Наследник чародея. Школяр. Книга первая (СИ) - Рюмин Сергей - Страница 16

Начмед сел за приставной стол, усмехнулся, ответил, поддерживая нехитрую шутку:

— А так и есть — ничего! Всё нормально. А у вас?

— Тоже неплохо, — Бурков уселся напротив начмеда. — Ваша консультация нужна, Пётр Юрьевич. Вопрос очень непростой, насквозь непонятный.

— Разумеется, чем смогу, помогу! — отозвался начмед и опять пошутил. — Только спирт не дам. Спирт у нас в дефиците!

— Ну, спирт мы сами достанем. У нас свои заначки имеются. Можем даже поделиться. Может, чаю?

— Да нет, спасибо. Не хочется.

Бурков вытащил из красной лидериновой папки с грозной надписью справа вверху «Совершенно секретно» несколько листов бумаги, отпечатанных на машинке, протянул начмеду:

— Посмотри, Петр Юрьевич! Нужна твоя профессиональная оценка. О секретности не говорю…

— Я понимаю, — Петр Юрьевич вытащил из внутреннего кармана кителя футляр с очками, открыл его, нацепил очки на нос, вчитался. Минут пять он внимательно читал документ, потом отложил его, усмехнулся:

— Такого быть не может! Упомянутые заболевания, в том числе врожденные, не могут быть излечены. Кто-то вас водит за нос! Либо чья-то глупая и совершенно непрофессиональная дурацкая шутка.

— Петр Юрьевич! А может быть, — Бурков многозначительно покрутил пальцами в воздухе, — с помощью каких-то заграничных лекарств… Может, есть способы лечения этих заболеваний за границей, а у нас пока не применяются?

— Юрий Вадимович! — укоризненно ответил начмед. — ДЦП не лечится! Никакими способами, никакими лекарствами! Человек с врожденным диабетом хорошо, если доживет до 30 лет! Кто вам эту ерунду сообщил?

Бурков поморщился:

— Оперативный источник, врач со значительным стажем работы.

Начмед развел руками:

— Ну, может, ошибка какая-то? Неправильная диагностика? Либо… Да нет, это просто чудеса какие-то! Так быть не может. Не может!

Он замолчал.

— А если может? — настаивал Бурков.

— Юрий Вадимович, — сказал начмед. — Запросите карточки всех упомянутых здесь больных из медицинских учреждений по местам жительства, где у них впервые были диагностированы заболевания, где онипроходили лечение. Запросите истории болезней из архива БСМП. Через облздравотдел это вам будет сделать несложно. Принесите мне, и я вам на пальцах всё объясню.

— Договорились! — Бурков встал, показывая, что беседа закончена. — Через неделю я вам предоставлю все документы. Большое спасибо, Петр Юрьевич! Только еще раз напоминаю…

— Юрий Вадимович! — укоризненно ответил начмед. — Я в органах безопасности с 1954 года работаю… Могли бы и не напоминать.

Бурков проводил начмеда до двери, вернулся и, не садясь на место, взял трубку телефона внутренней связи:

— Ершов, зайди ко мне!

Через пару минут у него в кабинете стоял давешний оперативный сотрудник старший лейтенант Ершов. В отличие от начмеда оперативный состав всегда ходил только в штатском — в костюме и обязательно в галстуке. Форму одевали только на дежурство, строевой смотр и торжественные собрания. Причем, на торжественные собрания приходили в парадной форме, особенно это касалось тех, кого награждали.

Бурков бросил взгляд на старлея, чуть-чуть задержавшись на его обуви. Черные туфли сияли.

— Садись! Записывай!

Оперативник сел за приставной стол, открыл рабочую тетрадь, взял авторучку.

— Первое, — стал диктовать полковник. — Запросить истории болезней всех фигурантов из лечебных учреждений по месту жительства. Понял? Запрашивать будешь через областной отдел здравоохранения.

— Как мотивировать? Под каким предлогом? — поинтересовался Ершов.

— По маме мотивировать! — жестко отрезал Бурков. — Если хочешь, можешь, по папе. Мы перед этими чиновниками отчитываться должны? Срок исполнения запроса — 5 дней со дня получения. Не больше.

— Второе. Из архива БСМП запросить истории болезней тех же фигурантов. Срок исполнения тоже 5 дней.

— Третье, — продолжил начальник отдела. — По местам жительства фигурантов, включая врачей, собрать характеризующие данные на всех. Опросить соседей, учителей в школах. Понятно?

— Так точно! — отозвался Ершов. В отделе все прекрасно знали, что сам Бурков в армии не служил даже срочную, но любил, когда к нему обращались по-армейски (особенно после получения звания «полковник») и по-армейски отвечали, тянулись, а порой даже щелкали каблуками. Льстило это ему.

— Соответственно, доклад о выполненных мероприятиях по их исполнении, — подытожил полковник. — При получении оперативно-значимой информации докладывать немедленно.

— Есть! — Ершов поднялся, вытянулся. — Разрешите идти?

Бурков благосклонно кивнул:

— Идите!

Глава 9

Возвращение

Домой мы вернулись в пятницу тоже на поезде. На этот раз ехали с относительным комфортом, хоть и плацкартой, но в середине вагона и на нижних полках.

После прибытия удачно сели в рейсовый автобус. Благо общественный транспорт ходил, что называется, от места до места — от вокзала до родного поселка мимо предприятия, где трудилась maman. Поэтому она вышла, чтоб заскочить на работу, а меня с сумками и пакетами отправила домой.

— А то вдруг меня уже уволили, а я и не знаю? — пошутила она. Сумок было три, пакетов два. Поначалу они мне показались не такими уж и тяжелыми. Однако, пока я их дотащил от остановки до дома, стали уж совсем неподъемными.

Возле подъезда стояла соседка тётя Маша. Она с интересом оглядела меня и сумки, иронически хмыкнула.

— Приехал? — ответила она на моё «здрасьте». — Нагулялся? А к твоим друзьям цыганам военные приезжали. При оружии, на трех машинах!

Я от удивления даже замер, хотел было переспросить, но тётя Маша, сообщив новость, уже отвернулась, потеряв ко мне всякий интерес, продолжая о чём-то сплетничать со своей соседкой.

Между косяком и дверью белела свернутая бумажка. Я вытащил ее, не разворачивая сунул в карман, открыл дверь, вошел и с наслаждением поставил тяжеленные сумки в прихожей.

Разулся, по одной перетащил сумки на кухню и, как был в одежде, так и упал на софу. Потом вспомнил про бумажку в двери. Оказалось, что пока нас не было, к нам заходила невропатолог из поликлиники. И написала, что зайдет в пятницу, после семи вечера. То есть, сегодня.

Maman пришла, когда я уже разложил содержимое сумок по местам: продукты, вроде колбасы и сосисок, в холодильник, одежду, которую купила она себе, на её диван, свой батник «Duncan» на плечики-вешалку и в гардероб. Maman сходу, прямо у порога заявила:

— Завтра в деревню поедем! Мне два дня отгула дали.

Я протянул ей записку. Она прочитала, кивнула:

— Чайник поставь! Чаю хочется. Да и врач подойдет, надо угостить.

Врач пришла минут через 15 после того, как вскипел чайник. Maman сразу же уединилась с ней на кухне, а меня вытурила в комнату. Сначала у меня появилась крамольная мысль подслушать, о чём они там секретничают. Но потом я махнул рукой, взял в руки книжку, прилег к себе на диванчик.

Скрипнула дверь кухни, потом раздались приглушенные голоса в прихожей — врач уходила, прощалась. Потом хлопнула входная дверь. Maman зашла в комнату, посмотрела на меня, лежащего на диванчике, и язвительно заметила:

— Ну, в общем, ты теперь всё время сидишь дома. А на улицу выходишь только под моим пристальным наблюдением. Понял?

— И посуду мыть нельзя, — довольно улыбнулся я в ответ. — Уборку тоже нельзя. Потому, как могу физически перетрудиться и устать, что немедленно отрицательно скажется на моём здоровье!

— Ой-ёй-ёй! — засмеялась maman. — Посуду помыл и сразу перетрудился! Иди уж, погуляй, а то только что и делаешь, что лежишь с книжкой.

— Может, тебя в деревне оставить на месяц-другой? — чуть позже задумчиво предложила она. — Там и воздух чище, и природа. Отдохнешь, накупаешься, позагораешь. И бабка тебя там откормит…

— Ага, — согласился я. — Как поросенка. На завтрак пшёнка на молоке, на обед молочный кулеш, на ужин молоко с пирогами. Не жизнь, а молочная сказка!