Физрук-9: назад в СССР (СИ) - Гуров Валерий Александрович - Страница 22

Весь учебный день прошел в ожидании общего сбора нагуалей, на который я был приглашен. Казалось бы, чего особенного? Мои же пацаны, которых я знаю, как облупленных… хотя, если по правде, — почти не знаю, соберутся потолковать о своих делах. И среди них буду я. Пойму ли, о чем они будут говорить или нгуали мне снисходительно расшифруют свои ребусы? Ладно. Там будет видно. Не стоит пока об этом думать. И без того хватает хлопот.

Следующая неделя, например, обещает быть насыщенной. Между первым и девятым мая в городе должна будет пройти долгожданная спартакиада, поэтому я решил во время уроков сосредоточиться на наших школьных спортсменах. Остальным школярам велел под ногами не путаться, чему они были только рады. Едва прозвенел последний на сегодня звонок, моих пацанов как ветром сдуло. Понятно, покатили в Заречье всем кагалом. Я решил заскочить по дороге в «Гастроном».

Парни же после уроков голодные. Накупил разной вкуснятины, радуясь, что могу для них сделать хоть что-то. Далеко не все из моих ребят каждый день лопают деликатесы. Набив багажник пакетами с жратвой и напитками, ровно к пяти вечера я приткнулся возле забора дома Борисовых. Меня ждали. Выскочили встречать. Я велел разгружать съестные припасы и тащить в дом.

В доме оказалось тесно. Все-таки три десятка человек это многовато. Брательник на правах хозяина растопил печку. Поставил на плиту большую кастрюлю для чая. Чайника на всю ораву бы не хватило. Остальные ему помогали. И вообще я заметил, что у них тут все давно налажено. Видать, как только Борисовы переехали в кооперативную квартиру, дом Володька превратил в штаб нагуалей. Ну и правильно. Не на улице же им все время тусоваться. Да и дом под присмотром. Молодцы, что и говорить.

Привезенные мною яства они быстренько разложили по тарелкам, нарезали хлеб, сыр и колбаску. Разлили по стаканам газировку. Брательник заварил чаю. В общем — начался пир горой. Я тоже к нему присоединился, так как не успел в школе пообедать — Царева затеяла совещание на большой перемене. Так что от остальной компании отличался только ростом и возрастом. За столом серьезных разговоров не вели. Болтали о фильмах, книжках, рассказывали детские анекдоты. Наконец, животы были набиты, посуда убрана и помыта. Судя по напряжению, расстворенному в воздухе вот-вот должно было начаться главное.

— Сегодня у нас присутствует Александр Сергеевич, — заговорил Перфильев-младший, который, как я уже начал догадываться, у них за вожака, пока по крайней мере. — Предлагаю сделать его постоянным участником наших сборов. Голосуем — кто «за»?

Я с любопытством оглядел своих учеников, сгрудившихся у стола. Руку подняли все.

— Вижу — что единогласно, — подытожил Севка и обратился ко мне. — Александр Сергеевич, у нас есть традиция, каждому новичку мы задаем вопросы. Что именно спросить — каждый решает сам. Заранее мы вопросы не планируем. Если вопрос вам покажется слишком нахальным, вы можете на него не отвечать.

— Ничего, я постараюсь выдержать, — ответил я.

— Тогда — поехали! — скомандовал он. — Ну, кто первый?

В комнате повисло молчание. Вряд ли огольцы стеснялись. Скорее — обдумывали вопросы. Наконец, подал голос брательник:

— Сан Сеич, а почему взрослые так часто врут?

Нихренасе вопросец! Если это только начало, что дальше-то будет? Я понимал, что отвечать надо максимально честно. Ведь дело-то не в традиции. Меня явно проверяли. Испытывали на психологическую устойчивость, а может и выясняли насколько я востёр умишком? Ладно, давайте посоревнуемся.

— Я считаю, что взрослые врут по тем же причинам, что и дети, — заговорил я. — Либо ради выгоды, либо для того, чтобы скрыть правду, либо для самоутверждения.

Володька кивнул. Непонятно, устроил ли его мой ответ, но он его принял.

— Ядерная война будет? — спросил Могильников.

О, на этот вопрос у меня был совершенно точный ответ.

— В ближайшие пятьдесят лет точно — нет!

Рано я радовался, потому что тут же последовал вопрос от Константинова:

— А — почему?

Ответить на этот вопрос честно я не мог. Ведь правда заключалась в том, что власти США обманут советского лидера, подтолкнув его к неравномерному разоружению. СССР развалится и необходимость в ядерной войне на какое-то время попросту отпадет.

— Причина все та же. Применение ядерного оружия не принесет победу ни одной из сторон, а вот гибель грозит всем.

Базиль кивнул. Я понял, что выкрутился.

— Сможет ли человечество выжить? — спросил Макаров.

— Как-то до сих пор выживало. Не вижу причин почему ему не делать этого дальше.

— А когда построят коммунизм? — спросил Абрикосов.

— Когда люди перестанут тянуть одеяло на себя.

Кажется, я вошел в раж. Ну давайте, задавайте!

— Почему люди пьют водку и курят?

— Начинается в детстве с подражания взрослым, сами знаете, а потом входит в привычку. Людей привлекает иллюзия свободы, смелости, раскованности — всего того, чего им не хватает в повседневной жизни. А потом наступает похмелье и жизнь кажется еще хуже, и чтобы вернуться к прежнему состоянию, они снова и снова травят себя всякой гадостью, покуда организм полностью не развалится.

— Александр Сергеевич, — заговорил Фирсов. — А на что вы готовы пойти ради нас?

Вот он главный вопрос, который они хотели мне задать. Все остальные было лишь разминкой. И уж на него нужно отвечать максимально честно. И это будет не просто ответ, а по сути клятва, которую нарушить нельзя. Все тридцать пар глаз уставились на меня. Ни тени улыбки не было в этих взглядах. Они ждали, что я скажу и мне было совершенно ясно: если мой ответ их не устроит, больше в свои дела меня они посвящать не станут. И ни родственные связи, ни доброе ко мне отношение, ни прошлые заслуги значения иметь не будут.

— Все. Даже — умереть, — ответил я.

Меня удивила реакция пацанов на мои слова. Они не стали иронически хмыкать, но и уверять меня в том, что умирать за них не придется — тоже. Мои слова были встречены молчанием. Перфильев-младший кивнул. Макаров поднялся со своего места и вышел в другую комнату. Вернулся буквально через пару секунд. В руках у него была плоская фанерная коробка, похоже — из-под какого-то детского конструктора. Во всяком случае — на крышке виднелись следы недостаточно чисто содранной бумажной этикетки.

Тоха поставил коробку передо мною на стол и открыл ее. Внутри лежало нечто, напоминающее пистолет, выточенный из черной пластмассы, вот только на ствол были нанизаны вертикальные прямоугольные металлические пластины. Спускового крючка не было и вообще — никаких подвижных частей, если не считать красной клавиши на рукояти. То есть устройство явно не механическое. Осторожно, двумя руками я вынул «пистолет» из коробки. На вес — около двух кило. Массивная штучка. Для чего она? Я вопросительно посмотрел на Макарова.

— Что это?

— Ну это такая штуковина, которая может отключать свет, — в своей обычной манере ответил юный изобретатель. — Может вырубить любую машину… Короче, все, что на электричестве работает.

Я аккуратно переложил электромагнитный пистолет в правую руку.

— Ну что, братва, испытаем?

— Да! Давайте! Палите, Сан Сеич! — загалдели пацаны.

Направив подарок на лампочку, что сияла над столом, я осторожно вдавил клавишу. Пистолет в моей руке тихо загудел и… лампочка погасла. Видать, перегорела. Школяры радостно заорали. Брательник на правах хозяина проворчал, что на нас лампочек не напасешься. Кто-то включил карманный фонарик и протянул ему. Володька отыскал новую лампочку и вручил ее мне. Так как я самый длинный. При этом он на всякий случай щелкнул выключателем, разомкнув контакты. Я заменил лампочку и в комнате снова засиял свет. Выходит, я сжег волосок в самой лампочке? Ну что ж, неплохая игрушка. Может пригодиться в будущем. Только я об этом подумал, как Тоха коснулся моей руки и указал на небольшой регулятор в задней части ствола.