Вспомнить себя - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 17
- Предыдущая
- 17/55
- Следующая
– А чего говорить? Нравится он мне, конечно. Но... это же объяснять...
– Ну так и бери его себе поскорей, не жди милости от природы!
– Да я ж и говорю, пока он в клинику шлялся, к твоему, могла бы, сколько уж раз подходило к тому, да как-то стеснялась... Но теперь он – далеко. А с тобой все время рядом. И чего мне делать? Я ж видела его глаза, когда он на тебя смотрит. Ох, подруга, с огнем играешь!
– Да вот, кажется, и доигралась, хотя ничего серьезного, можешь мне поверить, не было и быть не могло. Просто иногда наплывает такое – хочется голову на плечо положить, всплакнуть, что ли. Нос потереть об родное плечо. Так хочется! А к Шурке иной раз и подступаться опасно, он же не отошел еще. Ни от болезней, ни от обид, все-таки они по-свински с ним поступили...
– Но ведь ты сама понимаешь, что в его состоянии серьезные дела решать нельзя! Никакие врачи не допустят! Это же – о здоровье речь. А у следователей, я от Антона слышала, сплошные умственные и физические перегрузки, эксцессы разные – драки, стрельба. Опасно же!
– Ну да, тут нельзя, а там, значит, можно? Вон уже и там, у них, пять трупов насчитали!
– Да что ты говоришь?! Батюшки мои, чего в нашей бедной России делается!..
– А ты что думала? Я еще не знаю, что с ним в дороге было... Тетка его рассказывала, что явился к ней с разбитой физиономией, весь в ссадинах и кровоподтеках, будто бомж какой, ужас! И кто бы был! Воображаю, что он там выделывает, если они все души в нем не чают! Нет, я не могу этого представить... Надо срочно ехать и забирать его.
– Выходит, плохо ты его знаешь... Приехать и забрать? А он тебя не пошлет, как в последний раз? Тогда ж еще пьян был, а если под трезвую руку?
– Да что ты? Он – никогда!
– Все мужики – никогда... до поры до времени. Нагляделась я в жизни, знаю, подружка...
– Так что советуешь? Не лететь, что ли?
– Зачем, лети, только будь умной и, главное, осторожной. И не забирать ты его приехала, оставь свои преподавательские штучки, а проведать, потому как соскучилась, ясно? И ничего ты не имеешь против того, чтобы он там своим любимым делом занимался. Пусть. Он сам вернется, куда ему без тебя да Нинки?
– Может, ты и права... – задумчиво сказала Ирина. – Ладно, пора ехать в аэропорт. Костя обещал в случае затруднений позвонить кому надо. Антону-то что передать? – она засмеялась.
– Антоше? Да что? А ты поцелуй его и скажи: это от Кати привет, вот и спасибо будет.
– Это я сделаю с удовольствием, – засияла Ирина, но, увидев, как нахмурилось лицо Кати, торопливо добавила: – От тебя привет! Могу и не целовать! Мне сейчас, сама понимаешь, вот только этого и не хватает. И еще желательно в присутствии Шурки, да? Балда ты, подруга, однако... Ладно, не сердись, это же шутка. Пока. Вася! – крикнула она. – До свиданья, до скорого! Ты не выскакивай, сиди, занимайся своими делами, и я тебя очень прошу: слушайся тетю Катю. Хорошо, Вася?
– Хорошо, тетя Ира, до скорого! – крикнул он в ответ и ухмыльнулся.
– Вася, ты посиди немного один, я провожу Иру и забегу в магазин, куплю тебе чего-нибудь вкусненького на обед, ладно?
– Хорошо, теть Кать, – ответил Вася и, закрыв ноутбук, стал аккуратно засовывать его в свой рюкзачок, где для него был сделан отдельный отсек. Подумал, что дядя Саша все же неплохой мужик, его подарок папа назвал почему-то «царским», а потом они посмеялись и выпили – обмыли подарок. Ваське тоже дали – двухлитровую бутыль пепси-колы... А тетя Ира ругалась, что они «совращают» ребенка, вот чудилка!
Выходная дверь хлопнула. Значит, женщины ушли. Вася осторожно вышел в прихожую, надел свою новенькую курточку с капюшоном, сверху – рюкзачок и, аккуратно открыв дверь, посмотрел на лестничную площадку, прислушался. Внизу голоса смолкли. И тогда он вышел и осторожно закрыл за собой дверь, которая щелкнула замком. Он даже не подумал, захватила ли тетя Катя свои ключи, в голову не пришел такой вопрос.
Свой маршрут Вася знал – еще накануне, в доме у Турецких, он посмотрел по карте Москвы, куда ему и как надо ехать. И запомнил. Сперва на метро – до «Павелецкой», а там на электричке – прямо до аэропорта. Деньги у Васи были. Он позвонил в справочную и поинтересовался, сколько стоит билет на самолет до Новороссийска. Сложил и пересчитал свои деньги, и оказалось, что хватает, но – в обрез. Однако это не страшно, главное – долететь, а там и папа поможет. Уж в этом-то Вася не сомневался. Об одной мелочи он только не подумал: кто ему продаст этот билет?..
Турецкий и Плетнев появились утром в прокуратуре почти одновременно. Александр приехал на машине, Антон притопал пешком. Они здесь оказались первыми. И лица у обоих были не то чтобы самодовольные, но словно бы очищенные от дурных и неприятных мыслей, когда утро представляется тебе свежим и радостным, а все окружающие – приятными и доброжелательными людьми. Антон это заметил первым и подумал, что лучше момента, пожалуй, не сыскать, а то потом снова навалятся дела и проблемы.
Взяли у дежурного ключ и поднялись в кабинет Липняковского, открыли настежь окна, чтобы выветрить перед началом работы неисправимый канцелярский дух помещения.
– Саш, я хотел с тобой... – начал Плетнев. – Да как-то все не получалось.
– А какие проблемы? – тон у Турецкого сразу показался Антону колючим.
– Мы ж ведь так и не поговорили, я ничего не успел объяснить тебе. Но это мне нужно. Очень нужно, Саша. Потому что я чувствую нутром твое резко отрицательное отношение ко мне.
– А ты не пытался понять почему? – Плетнев услышал в вопросе насмешку и напрягся.
– Зря ты иронизируешь, Саша. Я могу поклясться самым святым для меня в этой жизни, собственным сыном, что у нас с Ириной никогда и ничего не было.
– Вот ты сам не замечаешь уже, – у вас с Ириной. А почему «у вас»? Вы кто, родня, любовники?
– Извини, не придирайся к неудачному слову. Конечно, не у нас, а между ею и мной. Так устроит?
– Ну-ну, я слушаю, продолжай.
– Я хочу объяснить ту совершенно идиотскую ситуацию...
– А чего ж там идиотского? Это знаешь, что напоминает? Ну, вот пример. Жену оскорбил какой-то хлюст. Муж вступается и бьет того по морде. А жена, желая разнять мужчин, хватает мужа за руки и не дает ему возможности действовать. И в это время хлюст, опомнившись, врубает ему в ответ, да так, что муж вообще валится с ног. Жена в сильном расстройстве и обвиняет мужа в том, что он повел себя неправильно. Неэтично. У них – скандал. А как правильно? Вот тебе совсем простенький тест: ответь!
– Правильно – класть с первого же удара наповал, – жестко сказал Антон. – Или не браться утверждать таким вот образом справедливость.
– А что, согласен. Это – по-мужски. И не стоит браниться, плеваться, глаза выцарапывать там. Нельзя позволять унижать себя. И других – тоже.
– Особенно близких, Саша, – негромко сказал Антон. Он услышал вдали, на лестнице, чьи-то грузные шаги. – Тем более жену, которая тебя любит. И даже боготворила бы, если бы...
– Привет, ранние пташки! – бодро воскликнул Липняковский, издали бросая портфель на свой стол. – Уже работаем? Завидую вам, москвичам, у вас темп другой. Ритм жизни особый.
Турецкий с Плетневым почти одновременно кивнули.
– Мы потом договорим, Саша? – спросил Плетнев.
– Зачем? У меня к тебе больше нет вопросов, – Турецкий пожал плечами. – И я могу тебя понять уже хотя бы в том, что ты действительно возложил на себя довольно трудную миссию. И не по своей, полагаю, воле.
– Боюсь, что ты не понял. Или не захотел.
– Не бойся, Антон, все в порядке. Она сегодня прилетит, думаю, где-нибудь во второй половине дня. Тетка, как я понимаю, постаралась, да?
Он застал Плетнева врасплох. Тот невольно вздрогнул, едва заметно, но Турецкий это заметил, потому что ждал реакции.
– О чем вы, если не секрет? – встрял Липняковский.
– Так, о своем, о девичьем, – Турецкий растянул губы в приветливой улыбке, а Липняковский удовлетворенно рассмеялся.
- Предыдущая
- 17/55
- Следующая
