Убийство за кулисами - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 45

• Предыдущая
• 45/57
• Следующая

Такси плавно отъехало от места, где его изловили, свернуло за ближайший угол и остановилось.

– Ну?! – Померанцев, сидевший за рулем «такси», развернулся к своим пассажиркам, расположившимся на заднем сиденье. Глаза его горели нетерпением. – Получилось?..

– Ты не поверишь, Валера, ты не поверишь!

– Да говори ты, что? Во что не поверю?!

– Валера, я зарядила его личный мобильник!..

– Ну да?!

Ирина и Галя при этих словах торжествующе посмотрели друг на друга и, не сговариваясь, обнялись.

– Тихо-тихо, девушки! – улыбнулся Померанцев. – Торжествовать пока рано... Вначале проверим, как эта штука работает, туда ли ты ее, радость моя, подсоединила... Модель-то новая, хрен ее знает!

– Знаешь, что, Померанцев... – начала было Галя, но Валерий уже извлек из бардачка изящный металлический приборчик, больше всего напоминавший плеер последней модели. Быстренько пощелкав какими-то кнопочками, он так же проворно засунул себе в уши один из наушников, тянущихся от прибора. Второй протянул девушкам – мол, делитесь как хотите.

Радова проявила благородство и уступила первенство Гале. Все равно пока что в наушниках царила глубокая тишина.

Ждать пришлось не меньше двадцати минут. Неожиданно выглянуло солнце и начало усиленно припекать крышу машины, отчего в салоне сделалось очень душно. Ирина уже собиралась предложить сыщикам выпустить ее на волю, когда в наушнике, доставшемся им на двоих, послышалась слабая, но различимая трель, и тут же вслед за ней голос – настолько громкий, что обе девушки вздрогнули.

– Мохнаткин, – прошептала Радова, словно тот мог ее услышать. Ей никто не ответил, и Романова, и Померанцев замерли, вслушиваясь в разговор.

– Привет, Ираклий, – буркнул Николай Генрихович. И, выслушав ответное «привет», продолжил: – Хорошие новости: твоего друга Строганова вот-вот арестуют.

– Откуда знаешь? – Голос у Шатунова оказался почти молодым и даже приятным.

– А вот откуда...

Дальнейший разговор занял не более пяти минут – вплоть до момента, когда «друзья» договорились встретиться на мохнаткинской даче.

– Только не сегодня, – замялся Николай Генрихович. – Давай завтра прямо с утра, а?

– Это он меня ждать будет, – шепнула Ирина, отчего все трое улыбнулись.

– Что, баба? – усмехнулся его собеседник. – Ладно... Буду у тебя в десять, доложишь подробнее...

В салоне «такси» воцарилась мгновенная тишина, нарушил которую Валерий.

– Классная машинка! – произнес с уважением Померанцев. – Я всегда говорил, что лучше, чем наши борцы с наркотой, у нас никто не живет! А вы, девчонки, молодцы, вполне достойны медали «За отвагу»!.. Поехали?

– А ты проверил, она нормально пишет? – поинтересовалась Галочка, которая почему-то терпеть не могла, когда ее хвалили в глаза, и поспешила сменить тему.

– Конечно, пишет! И радиус действия – почти на пол-Москвы... Ирочка, как же вы намерены теперь отмазываться от свидания с этим старым чирьем?

– У меня тетя – актриса, – улыбнулась девушка. – Я дала ему ее телефончик, а тетушку предупредила... Она ему скажет, что я внезапно попала в больницу с аппендицитом, и даже слезу при этом пустит!

– А еще говорят, – с наигранной грустью произнес Валерий, – что оперативной работе нужно учиться долго и упорно! И тут обманули: оказывается, достаточно родиться красавицей-певицей, и вот, пожалуйста!..

Все трое рассмеялись, при этом Галочка Романова – не вполне искренне, с удивлением отметив, что в глубине ее души, пока Валерий нахваливал Радову, шевельнулось что-то, очень похожее на ревность.

«Глупости какие! – подумала девушка и с нарочитой заинтересованностью отвернулась к окну. – Или... Или не глупости?.. Ну почему я не родилась блондинкой, почему?!»

Юрий Строганов, не веря собственным глазам, обвел взглядом стены студии и растеряно улыбнулся:

– Не может быть! – Он повернулся к довольно сопящему рядом с ним Михаилу Семеновичу Катаеву и развел руками. – По-моему, вы волшебник! Если так пойдет дело, через месяц...

– Ровно через две недели студия будет в рабочем состоянии! – перебил его Катаев. – Что касается дела, то оно пойдет именно так.

– Из этого следует, – мягко вмешался стоявший рядом со Строгановым Валерий Михайлович Струковский, – что вы, Юрий, смело можете уезжать в Германию... Когда у вас начало гастролей?

– Пятнадцатого июля.

– Ага! – Михаил Семенович проворно извлек на свет свой неизменный синий блокнот. – Пока то да се... Билеты будем заказывать на десятое... Все верно?

– Абсолютно.

Строганов еще раз оглядел помещение, готовое к установке аппаратуры, и неожиданно вновь ощутил в душе тоску, ставшую за последние месяцы его неизменной спутницей. Да, жизнь, похоже, начинает входить в нормальную колею. Но кто – кто вернет ему тех, кого никогда больше не окажется рядом? Кто заменит Марио, Марию и даже... даже так и оставшуюся для него загадкой, несмотря на прожитые вместе годы, Лу?..

Валерий Михайлович, казалось, каким-то мистическим образом уловил настроение Строганова. Потому что, взяв его под руку, мягко увлек к выходу – на улицу, встретившую их сегодня неожиданно ярким солнцем, быстросменившим затяжные холодные дожди.

– Знаете, Юрий, – заговорил он, когда оба уже достигли машины Строганова, – мне бы хотелось до вашего отъезда обсудить нашу будущую премьеру... Когда вы сможете уделить мне время?

– Когда удобно вам, – быстро ответил Строганов, у которого внезапно образовалось столько свободного времени благодаря Катаеву, что он с удовольствием поделился бы им с кем-нибудь – только бы не предаваться воспоминаниям...

– Значит, мы твердо решили попытаться поставить «Богему»? Или у вас есть варианты?

– Я люблю Пуччини, – покачал головой Юрий. – Люблю партию Рудольфа... Понимаю, придется вновь проводить кастинг, искать хорошее меццо вместо...

– Да, конечно, – поспешно перебил его Струковский. – Но если вы не станете возражать, то меццо нам понадобится не два, а одно.

– Я? Возражать? – Юрий удивленно взглянул на маэстро. – Вы хотите обойтись без меццо во втором составе?

– Вовсе нет... Просто Кира послала своего француза куда подальше и вчера не менее получаса рыдала на моей груди, избрав ее в качестве «жилетки», а меня самого – в качестве посредника...

– Хочет вернуться в театр? – Юрий грустно улыбнулся, а Струковский испытующие глянул на него и молча кивнул.

Строганов задумчиво распахнул перед композитором пассажирскую дверцу, обошел машину и, сев за руль, включил движок. И лишь после этого повернулся к Валерию Михайловичу:

– Знаете, людей действительно следует прощать за их слабости, ведь и Бог нам тоже многое прощает... Но и наказание за грехи – штука тоже вполне реальная... Вы верите в Бога, Валерий Михайлович?

– У меня нет однозначного ответа на этот вопрос... Но в детстве меня крестили... Для меня Бог, точнее, проявление Бога или неведомой Высшей Силы – в первую очередь музыка...

– Понимаю... А я вот в последнее время все больше убеждаюсь, что написанное в Евангелии правда, как говорят богословы, Истина. Истина с большой буквы.

– Я не слишком хорошо знаю Евангелие, – смущенно пробормотал Струковский.

– Жаль... Ладно, что тогда об этом говорить?.. А Кире передайте, что, если она хочет петь у нас, пусть готовится пока петь во втором составе... На вашей совести, Валерий Михайлович, поиск меццо в первый состав, я вам доверяю.

Несмотря на то что погода наконец улучшилась, настроение у Николая Генриховича Мохнаткина с утра было еще хуже, чем накануне. Виновата в этом была, конечно, девица по имени Ирэн, хотя вина ее оказалась простительной: певицу угораздило буквально через пару часов после знакомства угодить в больницу с приступом аппендицита... Тьфу! Правильно говорят: если уж не везет – так сразу во всем. А ему в последнее время, несмотря на то что с певичкой все прошло гладко, и впрямь не слишком-то везло.

• Предыдущая
• 45/57
• Следующая