Спасибо за обман (СИ) - "NeTa" - Страница 14

— Не вздумай, — тихо приказал он. — Здесь нет твоей матери, некому поддержать фальшивый крик. Откуда у тебя эти таблетки? Говори честно, или я пойду в детскую поликлинику, к участковому врачу, в полицию, да куда угодно, чтобы засудить вас. Учти! Не ври мне.

Было видно, как забегали её глаза, побагровели щёки, красными пятнами пошла кожа шеи.

— Их мне прописал врач, когда ты ушёл от нас.

— Когда вы выгнали меня, ты хотела сказать? — Лариса промолчала в ответ, видя, что Арай разозлился, а она побаивалась его в таком состоянии, хотя ни разу не было и намёка на рукоприкладство. — Так, значит, тебе прописали таблетки три года назад, и ты принимаешь их до сих пор? А срок годности не вышел? И зачем они тебе сейчас? Стоп! Я понял: ты продолжаешь их получать, чтобы давать Сашке? Ты рассудком двинулась?

— Я давала ему четверть от своей дозы! — завопила она. — Не тебе меня…

— Замолчи, сию секунду закрой рот, — протолкнул слова сквозь побелевшие губы. — Я многое мог себе представить, но такое… Он тебе мешал, чего-то требовал? Ты сама до этого додумалась?

Арай сыпал вопросами, а Лариса растерялась. Она начала озираться, словно кого-то искала, задрожала, губы задёргались, всё лицо скривилось, теряя своё очарование. Вдруг её взгляд натолкнулся на сына, сидевшего в наушниках и наблюдавшего за родителями из машины.

— Я не сделала ничего, что навредило бы ему! Он бился в истерике, бросал во всех игрушки, рвал книги! Что ещё оставалось? Как успокоить? Ты же ушёл от…

— Да заткнись ты уже со своим враньём, — вдруг спокойно сказал он и вздохнул. — В общем, так, Лариса. Я забираю у тебя сына.

— Нет!

— Я всё сказал, и это не обсуждается.

— Да пошёл ты со своими приказами, — прошипела она, сузив глаза. — Я сейчас закричу, что ты украл у меня ребёнка, сюда сбежится вся округа!

— И не боишься за сына? Он же испугается.

— Не боюсь! Ничего, поорёт-поорёт и успокоится. А если будешь настаивать, то сделаю, как мальчишки советуют — сдам его в дурку!

Неожиданно для Арая Лариса вскинула руку и закрыла себе рот, округлив при этом глаза. Его взгляд стал тяжёлым, даже показалось, что воздух давит ей на плечи.

— Что ты сейчас сказала? — тихо прозвучал его голос. — Старшие братья хотят избавиться от младшего, так? Оба? Им он тоже мешает?

Медленный шаг в её сторону привёл к странной реакции: она выхватила из кармана платья телефон и выставила его перед собой, словно щит.

— Я всё записала! Если ты только посмеешь… Мама всегда говорила, что ты не заслуживаешь меня! Что ты просто хотел уехать со своих гор! Что ты специально мне столько детей наделал! Не хотел, чтобы я нашла другого! Ты… ты…

Арай понимал, что ситуация готова вырваться из-под контроля. И всё же резким движением отобрал у Ларисы телефон. Пока она пыталась вырвать свою вещь из его рук, он перекинул запись на свой номер.

— Забирай, — возвращая ей айфон, сказал Арай. — Не ожидал, что мне так повезёт. Хотя в суде, по-моему, не принимают записи в качестве улики или доказательства, но возможно, пригодится.

— В каком суде? — опешив, спросила Лариса.

— Я же сказал тебе, что заберу сына. Или ты думала, что я его выкраду? Нет, всё будет официально. И алименты буду платить только на среднего, пока ему не исполнится восемнадцать. Дальше пусть живёт самостоятельно. Старшему передай, пусть больше не обращается. Хотя я с ними потом поговорю.

— Тебе никто не отдаст больного ребёнка!

— Во-первых, он не больной, а вполне нормальный. Во-вторых, мы ещё посмотрим, чем закончится суд. Никто из вас не работает, живёте исключительно за счет моих же перечислений, да ещё, как выяснилось, совместно травите мальчишку транквилизаторами. Подключу органы опеки, думаю, тоже не будет лишним.

Прищурив глаза, он наблюдал за тем, как задрожали её руки, раздулись ноздри, как часто она заморгала.

— Ты не будешь этого делать, — прошептала Лариса, — просто пугаешь меня, да? Это же позор для тебя. А как же твоя карьера? Будут склонять по всем углам, затаскают по кабинетам. И вообще, я пойду в профком… местком… партком…

— Надо же! Вот и бывшая тёща прорезалась, — грустно усмехнулся Арай, — а я всё ждал, когда же ты запоёшь её словами? Вы ещё обратитесь в «Спортлото», как было сказано у Высоцкого.

Он посмотрел на сына, который сидел в машине, не обращая на них внимания. Мальчик выглядел заинтересованным, даже могло показаться, что вот-вот засмеётся.

— Шурке нравится слушать сказки, — негромко сказал Арай. — А много ли он их слушал? Когда я проводил с ним редкие часы… Эх, Лариса, что же мы наделали? Я не снимаю с себя вины. Работа — не главное в жизни, и оправдываться тем, что я старался сделать всё возможное для семьи, не буду. Но как могла ты додуматься да такого? Не перебивай меня. Я скажу тебе в последний раз: живи отдельно от матери. Не вымещай на детях её ненависть ко всем мужчинам на земле. Включи свою голову.

— Не твоё дело, — буркнула в ответ бывшая жена, отвернувшись.

— Ясно.

— Всё равно тебе не отдадут ребёнка. С кем он будет, когда ты задержишься на работе? Няньку наймешь? У тебя ни жены, ни родителей рядом. Ты один, как перст. А один в поле не воин.

— Повторю за тобой: это не твоё дело. Если хочешь вытащить всё грязное белье на обозрение, пожалуйста. Только учти, я больше молчать не буду. Хватит. Был уже добреньким, не хотел, чтобы трепали нервы тебе и детям. Но теперь вы ответите за издевательства над Шуркой.

— Какие издевательства? Таблетки, что ли? А ты докажи, что это я ему…

— Для начала — я знаю твой почерк, а записка нацарапана лично тобой. И чего проще взять у твоего врача рецепт, выписанный для тебя? Следствие этим займётся. Кроме того, можно сдать анализ крови, и следы употребления запрещённых препаратов семилетним ребёнком обнаружатся. Тогда тюрьма, Лариса. Малых детей у тебя на руках нет, так что загремишь по полной программе. Твоей матери дадут меньше, учитывая её возраст. Но возможно, что именно её упекут в дурку, куда вы хотели упрятать моего сына.

— Ты не сделаешь… У нас же дети! Они тебя и так ненавидят, а уж после этого вообще…

— Решать тебе. В суд я обязательно обращусь. Но как он пройдёт и чем закончится, во многом зависит от тебя.

— Плати мне половину своей зарплаты, или как сейчас хотя бы, тогда я подумаю.

— Нет. Всё будет по закону. Я не собираюсь покупать собственного сына. Чтобы ты потом обвинила меня в воровстве ребёнка или ещё чего придумала? Нет, я этого не допущу. Только официальные решения, со всеми документами, дающими мне право быть настоящим отцом, а не денежным эквивалентом. Иди, думай. Разговор окончен.

Лариса хотела что-то сказать, но его телефон прервал их встречу, издавая звуки национальной мелодии. Арай взглянул на экран и удивлённо произнёс слегка осипшим голосом, отвечая на звонок:

— Мама?

Он направился к машине, смотря себе под ноги. Бывшая жена сверлила взглядом широкую мужскую спину, с тоской оглядывала спортивную фигуру когда-то близкого ей человека, при этом прислушивалась к его словам, даже сделала несколько шагов за ним. Если бы Арай оглянулся, то заметил бы, насколько она заинтересовалась его реакцией на беседу с матерью. Но он, казалось, забыл о присутствии Ларисы.

— Я каждый месяц звонил тебе и отцу, но ваши номера были заблокированы. Если ты сама вдруг решилась… Случилось что-то?

Она ещё потопталась несколько минут, но больше ничего не услышала и ушла, оглядываясь назад. Арай уже сидел в машине, не закрыв водительскую дверь, смотрел куда-то вперёд, выглядел задумчивым.

Лариса свернула за угол, остановилась и вздохнула. Ей не хотелось идти домой.

«Меня там никто не ждёт. — Увидев неподалёку скамейку, медленно дошла до неё и тяжело опустилась на некрашеные доски. Внутри словно всё сжалось, казалось, что вокруг потемнело. — Почему не складывается так, как говорит мама? Не собирается Арай мне в ноги падать, нет, он уже далеко от меня, ничего не вернуть, да и кто бы мне позволил сойтись с ним? А сама я хочу ли этого? Если честно, нет. Единственное, о чём мечтаю, это остаться совсем одной, не вспоминать, не думать ни о ком. Вряд ли возможно подобное. Взрослые дети ушли из дома. Арай купил старшему однокомнатную квартиру на окраине города, так теперь сын и носа и не кажет, даже злится, когда звоню ему. Отрезанный ломоть. А средний? Этот вообще себе на уме. Договорился за моей спиной с бабушкой и переехал в её квартиру, оставив меня с ней. Сказал, что отцовские алименты будет забирать себе, и послал нас всех напоследок очень далеко. Младший только и оставался. Но нет у меня к нему тепла, хоть убейся. Ведь не собиралась рожать третьего, зачем-то мать вмешалась, убедила, что мой черномаз… муж собирается меня бросить, и надо захомутать его ещё одним ребёнком. А мы же предохранялись… Дура я, что послушалась, сама и продырявила «резинки». Арай был в шоке, когда узнал, что снова станет отцом. Он сейчас себя ругает, что мало внимания детям уделял, и я поддерживаю, подпитываю его вину, но ведь всё было не так! Нам было тяжело, никто не помогал, даже на регистрацию брака ни один из родителей не приехал. Всегда вдвоём… Сколько городов объездили с детьми на руках, и всегда он делал домашние дела, и полы мыл, и пелёнки стирал-гладил, и гулял с малышнёй, давая мне выспаться, и читал им… А готовил как? Какого хрена я убедила его перебраться в этот город? Здесь всё и рухнуло. Мать вцепилась, как клещ: мало, плохой, лентяй, страшный, чёрный. Ужас. И ведь я всё понимала и понимаю сейчас, но не могу ей возразить ни слова. Будто зомбированная — смотрю, слушаю, исполняю. А чего добилась? И последнего ребёнка отбирает Арай. Что же? Та беременность была самой тяжёлой. Я надеялась, что родится девочка, даже на УЗИ не стала спрашивать, и его убедила, и мать хотела внучку. Увы. Появился странный ребёнок, который сразу признавал только отца. Бесил меня этим! Молока не было, а этот голодный рот только и орал круглыми сутками. Хорошо, ночью Арай к нему вставал, а днём? Всё мне в руки, и мать не помогала, только пилила и пилила, когда приходила к нам. Потом и вовсе переехала в нашу квартиру, имею свою собственную, которую, между прочим, ей купил ненавистный зять. Не надо было ему этого делать! Жила бы до сих пор в «молодожёнке». Нет, она всё равно бы припёрлась к нам. Вот тогда и началось! Какой бы мужик выдержал? Ненавидит она их, как ненавидела всегда моего отца, о котором мне ничего не известно. Только и слышу с детства: негодяи, подлецы, твари вонючие… Зачем я об этом сейчас? Что это изменит? А если скажу ей, что он хочет забрать Сашку себе? Она вообще рехнётся. Ведь получится, что мы останемся без денег совсем. Её пенсия мизерная, да она и не давала никогда ни копейки, только требовала. А теперь алиментов будет ноль… И на что жить? Нет, Арай, так просто ты не отделаешься. Я с удовольствием расстанусь с немтырём, но не с денежками. Хочешь войны? Ты её получишь!»