Смертельный лабиринт - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 74
- Предыдущая
- 74/80
- Следующая
– Да, и еще, Володя. Важнее всего найти. А если взять ее за жабры, ну ты понимаешь, не удастся, тут же передай все координаты Славке. Он уже тогда сам найдет возможность.
– Сан Борисович, сейчас займусь. И, скорее всего, передам, потому что через два часа у меня очень ответственная встреча. В Совете Федерации, три раза переносили! Просто слов не хватает.
– Понял, в любом случае помоги ребятам. В долгу не останусь! Дело в том, что я сейчас в Нижнем Новгороде.
– Да как тебе не стыдно, Сан Борисыч! Сразу бы и сказал, я разве не понимаю?..
Так, это сделано, решил Турецкий. А для чего оно вдруг понадобилось? Наверное, опять чертова интуиция... У нее же именно с Рутычем... ничего не получилось! Вот почему! А при чем здесь Морозов? А кто его знает? Видно будет... Можно, например, подъехать прямо сейчас к Воробьевым и спросить про эту Лилию у Зои. Раз у нее нервы шалят, вопрос будет в самый раз, что называется, на засыпку... Если она в обморок не грохнется. У этих решительных баб, как правило, есть пунктики, на которых их легко свалить с ног. Нет, до откровенного садизма мы не дойдем...
И Турецкий перешел к последнему разговору Рутыча с Зоей, уже из поезда.
...«—Ты точно знаешь, что за вами не наблюдают?
– Вадим, мне осточертела твоя подозрительность! Двор пуст! Улица пустынна! Любой человек на снегу за версту виден, что тебе еще надо?
– Просто ты головой отвечаешь за любые ошибки, ничего иного сказать не могу.
– Ну, блин! Хорош любовничек! Хоть капля совести осталась?
– Короче, я решил. Я уже еду к вам. Я – в поезде. Утром незаметно приду, и мы поговорим. Мне тоже осточертели ваши истерики. И ваши господские замашки. Можешь это передать своей матери.
– Подожди, я хочу тебе объяснить...
– Поздно. Я уже в поезде. У тебя что-то со слухом? Закапай капли.
– Ну так же нельзя!
– Ага! Со мной, стало быть, можно, а с вами нельзя? Нет, вы у меня выслушаете все, что я думаю. И никуда вы теперь не денетесь. Ты – в первую очередь, дорогая моя девочка, ах, ах! Не умри в ожидании, как ты определила свое отношение, «любовничка»! Ты еще мне можешь понадобиться...
– Ты с ума сошел.
– Только после тебя.
– Мне не нравится твой тон.
– А мне наплевать. Будешь отныне говорить и делать то, что я прикажу. Хватит благодеяний. Вы еще не полностью расплатились.
– Ах так? Ну тогда я...
– Тогда ты будешь молча сопеть в тряпку!..
– Ты как меня вот сейчас назвал?
– Никак! Это у тебя в ушах все еще звучат те слова, которые тебе на прощание сказал твой Ленечка.
– Я тебя убью!
– Что, понравилось?..»
...На этом их любопытный диалог обрывался. И больше, видимо, Рутыч в Нижний не звонил, иначе доложили бы...
Вывод следовал однозначный, и это не была случайно брошенная фраза: «Понравилось...», стало быть, убивать, видимо, понравилось...
Но зачем же помчался этот парень к ней, если ненавидит ее? Или за что-то боится?
А у нее, несмотря на жалобы, с нервами порядок, она еще за себя постоит...
Турецкий отложил распечатку и погасил свет, может, удастся немного поспать, денек завтра... нет, уже сегодня, предстоит хлопотный.
Поремскому очень понравился в первую очередь голос. Мягким, бархатным тоном девушка, как назвал ее Турецкий, сперва спросила, кто ей звонит, а потом словно бы удивилась:
– Батюшки мои, неужели вы научились наконец работать? Удивительно. И с кем я разговариваю из этой вашей прокуратуры?
– Меня зовут Владимиром Александровичем, я старший следователь по особо важным делам. Нас еще в прессе «важняками» окрестили. Так вот, Лилия Игоревна, я хотел вас попросить...
– Ну тогда, если вы молоды и красивы, как мне заявил мой шеф, и вы меня зовите Володей, так мне привычней.
– А кто ваш шеф?
– У-у-у! И не спрашивайте. Человек огромной физической силы ума! Он приказал мне срочно отыскать вас, перевернув вверх тормашками все Министерство иностранных дел, что я и сделал, а потом велел передать вам в руки телефонную трубку и попросить поговорить с ним.
– А он что, этот ваш страшный шеф, так опасен? Нормально поговорить с ним, то есть с глазу на глаз, нельзя? Только на расстоянии? И кто он?
– Он – первый помощник генерального прокурора нашей огромной державы. Но дело в том, Лилечка, уж извините мою вольность, что он сейчас в Нижнем Новгороде, а не в Москве. И я всего лишь с удовольствием выполняю его дружескую просьбу.
– Но я не понимаю, с какой целью вы это затеяли?
– Лилечка, клянусь, я ничего не знаю, у меня свои преступники, а у Сан Борисыча – свои. И чьи хуже и опаснее, я не представляю. Но немедленно хочу вас видеть, а то у меня остается совсем мало времени. Надо бежать в Совет Федерации. Так мы могли бы, скажем, в течение часа?
– Подождите, Володя. А чем ваш шеф занимается в Нижнем? Это – раз. И два – он не опасен, как вы заметили, молодой и красивой девушке?
– Ну что вы, наоборот, я еще не знаю ни одной красивой девушки или женщины – не играет роли, – которая смогла бы устоять перед его чертовским обаянием, клянусь честью! Как, впрочем, и перед моим.
– Интересно. Очень интересно! Вы меня заинтриговали. Чего же вы теперь хотите? Отдать меня в руки вашего шефа, перед которым и я не устою? Нет, я серьезно, этот ваш звонок, он никак не связан с убийством Морозова?
– Лилечка, голубушка, наш разговор грозит перерасти в вечер вопросов и ответов, где один собеседник – глухой, а второй – слепой. Или что-то в этом духе. Если у вас есть машина, подъезжайте на Большую Дмитровку, к Генеральной прокуратуре, я вас у проходной встречу. Вы меня легко узнаете, я – высокий и красивый блондин. А если нет машины, то скажите куда, и я подскочу. Вы только поговорите по телефону, и я вас отпущу с миром. Если у меня вдруг не возникнут совершенно неожиданные мысли в отношении вас.
– А иначе поступить нельзя? Скажем, вы мне продиктуете его номер, и я сама позвоню, сославшись, разумеется, на вас? Ну а дальнейшее – это уж как получится, нет?
– Вы угадали, нет. Сан Борисыч обожает разговаривать долго и основательно. Он все-таки «важняк» экстра-класса, в отличие от нас, совсем молодых, ну тридцатилетних. И он вас запросто разорит.
– Тогда дайте ему мой телефон, пусть сам разоряется.
– Вот этого я и боялся. Точной женской логики. Конечно, он вам через пять минут перезвонит, если как раз в эти минуты лично не запаковал какого-нибудь очередного убивца... А я вас так, значит, и не увижу? Молодую, красивую, с медовым голосом, ласковым именем...
– Может, не судьба, Володя?.. – Голос у Лилии погрустнел. – Спасибо вам за добрые слова, вы меня немного развеселили. А речь-то пойдет, как я понимаю, о моем любимом человеке... вот так. Звоните своему Сан Борисычу, я отвечу, потому что я сижу сейчас дома.
– А это где? – немедленно осведомился Поремский.
– Володя, телефон вам известен.
– Конечно! Вычислить адрес – это же... Извините. Но вы меня не выгоните вдруг, если я... того?..
– Возможно, это будет зависеть от моего разговора с вашим шефом. Александр Борисович, верно?
– Не волнуйтесь, – теперь загрустил Поремский, – он немедленно предложит вам называть его Сашей.
– Ну, чему быть, того не миновать...
– Лилия Игоревна? Здравствуйте, Турецкий говорит. Александр Борисович. Мне Володька только что передал ваш разговор, и он мне ужасно понравился. Я тоже готов на «ты» и по именам. Вообще-то я его еще просил нашу беседу оформить протоколом, но, думаю, это мы всегда успеем. Первый вопрос: это ваше письмо без обратного адреса попало в Генпрокуратуру? Второй: с какой целью написано. Третий: что вам известно по этому поводу? Теперь готов внимательно слушать и не перебивать. Говорите сколько хотите, нас с вами не прервут. Итак, слушаю.
– Встречные вопросы. Что вы делаете в Нижнем? Кого подозреваете? Когда все это закончится?
- Предыдущая
- 74/80
- Следующая
