, я заглянула в нутро лакированной несуразной громадины. Увидев знакомую коробку с яркой этикеткой, не мешкая схватила ее, закрыла жалобно скрипнувший сервант и, быстро выскользнув в коридор, сбежала по лестнице вниз.

В холле было пусто, а в регистратуре, неспешно попивая чай, скучала Семеновна. Поздоровавшись, я протянула ей пачку печенья и мило улыбнулась:

— У меня сегодня первое в жизни дежурство! Угощайтесь!

— Спасибо, деточка! — Семеновна ловко прихватила печенье, достала из ящика блюдце и, высыпав его, вернулась к чаепитию.

А пространство наполнилось умиротворенными нотками хорошего настроения. Угощение Семеновне понравилось, и я это чувствовала всем сердцем или мозгом, или что там у меня отвечает за восприятие чужих эмоций.

— На здоровье! — улыбнулась я ещё раз и снова осмотрелась по сторонам.

Снова пустые коридоры и тусклый свет.

На мгновение замерев в нерешительности, направилась в центр холла и свернула в правое крыло здания. Первая же дверь, с надписью «Сестра-хозяйка», была открыта, и из кабинета раздавались звуки популярной песенки про море и ветер.

— Здравствуйте! — улыбнувшись во весь рот, я нарочито несмело заглянула в кабинет. Тощая, похожая на скелет тетка, бросив высокомерный взгляд, со вздохом уменьшила звук и выжидательно посмотрела на меня. А в воздухе разлилась атмосфера усталости и безразличия. С небольшими нотками скуки.

— Я ошиблась! — махнула рукой в неопределенную сторону и зашагала прочь. С ней все понятно. Кто следующий?

Следующим чуть не стал Егор, бодро и даже как-то возбужденно шагавший в сторону лаборатории и несший заполненные штативы с кровью. Я едва успела спрятаться в кабинете сестры-хозяйки, вызывая у той новую волну недоумения и раздражения.

Вот кто-кто, а Егор мне сейчас меньше всего нужен! И, сосчитав до двадцати, я молча выскользнула в коридор. А сестра-хозяйка… Какая разница что она вообще думает!

Неспешно побродив в поиске новых подопытных — надеясь, что встреча с Егором мне не грозит: пока не открутит кровь на центрифуге для получение рабочей сыворотки, из кабинета он не выйдет — и не найдя вообще никого, я вернулась в холл и собралась подниматься назад в отделение.

Мое внимание отвлекли две женщины, шумно хлопнувшие дверью и тащившие в руках тяжелые бидоны. Запах советской столовки, въевшийся в подкорку еще со времен учебы, разлился по коридору. Ну конечно! Кухонные труженицы. И сразу две! Я обрадованно пошла следом, навострив все свои органы чувств.

— Я ему так и сказала: не нравится, уходи, — донеслось до моих ушей всхлипывание.

— А он?

— Собрал вещи и ушел, — к всхлипыванию добавилось шмыганье носом. А в воздухе разлилась атмосфера утраты, а также спокойствия с нотками злорадства.

Как интересно! Подружка рада несчастьям! Кажется, моя прогулка принесла больше информации, чем я от нее ожидала. Если так и дальше пойдет, то скоро буду в курсе всех сплетен и симпатии-антипатии не будут для меня тайной. Такое себе удовольствие… Но есть и плюс в таких способностях: недоброжелателей тоже почувствую за версту.

Улыбаясь этой догадке, я обогнала работниц кухни и направилась в свое отделение. Там на посту должна быть медсестра, и не одна.

Песок под ногами противно скрипел, пока я поднималась в отделение. Лукавит Виленовна с уборкой! Лукавит.

Из холла, отделенного от лестницы лишь витражным стеклом, доносилось жужжание очередной неисправной лампы, не уступавшей нервозностью своей коллеге у поста. Это жужжание начинало меня выводить из себя. Интересно, здесь есть электрик?