Спасите меня, Кацураги-сан! Том 6 (СИ) - Аржанов Алексей - Страница 20

Мы с Шигараки Хидео встретились взглядами. Он уже держал руку над кнопкой «старт». Мой оппонент был серьёзно настроен. Никто из нас не был намерен сдаваться. Хоть правила этой «игры» мне и не нравились, но я был рад, что моим противником оказался именно Шигараки Хидео. Чем труднее задача, тем интереснее. В состязании с более слабым студентом вряд ли можно вырасти над собой и приобрести новый опыт.

Но в течение следующего часа я точно поднимусь над своим нынешним уровнем.

— Три, два, один… — отсчитала Харукава Кината. — Начали!

Мы с Шигараки Хидео одновременно ударили по кнопке «старт». Все остальные участники экзамена резко перестали для нас существовать. Остались только два хирургических стола, два «пациента» и два врача.

И один диплом на двоих.

На мониторе высветилось условие задачи. Я быстро пробежал по нему глазами, и все мои дальнейшие действия стали предельно понятными.

Острый холецистит. Я должен провести холецистэктомию — удаление желчного пузыря. Пришлось потратить десять драгоценных секунд на анализ ситуации. Я понял, что передо мной нет оборудования для лапароскопии. То есть современным малотравматичным методом «сделать прокол, ввести камеру» решить задачу не получится. Они хотят, чтобы мы сделали более сложную операцию. Открытую холецистэктомию — старую классику.

Я приготовил инструменты. В первую очередь нужно было обеспечить доступ — сделать разрез. Шигараки Хидео сориентировался быстрее и уже начал рассекать скальпелем кожу манекена.

Я дал ему фору. Теперь нужно ускориться.

Шигараки Хидео, судя по движению рук, выполнял правый подрёберный разрез — решил следовать традициям. Однако я собирался обеспечить доступ иначе. Буквально в нескольких сантиметрах от того места, где резал он, провести поперечный разрез. После операции шрам от него менее заметен в сравнении с традиционным доступом.

Пара минут, и брюшная полость была вскрыта. Я действовал быстро, но предельно аккуратно. Резал оболочку за оболочкой — так, как это и должно делаться на живом человеке. Уверен, что система улавливает, если кто-то из студентов разом, как маньяк, делает один большой разрез, одномоментно проникая в брюшную полость. Ведь эти оболочки и зашивать после окончания операции предстоит по отдельности. Каждый слой кожи отдельно, каждый листок брюшины отдельно.

Я взглянул на хирургический стол Шигараки Хидео и заметил, что он в сейчас сделал то же самое. Мы оба поняли, что остановились на одном и том же моменте. Одно «но»: Шигараки уже ввёл ретракторы, а я нет.

Ретракторами раздвигались окружающие ткани. В данной операции использовались печёночные ретракторы. Желчный пузырь, который мне предстояло удалить, находился на стенке печени — примыкал к ней. А потом этот крупный плотный орган было необходимо отодвинуть. Обзор всё ещё закрывала брюшина — тонкий мешочек, который покрывал своими листками большую часть органов брюшной полости. Я рассёк брюшину, что скрывала желчный пузырь, и приступил к основному этапу операции. Отделил от окружающих тканей общий желчный проток и пузырный проток и тут же замер.

Голова шла кругом. Умом я понимал, что передо мной манекен, но внутренние органы были выполнены настолько реалистично, что мои магические каналы начали вопить. Их не устраивало, что «анализу» не удаётся изучить лежащее передо мной тело. Это дополнительно усложняло задачу. Головная боль и мушки перед глазами никак не помогали ходу операции.

Усилием воли я успокоил свои органы чувств и продолжил операцию.

Ускорился. Натянул пузырный проток, через который проходит желчь, затем перетянул и пересёк проходящие рядом сосуды. В голове, как назло, начали мелькать совершенно ненужные мысли о том, как трудно потом будет сотрудниками «Хиджиката-Медикал» восстановить целостность всех структур манекена.

В ход пошли другие инструменты — несколько зажимов, а вслед за этим я, наконец, пересёк проток. Готово. Я уже на полпути. Подсознательно мне очень хотелось свериться с результатом Шигараки Хидео, но я подавил это желание и продолжил работу.

Пересёк артерию, поскольку все структуры, которые участвуют в кровоснабжении удаляемого органа, также должны быть удалены. И приступил к главному этапу операции — изъятию самого желчного пузыря.

От напряжения по лбу струился пот. При работе с живым пациентом я бы не стал торопиться, но тикающий таймер и активная работа Шигараки Хидео намекали мне, что система будет оценивать соотношение качества и скорости проведённой операции.

Я отделил желчный пузырь от его ложа. Рука дёрнулась, и я чуть не задел ткань печени. Всё-таки латексные органы по своей консистенции сильно отличались от реальных. Медицинским инженерам удалось хорошо передать внешний вид и анатомию, но улучшить тренажёр всё ещё было можно.

Желчный удалён, осталось только обеспечить гемостаз — остановку кровотечения, дренировать ложе, где находился желчный пузырь, и зашить.

Только делать это придётся интуитивно. В сосудах манекена нет крови, так что и останавливать мне нечего. Точно так же, как нечего дренировать. Но эти этапы всё равно придётся провести.

Когда я начал останавливать кровь, то заметил, что Шигараки Хидео решил пропустить эти этапы операции и сразу перешёл к зашиванию операционной раны. Кто-то из нас прямо сейчас допускает большую ошибку. Я делаю дополнительную работу, жертвуя скоростью, а Шигараки ускоряется, игнорируя важные этапы. Вопрос лишь в том, будет ли эти этапы засчитывать система или я сейчас попусту трачу время?

Неважно. Нам было сказано, что операцию нужно проводить, как на живом человеке. А забыть остановить кровь пациенту — это не просто ошибка, а самое настоящее убийство. А дренирование хоть и не выполняется при идеальной операции, но в условиях задачи было указано — считать случай осложнённым.

Когда я закончил все этапы и приступил к зашиванию раны, Шигараки Хидео уже закончил операцию и нажал кнопку «завершить». Я отстал от него на пять минут и финишировал вторым. Но при этом, отходя от хирургического стола, я был на сто процентов уверен, что все этапы выполнил правильно.

— Шигараки-сан, Кацураги-сан, вы закончили быстрее остальных, — обратилась к нам судья Харукава Кината. — Прошу, пройдите в комнату отдыха и дождитесь, когда закончат остальные.

Мы с Шигараки молча проследовали в комнату отдыха и рухнули на кожаный диван в углу комнаты. На часах уже было девять вечера. Домой я сегодня вернусь в полночь — и это в лучшем случае.

Но будет ли у меня на руках диплом — большой вопрос. Нет, на руках-то его точно не будет, его ещё какое-то время будут готовить, но ещё неизвестно придётся ли повторно проходить весь этот хирургический карнавал.

Но был спокоен и горд своими навыками. Они не растерялись. Мне удалось проделать всё ровно так, как это обычно происходит в нормальной операционной.

— Невероятно, Кацураги-сан, — нарушил тишину Шигараки Хидео. — Честно говоря, я постоянно наблюдал за ходом вашей операции. Вы чем-то напомнили мне моего отца. Сколько наблюдал за его работой, он всегда действовал точно так же, как и вы. Поэтапно, обстоятельно, ни на секунду не отступая от правил. Я же вечно куда-то спешу…

— Не занимайтесь самокритикой, Шигараки-сан, — посоветовал я. — Хирургия — это искусство. Каждый врач хоть и следует стандартам, но в итоге проводит свою собственную уникальную операцию. Я тоже следил за вами. Очень виртуозная работа. Так давайте же дождёмся итогов.

— Дурацкая затея с этими дипломами, — вздохнул Шигараки Хидео. — В этом году «Хиджиката-Медикал» что-то совсем перегнули палку.

— Согласен, — кивнул я. — Хотя, если учесть, какие удобные условия они предоставляют для обучения, можно и сделать им скидку.

Вскоре в комнату отдыха начали заходить остальные участники экзамена. В конечном счёте, когда все шестнадцать студентов расселись по диванам, в комнате появилась Харукава Кината и низко поклонилась всем коллегам.

— Я благодарю всех за участие в сегодняшнем экзамене. Мы готовы огласить результаты и выделить тех людей, кто через несколько недель сможет забрать дипломы, — сообщила она.