Читатель (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович - Страница 27

— А в ком ты заинтересован, грубый абрикос? В мужчинах? В оленях? В деньгах? — злобное бормотание я счел даже слегка забавным.

— В максимальном раскрытии своего потенциала как человека, пока на это есть время. Я использую возможность развиваться, не омраченную необходимостью ежедневно зарабатывать себе на жизнь, для того чтобы потом не тратить свою жизнь на работу.

— Вообще-то, ты уже Ищущий, абрикос. Надевший черное, — в голосе одноклассницы промелькнуло ехидство, — Пора уже начать сбрасывать эту маску отличника. Теперь твой удел — кулаки и драки!

— Это мне решать. Пока Снадобье никак не повлияло на мои заработки. Насколько я знаю, от него не тупеют.

— Ты уже работаешь?

— Будь добра, помолчи. Время, которое я трачу на тебя, мне никто не компенсирует.

Наконец-то…

Психованный инвалид Каваси, сидящий в четырех стенах и подсматривающий за своей сексапильной соседкой — хороший собеседник, особенно в сети. Разносторонне развитый, плюс у нас есть общие деловые интересы. Простая школьница? Она могла бы мне пригодиться как начинающая Ищущая, но зачем мне она, когда есть дед? Мой круг близких знакомств и так трещит по швам из-за переизбытка людей.

Горо Кирью, вновь вернувший себе прежний облик непоколебимой горы в образе человека, встретил нас, сидя в малом зале для тренировок. Отправив Асуми переодеваться, он принялся читать мне лекцию о том, что должен делать каждый, вступивший на путь «надевшего черное». Пока мне, как только начавшему процесс инициации, предполагалось делать три вещи.

— Первое. Правила тела. Ты берешь от него столько, сколько сможешь, а даешь столько, сколько оно потребует, Акира. Не переедаешь, не голодаешь. Не… ну, ты не урод, с женщинами, думаю, разберешься… — слегка смутился старик.

— Ничего, что мне пятнадцать? — наклонил голову я.

— А законы для кого написаны? — фыркнули мне в ответ, — У нас Япония, а не какая-то варварская держава. В общем, хоть руками трудись, плевать. Главное, чтобы у тебя в голове перекосов не возникло. Тело требует — ему дают, но без излишеств.

— Понял.

— Второе. Правила духа. Ты не должен бежать от трудностей. Страх, попытка спрятаться, уклониться, словчить — это самый верный яд для того, кто принял Снадобье, — наставительно произнес Горо.

— То есть, мне нужно принимать вызов от любого хулигана в любом месте, где он на меня вылезет? — поморщился я.

— Нет, — отрицательно качнул головой дед, — Снадобье не сокращает набор твоих тактических вариантов. Считай, это работа с подсознанием. Если оно почувствует, что ты струсил, то трансформация тела может стать деградацией. Потерявшие уверенность в себе, упавшие духом, надломленные жизненными переживаниями — все эти Ищущие стремительно деградируют, становясь обтянутыми кожей костяками. И живут после этого обычно недолго. Их называют попросту «сломанными». Вот почему первое из названий, дошедших до нас, звучало как «Снадобье Воина».

«Набор тактических вариантов». Интересно.

— В целом, понял, — медленно кивнул я, — Каким-то образом эта химия упрочняет связь тела и сознания, поэтому себя надо постоянно «убеждать» в своем стремлении стать сильнее и лучше, иначе строительный процесс сменится разрушительным. Строящийся дом рухнет.

— Всё так, Акира, — дед кивнул, прищурившись, — Все Ищущие в процессе построения себя. От начала и до конца. Только вперед. Понял?

— Да.

— Третье. Правила поединка. Здесь я обычно читаю ученикам лекцию часа на два, но тебе попробую объяснить на твоем языке, внук. Как ты правильно понял, у Ищущих изменяется динамика взаимодействия тела и разума, становясь глубже и намного отзывчивее, поэтому сам поединок — тоже дань определенным инстинктам. Бой, который может продвинуть тебя дальше, всегда идёт один на один. Инстинкты должны распознать в противнике конкурента… претендента… особь, с которой предстоит схватка. Можно сказать, равного. Без этого момента боя не будет. Понял?

— То есть бой, по-вашему, это часть ритуала убеждения себя в необходимости дальнейшего прогресса? — уточнил я.

— Если взять всю культуру и честь Японии, воинов, поединков, и вообще всего высокого, что есть в этом мире… — сморщившись, как будто зажевал целый лимон, пророкотал дед, — … а потом ободрать от всего святого, как какую-то курицу, то получится то, что ты сказал. Негодяй мелкий. Только не думай, что этот самый бой можно заменить какими-то твоими умниковскими штуковинами! Десятки тысяч пытались и пытаются, начиная от поиска форм медитации до самогипноза, ритуальных повторных поединков, наркотиков и прочего бреда. Не работает ничего… как и в остальных случаях. Это все. Жду твоих вопросов.

— В целом понятно, — кивнул я, — Один момент важен. Как часто нужно драться?

— Сражаться, — наставительно поднял палец Кирью-старший, — Чаще всего, это зависит от темперамента Ищущего. Чем сильнее он желает ускорить своё возвышение, тем чаще будет испытывать потребность в новом сопернике. С тобой в этом случае… всё сложно. Нам придётся сначала разбудить в тебе дух воина.

— Это как? — насторожился я.

— Сегодня ты будешь сражаться с одним из недавно начавших Ищущих, — осклабился дед, — Точнее, он тебя будет мудохать, пока ты не озвереешь.

— Неприятный сюрприз, — вздохнул я, — Только скажи, чтобы по лицу не бил. Мне в школу завтра.

— Будет лупить тебя прямо по роже, внук, — посерьезнел глава додзё, — Если ты еще не понял, то игрушки кончились. Ты теперь живешь совершенно другой жизнью. В ней -бьют по лицу.

///

Долбанный непрошибаемый абрикос!

Материал пояса аж взвизгнул, когда Асуми дёрнула за концы пояса, затягивая его на талии. Одевшаяся в кимоно девушка зло посмотрела на себя в зеркало, а потом, взяв с тумбочки ленточку, куда уже и короче пояса, перевязала себе волосы в высокий конский хвост, заодно убирая и челку, благо её длины хватало. Теперь из отражения на неё глядела молодая и чрезвычайно привлекательная женщина полных пятнадцати лет, в великолепной физической форме! Хоть в айдолы иди и в верхних строчках чартов танцуй!

Если бы…

Если бы не чуть иной разрез глаз, чуть другая форма скул, да глаза бы ей, Асуми, нормального цвета, а не две эти синие дырки. А так, любой взглянувший на её лицо, сразу определит, кто она. Хафу, смесок, да еще и мутант. Хуже всего то, что одной из самых порицаемых в Японии разновидностей!

Асуми была наполовину японкой, наполовину китаянкой. Откуда взялись её ярко-синие глаза не знала ни она сама, ни её родители, одарившие дочь как яркой внешностью, так и скверным характером. А чего можно ожидать от семейки, в которой папа якудза, мама из Триады, а с дочерью они видятся далеко не каждый день, зато, когда видятся, она от них слышит такое, что и у неё, и у бабушки волосы дыбом встают. Тут ангелочком не вырастешь, особенно когда соскучилась и подслушиваешь, а ока-сан и ото-сан, крепко выпив, начинают друг другу патриотически полоскать во все входящие, меряясь своими криминальными успехами…

Ладно, не суть. Потом еще позлится на лицо. Сейчас пора идти. Абрикоса будут метелить. А она так хотела дать ему пару советов…

Высокий, симпатичный, демонстрирующий полностью уверенность в себе «Король грубиянов» сразу заинтересовал Хиракаву, как только она его увидела. Парень, гений, по всеобщему мнению, служил частой притчей во языцех здесь, на Аракаве. О нем говорили в школе, о нем говорили в додзё, его упоминали Баки, Жирный и Огава. Попробуй тут не заинтересоваться!

А заинтересовавшись и присмотревшись, Асуми как-то уверилась, что вот как раз «Королю» на то, что она хафу — будет плевать полностью! Этот абрикос на всё имеет чисто своё мнение!

Так и оказалось. Только вот ему, этому высоченному очкарику, было на неё чхать с высокой колокольни! Огава тогда рассказал, когда она очухалась. Рассказал, как Акира её осмотрел, определил, что с ней сделали, а потом забыл, как ненужную вещь. И прибежал ей на выручку отнюдь не потому, что этого хотел, а потому что уйти, из-за договоренностей между «Джигокукен» и дядькой Конго, ему было бы проблематично!