Пушкин, кружка, два ствола (СИ) - Стешенко Юлия - Страница 35

— Нет, спасибо, — Дина сделала первый глоток и прикрыла глаза, дожидаясь, когда вкусовые рецепторы донесут правильные сигналы до мозга. — Когда едем к бабке?

— Да хоть сейчас. Завтракай, умывайся, мне, кажется, побриться пора уже, — Сумароков задумчиво поскреб себя по обросшей рыжеватой щетиной щеке. — Блин. Вечером же брился!

— Кошмар. Наличие личной жизни все усложняет.

— И не говори. Морду два раза в сутки брить, упырей ловить, от школьников прятаться. Не было у бабы заботы… — трагически вздохнув, Сумароков сунул чашку в мойку и побрел в ванную. Дина, привалившись к стене, медленно пила кофе и смотрела в окно. За тонким штакетником забора пламенно-рыжий петух гордо выгуливал стайку пестреньких кур. Он деловито греб желтыми лапами землю, выискивая то ли червей, то ли какие-то семена, и громким клекотом сзывал свой гарем, чтобы похвастать находкой. Куры сбегались, собирались восторженным кружком, вытягивая тощие шеи в надежде на угощение от повелителя. А петух, вдоволь покрасовавшись перед публикой, радостно сжирал найденное в одну калитку.

— Хватит медитировать, — тщательно выбритый Сумароков прижался к Дине, обдав ее терпким ароматом парфюма, и влез холодными мокрыми руками под футболку. — Иди умываться. Ехать пора.

Идти по узкому деревянному мостику было жутковато. Далеко внизу шумела, вздувая белые хлопья пены, напитанная осенними дождями река. Дина осторожно шагала по неустойчивым круглым бревнам, цепко перехватываясь за перила.

— Далеко эта бабка живет?

— Ну где-то полчаса ходьбы точно будет.

— Нифига себе. Как же она в город-то выбирается?

— Баба Серафима? А никак. Все, что ей требуется, добрые люди домой приносят.

— А откуда добрые люди знают, что ей надо?

— Так бабка же говорит. По телефону.

— Туда мобильная связь добивает?!

— Легко. Видела бы ты, какой ей усилок подарили. Через такую технику с МКС связаться можно. Осторожно, — Сумароков подхватил покачнувшуюся Дину под локоть. — Внимательнее под ноги смотри, тут бревна хреново подогнаны.

— А если кто-то споткнется и с моста свалится?

— Значит, естественный отбор. Не уверен — не обгоняй. Это деревня, детка, — обогнав на последних метрах, Сумароков спрыгнул на землю и протянул Дине руку. — А ты молодец, ни разу даже не взвизгнула. Неплохо для городской.

— Не спеши хвалить. Еще марш-бросок до избушки, — тоскливо поморщившись, Дина поглядела на узкую тропинку, петляющую между камней.

— Зато здесь природа роскошная. Представь, что ты на прогулке.

— Полчаса туда, полчаса обратно — а потом опять через мост. Зашибись у вас тут прогулки.

Недовольно сопя, Дина двинулась вперед, осторожно переступая топкие пятна размокшей грязи, оставшиеся после высохших луж. Холодный воздух пах прелыми листьями, влажной грибной землей и полынью. Уносящиеся вверх телеграфными столбами сосны вздрагивали от порывов ветра, мягко покачивая зелеными лапами, и мир наполнялся неумолчимым, как прибой, сухим мертвенным шорохом.

Говорить не хотелось. Дина сунув руки в карманы, шла по тропинке ровным размашистым шагом. Но рыжий ковер опавшей хвои глушил звук, оставляя только холодный шепот ветра. Ни птичьих трелей, ни звона последних, разбуженных ярким солнышком комаров. Только тишина — как под водой. Или в склепе.

— Тш-ш-ш, — согласно выдохнул лес. — Тш-ш-ш…

Тропинка вильнула последний раз, обогнула густой куст орешины и уперлась в высокий бревенчатый забор с заточенными в острия навершиями. Дина пошла вдоль него, оглаживая пальцами глубоко прорезанные обереги. В порыжевших от времени щербинах запеклась черная кровь. В щелях между бревнами белели тоненькие косточки птиц, мышиные черепа и высохшие, острые даже на вид пучочки чертополоха, связанные красными нитками.

— А бабка внимательно следит, чтобы через забор никто не пролез.

— Да кто к ней полезет-то? — искренне изумился Сумароков.

— Не к ней, а от нее. Порядок оберегов инвертирован, — медленным шагом Дина двигалась вокруг забора. Протоптанная в высокой траве тропинка огибала его дугой, не приближаясь вплотную, но и не отдаляясь.

— Избушка-избушка, повернись… — начал было Сумароков и охнул, когда Дина с размаху тыкнула его локтем под ребро.

— С ума спятил?! Не говори тут такого!

— Какого?

— Такого! Не произноси ритуальные формулы в сакральных локациях.

— А эта локация точно сакральная?

— А оголенный провод точно под напряжением? До полной уверенности исходим из того, что да. Если это действительно избушка яги, и она начнет поворачиваться… Результат тебе не понравится.

Завершив полукруг, Дина остановилась перед тяжелыми, плохо обструганными воротами. Судя по ширине, в них вполне мог бы проехать и небольшой грузовичок — но ворота упирались в густые заросли волчеягодника, за которым поднимались в небо стволы сосен. Сделав еще несколько шагов, Дина увидела узенькую, на одного человека калитку, и осторожно заглянула в щель. За забором зеленела аккуратно выкошенная трава, в глубине ощетинился голубоватыми ветвями ровный ряд можжевеловых кустиков.

Даже если это яга, сюда постоянно приходят люди. И ничего плохого с ними не происходит.

Поколебавшись, Дина все-таки толкнула калитку. Прямо за ней начиналась выложенная тротуарной плиткой дорожка, вдоль которой тянулись уже облетающие, но все еще нарядные клумбы. Крохотная, черная от времени изба казалась на этом фоне чудовищным анахронизмом. На серой дощатой крыше гордо сияла стальными боками тарелка усилителя, а рядом с ним, вместо конька, щерился мертвым оскалом медвежий череп. Лежащая на крыльце толстая трехцветная кошка, смерила Дину равнодушно-скептическим взглядом.

— А разве у ведьмы коты не черные? — бесшумно приблизившись сзади, шепнул Сумароков.

— Ох ты ж мать твою! — подпрыгнув, Дина дернула из кармана нож — и остановилась, успокаивая сорвавшееся в галоп сердце. — Нет, цвет кота не имеет значения. А привычка подкрадываться имеет! Я тебя чуть ножом не пырнула, придурок!

— Извини, — примирительно вскинул руки Сумароков. — Виноват, не подумал, больше не повторится.

Кошка, составив исчерпывающее — и категорически нелестное — мнение о посетителях, снова зажмурилась.

— Все, — отступив назад, Дина вытолкнула спиной Сумарокова и прикрыла калитку. — Пошли отсюда. Стремительно и не оглядываясь.

— Все-таки не яга? — разочарованно вздохнул Сумароков.

— Именно что яга. Не думаю, что ей понравится наше праздное любопытство.

Дина шагала так быстро, что длинноногий Сумароков с трудом догонял ее, поплавком мелькая то справа, то слева.

— Почему ты так уверена?

— Потому что от избушки Навью разит, как от морга. Не тормози, шагай энергичнее. Чем быстрее мы отсюда свалим, тем лучше.

Глава 19 Добрым словом и карабином

Посылку с мечом-кладенцом из пункта выдачи СДЭКа привез Сумароков. И сразу же, торопливо сбросив ботинки, рванул к столу, на ходу вытаскивая из кармана швейцарский нож.

— Может, кофе? — проводила его удивленным взглядом Дина.

— Потом! Давай сначала посмотрим!

Быстро распоров шелестящий желтоватый скотч, Сумароков вытряхнул из коробки гору упаковочной бумаги, пучок пупырки, еще немного упаковочной бумаги… и бережно извлек нечто, вкруговую обмотанное слоем гофрированного картона. Внутри обнаружились сильно траченные ржавчиной тусклые щербатые обломки обоюдоострого лезвия. Внизу, на дне коробки мирно лежала широкая ухватистая рукоять, перемотанная кожаным шнуром.

— О, ты гляди! Каролинг! — удивился Сумароков, примеряя рукоять на ладони.

— А ты что ожидал обнаружить? Катану?

— Не знаю. Что-нибудь эдакое… сказочное. А тут самый обычный каролинг.

— Сам ты обычный! — возмутилась несправедливой оценкой Дина. — Ценность меча-кладенца не в составе железа и не в длине клинка. При создании артефакта использовались сложнейшие ритуалы, секрет которых был полностью утрачен еще в шестнадцатом веке.