Скуф. Маг на отдыхе 2 (СИ) - Злобин Максим - Страница 24

Ну…

Чтобы было к чему Кузьмича привязывать.

Да и про него самого за приготовлениями малость подзабыли.

— Василий Иванович? — абсолютно спокойно и как бы между делом обратилась ко мне Её Сиятельство Фонвизина. — Мы же не разрешим им умертвить Вильгельма Куртовича?

— Конечно, не разрешим.

— А что же в таком случае происходит?

— Пока не знаю, — сказал я, заприметив приближающиеся силуэты Кузьмича, Чего и Мишани. — Но скоро узнаю. Всё под контролем, — добавил на всякий случай, потому как Лёхин растерянный вид подобного чувства ни разу не внушал.

Толпа вновь утихла. Слышны были лишь треск костра да злобное хихиканье председательской тёщи.

Лёха, Кузьмич и Миша шли через толпу, словно следуя какому-то безумному ритуалу. Люди молча расступались перед ними, давая дорогу к костру.

Лёха озирался и чуть морщился, словно кот, способный в любой момент сдёрнуть в какое-нибудь укрытие. В руках он держал охапку шампуров.

Кузьмич же напротив, шёл, задрав вверх бородёнку, гордый и готовый пострадать за свои убеждения, словно Джордано Бруно. Даже его потешные шортики в этот момент смотрелись органично.

Ну а Миша тащил за ними четырёхколёсную садовую тачку, которую он тянул за собой на верёвочке — ну точь-в-точь ребёнок с игрушечной машинкой.

К слову говоря, в тачке с горкой лежали кабачки.

— Расступитесь! — гаркнул Чего, и толпа послушалась.

Все, за исключением председателевой тёщи. Та почуяла неладное.

— Что вы собираетесь делать⁈ — проверещала она.

— Жарить, — пожал плечами Чего, — на медленном огне.

По толпе рассыпались шепотки. Не по-нашему это человека жарить. Другое дело — просто сжечь. И то перебор, если так поглядеть.

А жарить? Что мы, папуасы, что ли? Да и зачем? Неужто его костлявого кто-то жрать будет?

Тем временем, Лёха отодвинул плечом Валентину Ивановну, вытащил из охапки один из шампуров, наколол на него кабачок и сунул в пламя.

Минуты не прошло, как над площадью поплыл дивный аромат.

Запах свежих, поджаристых, сочных, истекающих жиром с полопавшихся бочков баварских сосисок.

От этого запаха вся агрессия толпы разом схлынула.

Кузьмич же, видя это дело, стал насаживать на шампуры остальные кабачки. Благо, их запас казался неисчерпаемым.

И раздавать односельчанам.

Вскоре к костру потянулись уже десятки рук с нанизанными кабачками.

— Значит так! — крикнул Лёха. — Попрошу минуточку внимания! Дело в том, что наш дорогой земляк и сосед, Вильгельм Куртович Зеехофер, он же Кузьмич, решил устроить вам всем праздник! У него на родине начало осени принято встречать… как его там называют?

— Цуккинифест…

— Не-не-не, как по-нашенски будет?

— Кабачковый спас.

Тут Чего перевернул кабачок, чтобы тот прожаривался равномерно, показывая другим пример.

— Кхм-кхм, — прокашлялся Лёха и снова повысил голос. — На родине Кузьмича начало осени принято встречать, празднуя Кабачковый Спас! Чудесный весёлый праздник, который Кузьмич по собственной инициативе решил привить жителям нашей родной Удалёнки! И чтобы добыть достаточно провианта, Вильгельм Куртович обратился ко мне!

Толпа ахнула, а Валентина Ивановна не преминула выругаться, как только поняла, что человеческие жертвоприношения на сегодня отменяются. Ну, потому как друид скорей сунет в костёр саму Валентину Ивановну, нежели разрешит себя поджарить.

— Ну а я позаботился о том, чтобы эти запасы были как можно больше и…. Слегка перестарался. Так что все вопросы по возмещению морального и материального вреда! — продолжил Лёха. — Все жалобы, кляузы и недовольства прошу направлять ко мне и только ко мне! А Вильгельма Куртовича нашего Зеехофера я настоятельно прошу оставить в покое и благоденствии! «Настоятельно прошу» значит, чтобы вы даже не помышляли делать ему пакости! Это понятно⁈

В воцарившемся неловком молчании было слышно, как радостно Кузьмич шмыгнул носом.

— И более того! — совсем уж разошёлся друид. — Прежде чем бухтеть и что-то там высказывать, рекомендую всем отведать жареный кабачок! Отведать и понять, мать вашу за ногу, что у каждого из вас на участке лежат десятки, а то и сотни килограмм этого продукта!

Радостный рёв был ему ответом. Кто-то побежал домой за собственными шампурами, чтобы присоединиться к гулянию на площади.

Прочие раскочегаривали очаги в собственных дворах. Мангалы, грили, барбекюшницы были в каждом доме.

— Ну что, попробуем? — предложил я альтушкам.

— И технически, это не мясо! — заявила шаманка Ромашке, на что та задумчиво нахмурилась.

Видимо, решала, являются ли кабачки млекопитающими, и насколько их жалко.

Цуккинифест набирал обороты.

* * *

Решительная, смелая и целеустремлённая Нинель Аскольдовна взялась за руководство Чурчхелой, засучив рукава. В первый же день она обзвонила каждого из действующих членов Церкви Ада, сообщила им о трагической кончине брата Филарета и представилась новым Главой.

Ну а раз она так представилась… значит, так оно и есть.

Поскольку никакого де-юре у Чурчхелы, теневой организации, которая вообще-то собирается ввергнуть мир в пучину хаоса и принести всё человечество в жертву демонам, не было и быть не могло, то решало только де-факто.

А де-факто новая Глава Церкви Ада устроила первую за двадцать лет сходку.

Организована она была на заначку покойного брата Филарета и проходила на берегу озера в небольшой подмосковной гостинице. Для нужд Чурчхелы на целых три дня были сняты все номера, а действующая бронь других постояльцев перекуплена втридорога.

Но нет…

Нинель Аскольдовна с порога запретила сектантам бухать.

Что с одной стороны вызвало глухой ропот, а с другой заставило проникнуться к новому лидеру определённым уважением.

Всё это время адепты Чурчхелы занимались делом. Человек со стороны мог бы назвать это тим-билдингом.

Вот только он не включал тупых детских игр с бесполезными навыками и бессмысленным финалом.

Преимущественно они знакомились, узнавали друг друга, выясняли сильные стороны и козыри, которые мог предложить каждый из них.

Ну и ещё — само собой! — строили планы.

Но не какие-то пространные и с прицелом на необозримое будущее — инфантильный бред и фантазии ради фантазий — а вполне себе конкретные, связанные с Екатериной Чертановой, её окружением и постройкой портала в Ад.

Среди адептов Церкви нашлось множество влиятельных, образованных, да и попросту полезных людей, которые добывали информацию каждый из своей сферы. Так что «свои» нашлись буквально везде.

И как-то так внезапно вышло, что уже к концу первого дня сходки Чурчхелы Нинель Аскольдовна Белич оказалась информирована и подготовлена гораздо лучше барона Малёванного, графа Кочеткова и Константина Оскаровича Иванова-Нобеля вместе взятых.

Она выяснила, что Катя Чертанова учится в Академии под патронажем того самого Мочанова, от упоминания которого у Белич сводило челюсти от злости.

И что сейчас она вместе с другими молодыми, но перспективными магичками проходит полевую практику.

А узнав, куда запихнули эти юные дарования, она радостно потёрла руки.

Удалёнка. Совсем недалеко от столицы.

Заповедная глушь среди берёзок и осинок. Ни маги света, ни Тайная канцелярия не помогут там Кате Чертановой.

Другое дело, что любой чужак будет заметен в этих местах, как прыщ на заднице. Особенно такая видная женщина, как Нинель Белич.

Здесь нельзя было действовать нахрапом. Нужно было что-то другое.

— Степан Арсеньевич, день добрый, — набрала Нинель Аскольдовна своему недавнему «напарнику» и коллеге по геологическому факультету; чуть ли не единственному, кто так и не прибыл на сходку Чурчхелы. — Ну как ты? Уже получше? Ага… Ага… Ага… Слушай, есть дело по твоей части.

И Нинель Аскольдовна поведала геологу свою коварную задумку.

Задумку, которая осуществилась уже на следующий день.