ЧОП «ЗАРЯ». Книга четвертая - Гарцевич Евгений - Страница 14

Рисовал одаренный, чувствовалась особая энергия, но я не мог понять: от работы в целом веет силой или конкретно от портрета. На ощупь рама оказалась холодной и липкой, будто что-то сладкое здесь высохло. И неожиданно тяжелой! Нормально схватиться за нее не получилось, поэтому я просто оттащил ее в сторону.

«Матвей, у него глаза дернулись, – предупредила Харми. – Он за нами смотрел и сейчас смотрит…»

Я опять на него посмотрел, на сей раз внимательнее, подмечая изменения. Лицо старика будто стало хитрее. Кажется, что косится, но из картины пока выпрыгивать не собирается. Я прошелся по комнате, стянул скатерку с журнального столика и исключительно ради душевного спокойствия Харми (сам то я не вздрагивал от каждого скрипа или порыва ветра, дующего сквозь забитое досками окно), накрыл картину тряпкой.

После того как злобного мужика прикрыли, даже дышать стало полегче. Из воздуха исчезла тревожная наэлектризованность, и я просто повернулся к картине спиной.

Я нашел потайной крючок и аккуратно, не оставляя следов, подцепил панель. Открыл дверцу и заглянул внутрь. В узкая нишу ювелир плотно забил мешок, пару коробочек для колец и еще какие-то бумаги – чертежи, схемы и рецепты. И конечно, деньги. Всего пара тысяч, но бонус от этого не стал менее приятным.

Вообще, выгодно это – не грабить, а скорее справедливость восстанавливать. Преступников сдали, ювелиру за Воробья отомстили.

«Ага, прям бедный и несчастный парень, – проворчал Ларс. – Случайно под раздачу попал… ох, уж этот мир двойных стандартов…»

«Не гунди, старый! Про Робин Гуда слышал? Вот и мы так же. Хороших людей не обижаем, а этот нашему парню голову отрубил…»

С формулировкой про «нашего парня» Ларс явно был не согласен. Начал что-то гундеть про глаз да глаз. А потом добавил, что, если у Мухи пропадет его боксерская груша, которую он долбит по ночам, мешая спать честным фобосам, то пусть не удивляется.

Я приоткрыл свой пространственный карман и сгрузил туда всю добычу. Выгреб секретную нишу подчистую, без каких-либо зазрений совести: с убийцами мы переговоров не ведем. Надо бы его еще и органам сдать, но, как уже было понятно в этом мире, мнемоникам на слово не верят. А других доказательств, кроме показаний фобоса, у нас не было.

Я подошел к окну, оглянулся в поисках того, чего бы еще прихватить на добрую память. Посмотрел на картину – скатерка поверх нее чуть-чуть подрагивала, будто на сквозняке.

Призвав силу Ларса, я выдавил гвозди из досок, закрывающих поврежденную раму. Выглянул на улицу, заметил свежие следы на снегу под окнами – просыпается народ. И будто в подтверждение моим мыслям, за дверью в комнате послышались шаги. Кто-то остановился и стал возиться с ключами.

Пора валить!

Но сперва я убедился, что меня не постигнет участь Воробья. Осмотрев окно, понял, что ловушка была неактивна: ее либо забрали на экспертизу, либо не перезарядили. Вылез на подоконник и, держась за карниз, я свесился наружу, чтобы не так высоко было прыгать.

Попробовал подтянуть за собой доски, но даже Ларс признал, что ломать – не строить. И, не видя, куда что втыкать, вернуть все как было у него не получится. Ладно, когда ювелир спохватится, мы будем уже далеко!

Где-то в городе прокукарекал петух и ударил колокол, внизу скрипнула дверь и послышались чьи-то неторопливые шаги. Я вжался в стену, мысленно приговаривая, что просто морозная тучка, а вовсе не медвежатник.

Вдоль дома, не спеша, шла горничная. Шла медленно, осторожно ставя ноги: явно боялась поскользнуться. Бормотала что-то себе под нос, кутаясь в платок.

Согласен, зябко. Еще и снег с дождем опять зарядил. Холодный ветер так и норовил забраться под куртку, а ледяные капли падали на голову и руки, таяли и скатывались в рукава и за шиворот. Еще и ветер подул.

Резкий, сильный поток воздуха проморозил меня насквозь, дернул по ушам и залетел в комнату, подняв в воздух разбросанные бумажки. Еще и дверь открылась, добавив тяги для ветра. Скатерть на картине всколыхнулась, приподнялась и соскочила с рамы.

«Фобос тебя за ногу!» – крякнул от удивления Муха.

Я посмотрел на картину и дернулся от неожиданности: персонаж с горелкой исчез. Мастерская на заднем плане расширилась, открылся вид на странного вида верстак, на котором лежал распятый голый человек со следами жутких ожогов. А передний план был пуст, будто и не было там никогда человека с горелкой.

– Слышь, милок! Ты жопку-то себе не отморозишь? —раздался снизу старческий, немного скрипучий голос горничной.

Черт! А я уже собирался прыгать и уносить ноги из этого кошмарного места! Фобоса с паяльником, который свободно может разгуливать где хочет, мне еще не хватало!

Кто-то испуганно екнул, со звоном уронил связку ключей и шустренько потопал подальше от комнаты. На границе зрения промелькнула черная тень, а снизу в отсветах от оконного света блеснул ствол обреза, который бабка-горничная выхватила из-за пазухи.

Спас меня платок, в котором она запуталась, дав мне драгоценную секунду. Я расцепил пальцы и неуклюже спрыгнул в засохший кустарник чего-то колючего. Подскочил и, петляя, как заяц, бросился бежать к дырке в заборе.

«Падай…» – довольно резко прилетело от Мухи, и я, как подкошенный, рухнул в сугроб.

За спиной раздался выстрел.

«В сторону!» – подхватил теперь уже Ларс. Что-то кольнуло меня в бок, и я перекатился.

И очень вовремя! В то место, где я только что лежал, прилетел залп черных дробинок. Понадеявшись, что бабка на перезарядке, а новая стража еще не спохватилась, я подскочил и побежал со всех ног. Перемахнул через забор, заметил напарников и понесся мимо них к «буханке», криками и жестами подгоняя их за собой.

Запрыгнул на водительское сиденье и дал по газам сразу же, как только Стеча с Банши открыли двери. Так что запрыгивать им пришлось уже практически на ходу. Со стороны дома еще дважды пальнули. Пара шальных дробинок даже чиркнула по кузову, когда мы поворачивали в соседний переулок.

Еще несколько узких проездов, и мы выехали на улицу. Я поддал газу, по инерции косясь на боковые зеркала, но только плюнул, вспомнив, что мы пока так их и не вернули после зеркального «гостя».

– Стеча, погоня есть?

– Не вижу, кажись, оторвались! – Здоровяк, сидевший в кузове, попытался устроиться поудобней и схватился за поручень, чтобы не трясло. – Метров через сорок сверни направо, потом сразу налево. В обход патруля надо выехать.

– Я надеюсь, мы так бежим, потому что все прошло успешно? – заглядывая мне в глаза, спросила Банши.

– Бывало, конечно, и лучше, но в принципе – да, – дыхание почти выровнялось, так что произнес это все я почти спокойным тоном, даже улыбку выдавил.

– Уверен? – раздался взволнованный голос Стечи. – А что это тогда за херня торчит в стенке кузова?

Тревожность в голосе Стечи слилась с мощным выбросом эмоций от деда, в которых смешались удивление и злость. «Буханка» рыкнула и подпрыгнула, будто налетела на лежачего полицейского. Я инстинктивно ударил по тормозам, но моторка не послушалась и, наоборот, начала набирать скорость.

Да что за хрень? Я потянулся к деду, но помимо бешеной ярости уперся в какие-то помехи. Обернулся на Стечу и удивился уже сам. На задней двери, сквозь нее, проступала призрачная голова, а под ней руки. Огромные брови, залысины, алчущий крови взгляд и носик горелки с зажженным пламенем.

Картинка подергивалась и, пока была смазанной, напоминала рисунки на очень грязных окнах автомобилей из моей прошлой жизни, но с каждым мгновением становилась плотнее и набирала объем. Голова уже практически полностью пролезла в салон уазика и нависла над Стечей. Здоровяк, как мог, съежился, стараясь отползти по стеночке, и махал перед собой горящим огневиком.

Махал, надо сказать, без какого-либо эффекта, только еще сильнее раздражая призрака. Морда мужика с портрета скалилась, демонстрируя ровные, чуть ли не лошадиные зубы, и дергала плечами, проталкивая себя через стальную стенку.