ЧОП «ЗАРЯ». Книга пятая - Гарцевич Евгений - Страница 12

У Бородача (глаз почти не видно, настолько все заросло) был помповый «винчестер», почти такой же, как и у меня когда-то, но он им практически не пользовался, предпочитая ближний бой. Прям совсем ближний: на левой руке у него был шипованный кастет, а на правой (видимо, чтобы все-таки стрелять хоть иногда) – четыре толстых печатки, которые при сжатом кулаке также превращались в нечто убойное. Еще и надпись после себя оставляли – С. В. Е. Т.

Я такой автограф в доме уже видел: на лбу мертвого прайдовца. Сейчас Бородач прятался за ангаром, откуда приглядывал за флангами.

А вот дальше все пестрело от аур врагов.

Пять охотников разной степени силы: кто-то еще «чистенький», а кто-то уже со следами скверны. И восемь аур с гнильцой – та самая подмога из Грешников.

Четверо рассредоточились вместе с охотниками и по широкой дуге шли по нашим следам, а вторая четверка оказалась чуть в стороне и делала что-то непонятное. Встали в круг и делились силой с тем, что лежало в центре.

«Кажется, разрыв хотят открыть…» – подсказал Ларс.

– Надеюсь, не чумной?

«Не-е, обычный, – ответил Ларс и задумался: – Просто призовут сюда деймосов всяких разных. Смотря что с той стороны будет… Рекомендую с ними первыми разобраться. А то Трехпалый их не видит, там деревья загораживают…»

Окей, рекомендация принимается.

Я тихонько выскользнул через боковую калитку и буквально растворился в ближайших кустах. Какой же кайф двигаться налегке после огнеупорного костюма! Первым делом выпустил вперед Белку – своего разведывательного дрона.

Пятна аур в поле зрения резко сменили направление, бросившись врассыпную. А потом все погасло: очевидно, враги начали глушить свои сигналы, пусть и с запозданием. Я проверил, насколько открыт сам, и убедился, что видят меня только парни из Рассвета, по заранее созданным меткам.

С крыши раздался выстрел, и сразу же несколько прогремели в ответ. Я слышал, как Трехпалый топает по крыше, меняет позицию, стреляет и опять прячется куда-то. Бородач меж тем по широкой дуге пошел в обход на противника. А я стал пробираться к месту призыва.

«Как-то странно, что они дали себя разглядеть, – занервничал Муха. – Я так раньше часто делал: типа раскрылся, подманил, а потом «бах!» – и боковым в челюсть…»

Окей, и эта рекомендация принимается. Я притормозил и отправил Белку на ближайшее дерево. Заметил скользящие тени: две или три – картинка с «дрона» на большом расстоянии давала слишком большие искажения. Неудобно для нас идут: у Трехпалого они за спиной, у меня, по сути, тоже, я слишком далеко успел продвинуться вперед, а Бородач совсем с другой стороны (надеюсь, у него нет таких же сюрпризов). Совсем чуть-чуть, и они нагрянут к Борису…

Свою мысль я додумывал уже на ходу, приняв решение развернуться к ангару. Пересек небольшую полянку, закрытую со всех сторон декоративными елками, обнаружил на ней еще одну мраморную скульптуру, плюс такую же скамейку с решетчатой стенкой и крышей. Летом, должно быть, здесь красиво: по решетке растет виноград, под ним тенек и прохлада – сидишь, читаешь, на скульптуру любуешься.

А зимой все иначе. Я залез на лавку, стараясь сильно не просвечивать сквозь решетку и сухие ветки, положил на одно из «окошек» ствол винтовки, совместил в прицеле Грешника с мушкой и плавно потянул спусковой крючок.

Получил сигнал от Белки, что цель поражена и, не оглядываясь, быстро пошел на второй круг. «Кошки» с «мышками» в очередной раз поменялись местами. Выследив оставшихся и пробежавшись по низинке на месте небольшого замерзшего пруда, я спрятался в кустах у берега.

Обалдеть, конечно, сколько соток на участке у премьер-министра! Любой «рублевский» лопнул бы от зависти, а мы с Грешниками здесь можем до следующего утра в смертельный биатлон играть, круги наматывать.

Окей, круг сделал, теперь стреляю! Выждал, пока Грешники появятся в просвете деревьев, и дважды пальнул, вероятно, поставив собственный рекорд по скорости перезарядки затвора.

Один упал, а второй развернулся и поймал пулю в воздухе, успев врубить свою «грешную» магию. Оскалился, отбрасывая пулю в сторону, и коротко свистнул, имитируя придушенную чайку.

Ему ответили откуда-то со стороны ангара, а потом еще раз, уже совсем рядом. Я даже не успел перебежать пруд, как наперерез мне на лед запрыгнули два Грешника и достали длинные искривленные ножи.

Рисковые парни! Кое-где лед уже подтаял и истончился. Никакого зеркального блеска, только подтаявшая и снова замерзшая за ночь кашица. Под ногами что-то загудело, а между нами поползла едва заметная трещина.

Мы все замерли. Постояв минуту, Грешники стали потихоньку окружать меня с двух сторон, а я медленно попятился. И когда до берега оставалось два прыжка, я почувствовал хруст под ногами. Застыл, вспоминая, чему учат в школе касательно таких ситуаций, и осторожно, чуть ли не дыша, потянулся за обрезом.

Достал и направил на Грешников, тут же окутавшихся защитным свечением. Но в них стрелять я и не собирался, быстро опустил дуло пониже и бабахнул по льду между Грешниками. Развернулся и, чувствуя, как под ногами что-то трескается и ломается, прыгнул в сторону берега. Провалился по колено, застряв во вздыбившихся льдинках, и начал прокладывать путь «гусиной лапкой».

Грешникам повезло меньше. Провалились мутанты по самую макушку и под тяжестью собственного веса, снаряжения и элементов брони ушли на дно. Тот, что похудее, еще барахтался, цепляясь за края ледяной корки, но она все время ломалась дальше. От второго только пузыри на воде лопались.

«Матвей, быстрее! – засопел Муха. – Там где-то еще свистун тот остался!»

«Не “где-то”, он уже здесь!» — крикнул Ларс и потянул меня назад в воду.

Я ног уже не чувствовал из-за ее температуры, вот-вот судороги пойдут! Но делать нечего, все равно бросился в озеро, стараясь если не занырнуть, то хотя бы кусками льда прикрыться. Привык доверять интуиции профессора, и в этот раз она снова не подвела.

Над прудом пронесся вихрь зеленого свечения, по спине будто дубинкой ударили, а вода вокруг начала булькать и пузыриться.

Вторую волну Грешник пустить уже не успел. Ларс получил мою силу и, культивируя злость, досаду и обиду на весь белый свет и высший замысел с его дурацким контрастным душем (то поджарят, то заморозят), поднял в воздух острые льдинки и отправил их в лицо Грешника. Большинство пролетело мимо, но одна пробила его дырявый нос как раз в тот момент, когда Грешник уворачивался.

Промокшая ледяная одежда сковывала движения, натирала и невероятно бесила. Если так и дальше пойдет, то я лучше вернусь в перетопленный дом. Выбравшись на берег, я прислушался и активировал ауру.

Трехпалый все сидит еще на крыше и ведет огонь отсечками по пять выстрелов. Лупит практически не переставая, потом делает паузу, пропускает ответные выстрелы, и все по новой. С какого-то момента отвечать ему перестали, но он продолжал методично кого-то добивать. А вот Бородач с радаров пропал… Жалко мужика: у меня было чувство, что с ним можно сработаться.

Я перезарядился и потопал дальше, искать разрыв.

Увидел я его только метров за сорок, когда пробился сквозь заглушку ауры и плотно посаженные вечнозеленые елки.

«Дохленький какой-то, – хмыкнул Ларс. – До чумного разрыва ему расти еще и расти…»

«…но это не значит, что он менее опасен», – ответила Харми. – Матвей, ты как? По моим прикидкам, ты уже должен лежать на кровати и со стоном звать служанок, чтобы подоткнули тебе одеяло, ибо твоих сил уже на это не хватит…»

– Холодно, но обливание холодной водой, похоже, творит чудеса.

«Интересно, очень интересно, – задумалась Харми. – Сможем повторить? Исключительно ради науки!»

«О! Если ради науки, то я с вами! – вклинился Ларс. – У меня тоже появились кое-какие идейки, как лучше с током работать, когда Матвей в отключке… Надо бы тоже протестировать. Ради науки, конечно же! Ой! Куда это я пошел? Матвей, не загоняй меня в душелов! Я еще пригожусь – вон как раз первые деймосы полезли…»