Африканский след - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 20
- Предыдущая
- 20/49
- Следующая
– Куда? – обреченно поинтересовался Меркулов.
– К Ваське Егорову в заповедник, зверюшек охранять... Людей, как видишь, у меня не получается... И не смотри на меня так, черт бы тебя побрал!
– Давай выпьем, – предложил теперь уже Константин Дмитриевич, обнаружив наконец, что держит в руках пустую рюмку.
Они выпили. Потом Меркулов, еще раз глянув на картонную коробку, поднялся со стула:
– Пора мне, Слав...
– Давай, – равнодушно кивнул генерал.
– «Глория», значит... – вздохнул Меркулов. – Ну что ж, значит, еще увидимся.
– Это вряд ли! – Грязнов мрачно усмехнулся. – Не будут они с тобой по этому делу сотрудничать, Костя, и не надейся...
Константин Дмитриевич хотел спросить почему, но слова вновь не сошли у него с языка. Он не думал, что такое возможно, но моментально понял, почему товарищи Дениса впервые за все эти годы отказались работать с органами...
– Вот, получается, как, – пробормотал он.
– Да, вот так. Так что прощай, Костя, как говорится, не поминай лихом...
– Прощай... – глухо отозвался Меркулов и, больше не глядя по сторонам, покинул бывший кабинет Грязнова.
На автомате Константин Дмитриевич добрался до машины, автоматически сел на свое место рядом с водителем и еще долго сидел молча и неподвижно, уставившись в одному ему видимую точку пространства.
Наконец, почувствовав на себе недоуменный взгляд водителя, Меркулов с усилием взял себя в руки.
– В прокуратуру, Сергей, – коротко бросил он и, прикрыв глаза, откинулся на спинку сиденья. В висках шумело, но выпитая в кабинете Вячеслава Ивановича водка была тут совершенно ни при чем.
7
«Сегодня великий день...» – пробормотал Александр Борисович Турецкий и, так и не уняв дрожь в руках, бессильно откинулся на подушку.
– Иринка, победа... Я сел! – хрипло произнес он, стараясь не замечать навернувшиеся на глаза жены слезы. И уже, как ему показалось, вполне нормальным голосом продолжил: – Ты видишь? Сел! Сам! И главное – отлично чувствую спиной даже спинку кровати... А?!
– Ты весь мокрый, Шурик... – прошептала Ирина Генриховна, изо всех сил стараясь взять себя в руки.
– Ну и что? Подумаешь, мокрый... Еще бы, столько дней подряд валяться спеленатым, как мумия... Вот увидишь, я эту пакость победю... То есть побежу... Тьфу! Как это? Я имею в виду – сказать?
– Одержишь победу! – Она улыбнулась, с нежностью посмотрев на мужа. И тут же вздрогнула от звука открывшейся за ее спиной двери. Однако, обернувшись, тут же расслабилась, поскольку вошел не очередной посетитель, подлежащий, с точки зрения Ирины Генриховны, решительному изгнанию, а доктор.
Улыбнувшись ему, она тут же поднялась со стула, приставленного к кровати Турецкого, и покорно направилась на выход.
– Что я вижу?! – Доктор широко и, по мнению Александра Борисовича, не вполне искренне заулыбался. – Ну вы молодец! Все бы мои пациенты были такими...
Турецкий, успевший уже отдышаться от своего поистине акробатического трюка, с сомнением посмотрел на врача и задумчиво покачал головой:
– Ну-ну... По-моему, насчет всех вы слегка перегнули палку... Простите, запамятовал ваше имя-отчество...
– Александр Сергеевич... – поспешно произнес тот и слегка порозовел.
Турецкий невольно улыбнулся и сразу же подозрительно прищурился:
– Только не говорите, что и фамилия у вас Пушкин!..
Александр Сергеевич прерывисто вздохнул и, окончательно зарумянившись, произнес таким голосом, словно признавался «важняку» в совершении тяжкого преступления:
– Мои родители страдали отсутствием чувства юмора, так что... Словом, вы угадали!.. Должен сказать, мучаюсь всю жизнь!..
Сдержать смех его пациенту стоило немалых усилий, однако он все-таки нашелся:
– Готов стать хоть Михаилом Юрьевичем Лермонтовым в обмен на то, чтобы вновь подняться на ноги... Послушайте, доктор, судя по всему, вы пришли сказать мне кое-что не вполне оптимистичное...
– Почему вы так думаете?
– Интуиция... Даже могу предположить, что именно... Что-нибудь вроде того, что вот ходить-то я как раз и не буду, а? Или еще того хуже... Угадал?
Доктор вздохнул и, крякнув, уселся на стул.
– Александр Борисович, вы хоть отдаете себе отчет в том, что выход из комы всегда чудо?.. – Турецкий промолчал, пристально глядя на него. – Поэтому не советую вам искушать судьбу подобными предположениями!
– Александр Сергеевич, а давайте-ка поподробнее, идет?.. Мы ведь с вами не в яслях, верно?
Теперь умолк, нахмурившись, врач, тут же начав перебирать бумаги, которые принес с собой. А продолжил, не дождавшись его реакции, Турецкий:
– Поймите правильно: я не маленький мальчик, не трудный подросток, а вполне зрелый мужик, мне нужно знать правду, чтобы как-то спланировать свое дальнейшее существование.
Александр Сергеевич поднял наконец голову и пристально посмотрел на своего пациента:
– Вас успокоит, если я скажу, что ваши шансы пятьдесят на пятьдесят?.. Кстати, что за жуткий сувенирчик вы заполучили?
Турецкий усмехнулся: он действительно, едва увидев в дверях палаты доктора, почему-то тут же взял с тумбочки черного божка, оставленного ему Щеткиным, и теперь крутил его в пальцах, изредка поглядывая на странное украшение, словно оно чем-то невидимым и непонятным притягивало его к себе.
– Есть мнение, – серьезно сказал он, – что чудо моего воскрешения связано с этой штукой... Уж очень он напоминает какой-то древний оберег, правда не наш... Его, знаете ли, нашли на мне после взрыва, а откуда взялся, не знает никто, в том числе я сам... Хотя что-то такое эдакое он мне напоминает, а вот что... Ничего, еще вспомню! Уродом он мне, во всяком случае, не кажется, вполне традиционная африканская рожа... Давайте-ка лучше вернемся к нашим баранам. Вопрос: так через сколько дней я смогу встать и пойти?..
– Как с вами трудно... – вздохнул врач и, подумав, достал из кармана халата рублевую монетку. – Вы уверены, что хорошо понимаете, что такое «пятьдесят на пятьдесят»? Вот смотрите...
Александр Сергеевич подкинул рубль в воздух и, дождавшись, когда монета упадет на пол, продолжил:
– Сейчас, например, выпал орел... Скажем, это у нас будет означать, что вы станете в недалеком будущем вполне здоровым человеком... Кидаем еще раз!
С некоторым усилием наклонившись, он поднял свой рубль и вновь подбросил его в воздух...
– Вот видите... Гм!.. Опять орел...
– Классно!.. – просиял Турецкий. – Получается, все мистические силы голосуют за меня! А вы говорите – жуткий сувенирчик... Нет, очень, судя по всему, полезный парень, хоть и не наш!..
– О господи! – Доктор невольно улыбнулся. – Наверное, женщины все-таки правы, полагая, что все мужчины – малые дети... Ладно, вы хотели правду. Так вот, контузия – это не то же самое, что травма. Так или иначе, но это поражение центральной нервной системы... Вот сейчас к вам вернулось сознание и ваш мозг взял командование над вашим телом, но не полностью: отдать команду ногам ходить он пока не в состоянии. И если вы начнете его насиловать, от ваших пятидесяти шансов под знаком орла может остаться только воспоминание...
– Что ж... – Турецкий нахмурился. – За правду спасибо. Во всяком случае, ваши пожелания я учту... Только, дорогой Александр Сергеевич, я скорее сдохну, чем буду лежать здесь, как баклажан в коробке, и ни хрена не делать... Извините.
– Я вас понимаю, – серьезно кивнул доктор, поднимаясь со стула. – И тем не менее постарайтесь хотя бы набраться терпения...
Александр Борисович молча кивнул и, дождавшись, когда врач покинет палату, снова уже куда пристальнее уставился на фигурку в своих руках.
«Ну... – пробормотал он, – а ты что скажешь?.. По-моему, упомянутая этим эскулапом центральная нервная система у меня функционирует вполне нормально... Так что давай действуй дальше в том же духе... И все-таки где я тебя мог видеть прежде, а?..»
- Предыдущая
- 20/49
- Следующая
