Пушкин, кружка, два ствола (СИ) - Стешенко Юлия - Страница 29

— Оценивать противника по внешнему виду — крайне неразумная стратегия. Вот ты, скажем, выглядишь вполне безобидным подростком. Означает ли это, что ты безобиден на самом деле?

— Кто, я? — гордо развернул плечи Маркушев, мысленно продолжил ряд аналогий — и сдулся. — Я понял.

— Вот и молодец. Русалка, скажем, выглядит как хрупкая девочка-подросток. Такая себе анимешная тяночка. А приобнимет у бережка — и булькнуть не успеешь.

— А русалки у нас есть?!

— Если люди летом на озере десятками не пропадают — значит, нету, — Дина прищурилась, прикидывая, подходящий ли наступил момент. И решила, что подходящий. — На самом деле, Гришенька, основную опасность представляют вовсе не упыри с горынычами, а люди. Потому что упырь встречается с вероятностью один на миллион, а пьяный урод за рулем автомобиля — вот он, рядышком. Или гопник с арматурой. Да вот хотя бы засранцы, которые компанией учеников отлавливают и избивают. И кстати — обрати, Гриша, внимание. За упырями охочусь я. За гопниками с арматурой — да тот же Сумароков. А засранцы из средней школы творят все, что хотят — и прекрасно понимают, что ничего с ними сделать нельзя.

— Так уж и нельзя, — многозначительно осклабился Маркушев.

Вот. Вот оно! Сейчас Дина должна была строго покачать головой и указать Маркушеву на его возраст и социальный статус. Потому что Сумароков был прав. Скажи парню вроде Гришки Маркушева, что он еще маленький и к серьезным делам непригодный — и парень в одиночку дзот штурмовать пойдет.

С очевидными, в общем, последствиями.

Дина должна была сказать.

Должна была.

И не сказала.

— Я понимаю, что ты имеешь в виду. Но малолетние засранцы — это не упыри и не гопники с арматурой. Должен быть другой способ решения. Пока что я ничего не придумала… но я постараюсь.

— А. Ну старайтесь, — неожиданно легко сдался Маркушев. — Старайтесь, думайте. А русалок у нас точно нет?

— Нет, Гриша. Русалок совершенно точно нет.

— И оборотней нет?

— И оборотней.

— А призраков? За Мокрыми Выселками старое кладбище есть, ему уже лет сто, может, и больше. Там же наверняка есть призраки!

— Нету там никаких призраков, — как можно категоричнее отчеканила Дина. — Не забивай голову ерундой. Тебе уроки сегодня задали? Вот иди домой и учи. Маме помогай, огород копай… или что там с огородами делают. Все, Гриша, все. Иди домой.

Проводив Маркушева, умильно выклянчивающего хотя бы одного, хотя бы самого завалящего призрака, Дина выпихнула его в коридор, закрыла двери и прислонилась к холодному дереву лбом.

Кощей, золото, внезапный роман с Сумароковым — а теперь еще и Маркушев.

Господи, а можно опять упыря? Просто для передышки.

Глава 16 Из двух зол

— Значит, ты решила не выполнять просьбу Марии Степановны? — улыбочка у Сумарокова была настораживающе сочувственная.

— Знаешь, я подумала… Натравливать учеников друга на друга — это как-то неправильно. Практично, не спорю, и, наверное, даже оправданно, но…

— Но неправильно. Поэтому ты запретила Маркушеву запрессовать Игнатова.

— Ну да, — энергично кивнула Дина. — Я сказала, что сама что-нибудь придумаю, и вообще — такие вопросы не должны решаться между учениками.

— То есть ты сказала Маркушеву, что он не дорос до решения этой задачи. И отправила домой, учить уроки. Ты точно уверена, что не выполнила просьбу Марии Степановны?

— Да нет же! Я… — Дина запнулась. Осознание накатывало на нее, как цунами в замедленной съемке. — Я… Я же… Твою мать!

Сумароков, склонив голову набок, поглядел с жалостью.

— Ты, конечно, отлично разбираешься в книгах и все такое… Но буду честным — воспитатель из тебя никакой.

— Потому что я не воспитатель! Я охотник на нечисть! Если хочешь знать — я вообще детей боюсь!

— Но ты же собиралась работать учителем.

— С уме сошел?! Я хотела филологией заниматься! Мечтала в науку уйти. Семиотика мифологической реальности, фольклор, морфология сказки и мифа… Какая нафиг учительница?!

— Ну надо же. В жизни бы не подумал. А как тебя в охотники тогда занесло — такую интеллектуальную.

— Да так… Случайно, в общем, — Дина поезрала на диване, устраиваясь поудобнее. Ноги, несмотря на шерстяные носки, отчаянно мерзли — но теперь эта проблема решалась просто. Легонько пихнув Сумарокова, Дина заставила его приподняться и быстро засунула стопы ему под бедро. — У меня прабабка ведьмой была. Настоящей такой, аутентичной по самое не могу — травки, заговоры, сглазы яйцом выкатывала. Бабка нормальная, мать тоже, а я… Прабабка говорила, что дар ко мне перешел. Ну, я действительно видела всякое разное — то меховая зверушка по кухне шмыгает, хотя у нас и кота-то не было, то соседка полупрозрачная по подъезду шарится. На седьмой день после смерти. Но я же была ребенком, а у детей, как известно, очень живое воображение. Короче, никто прабабку не слушал. Ну кто стал бы слушать бред дементной старухи? Ей, кстати, тогда девяносто восемь лет было, насчет дементной старухи вообще ни разу не преувеличение. Потом прабабка умерла, глюки остались, но проявлялись редко, и родители просто решили не обращать внимания. Повзрослею, перерасту…

— Но ты не переросла, — Сумароков задумчиво гладил Дину по щиколотке. Теплые сильные пальцы мягко скользили по коже, выписывая концентрические круги вокруг косточки.

— Нет. Не переросла. Но привыкла и научилась молчать. Ну вижу я иногда какую-то хрень — и что? Жить-то она не мешает. Не голоса же в голове, призывающие захватить планету и принести ее жителей в жертву во славу великого Ктулху. Так, просто… Картинки. Я окончила школу, поступила в универ, проучилась полтора года…

Тот день Дина запомнила навсегда. Танька праздновала день рождения — яркий, шумный, пестрый. Сначала ее поздравляли в универе, и в аудитории висел сладкий, масляный аромат чайных роз. Потом продолжили в кафешке, после кафешки завалились в клуб… В общагу Дина возвращалась после полуночи — усталая, полупьяная и веселая. Праздничные фейерверки тихо гасли внутри, оседая мягким теплым пеплом. Дина не спеша шла по тротуарам, аккуратно обходя глянцевые черные лужи, и тихонько мурлыкала себе под нос чудовищно липучую мелодию из клуба. Танька назвала такую фигню «музыкальный триппер» — легко подхватить, но сложно избавиться. Тара-ра-ра ра-ра рам-там, тара-ра-ра ра-ра-рам! Тара-ра-ра ра-ра рам-там, тара-ра-ра ра-ра-рам! Внутри головы практически беззвучное мурлыканье взрывалось грохочущим салютом гитар, клавиш и баса. Тара-ра-ра ра-ра рам-там, тара-ра-ра ра-ра-рам! Свернув с проспекта на боковую улочку, Дина оставила позади редких ночных прохожих, углубившись в темные запутанные переходы дворов. Не самый простой путь к цели, зато самый короткий. Пройти прямо, потом мимо длиннющего, как Китайская стена дома, направо, налево, в подворотню и через детскую площадку. Короткий путь выводил прямо к задней стене общаги. Оставалось пролезть через дыру в заборе — и вуаля. Ты на месте. После наступления темноты девчонки всегда выбирали длинный путь… Но боже мой. Это же Питер, культурная столица России! К тому же в метро выпитые Диной коктейли как раз стекли по организму вниз… и этот аргумент был даже весомее, чем про культурную столицу. Поэтому Дина торопливо трусила мимо темных коробок домой, напевая гребаную липучую мелодию. Тара-ра-ра ра-ра рам-там, тара-ра-ра ра-ра-рам…

Мужчину в арке Дина увидел сразу. Высокий, довольно молодой, ухоженный, с любовно выровненной щегольской бородкой. Он не прятался в темноте, не зыркал подозрительно по сторонам, а просто курил, стоя прямо под бледным пятном света от одинокой, случайно выжившей лампочки. И время от времени тыкал пальцем в экран телефона, то ли сверяя время, то ли листая страницы книги. Типичный влюбленный, терпеливо дожидающийся свою даму сердца. Которая, конечно, опаздывает, но скоро, вот-вот придет.