Кто-то внутри 2 (СИ) - Мусаниф Сергей Сергеевич - Страница 43

Троим было глубоко за пятьдесят, одному едва ли исполнилось двадцать, и он был тощ, как щепка, носил очки, постоянно их поправляя, и у меня возникали сомнения, сможет ли он вообще поднять автомат. Пятому было лет тридцать, и он выглядел как человек, только начавший выходить из недельного запоя.

Нас оставили ожидать своей участи в бывшем конторском помещении, из которого вынесли всю конторскую мебель. А может быть, тоже пустили на дрова.

На окнах здесь были решетки, а на полу лежало несколько матрасов. За хлипкой, наспех сбитой из фанеры перегородкой, находился санузел.

Здесь тоже было холодно, почти как на улице, но Сэм позаботился о том, чтобы я не замерз.

Я присел на один из матрасов.

— Гийом, — представился пьяница.

— Франсуа.

— Где тебя загребли?

— Нигде. Я пришел сам.

— А, сумасшедший, — сказал он. — Надо же, а похож на человека, так сразу и не скажешь… Значит, вас теперь таких двое.

— Вот как?

— Я тоже доброволец, — сказал субтильный юноша в очках. — Меня зовут Филипп.

— Франсуа, — мы пожали друг другу руки. — Сколько вы уже тут сидите?

— Я со вчерашнего дня, — сказал Филипп.

— А я уже трое суток тут торчу, — сказал Гийом. — И когда меня сюда притащили, здесь никого не было. Думаю, они должны довести количество бедолаг хотя бы до десятка перед тем, как отправят нас на бойню.

— Вижу, ты довольно пессимистично настроен, — сказал я.

— Оптимистов перебили еще при прошлом наступлении, — сказал Гийом. — В этой войне у нас нет шансов. Узкоглазые захватили весь мир, с чего кто-то решил, что мы здесь можем выстоять?

Положа руку на сердце, я не ожидал, что в местной армии меня будут ждать настолько упаднические настроения. Если в боевых частях дела обстоят не лучше, то много они не навоюют. Вообще непонятно, как им удалось продержаться так долго.

Теория о вмешательстве извне начинала обрастать плотью. Но если у них там, почти у самой линии боестолкновения, находится стабильная червоточина, как им, черт побери, удается удержать это в тайне?

Или это секрет Полишинеля и всем, кроме меня, об этом давно известно?

— Мы — последний оплот свободы, — заявил Филипп. — И даже если нам суждено погибнуть, мы погибнем свободными людьми.

— Буду держаться от тебя подальше, — сказал Гийом, показушно отодвинувшись от него на пару сантиметров. — Вдруг это заразно.

Старшее поколение «добровольцев» не принимало участия в беседе. Они держались вместе, и было похоже, что всех вместе их сюда и доставили. Как я узнал позже, они работали в одной мастерской, еле сводящей концы с концами, и когда она окончательно обанкротилась, вместе с ней пропала и выданная ее работникам бронь.

Мужчины решили, что они слишком стары, чтобы бросаться в бега, и просто стали ждать, когда за ними придут. Ждать пришлось недолго.

— Здесь хоть кормят? — спросил я.

— Два раза в день, и довольно паршиво, — сказал Гийом. — Не считая тех галет, которые нам дают на завтрак. Или вместо завтрака. И кофе отвратительный. Но надо радоваться тому, что есть, потому что в окопах кофе вообще можно не найти.

«Похоже, что ты наконец-то попал в родную стихию», — сказал Сэм.

Идея погибнуть свободным человеком, держащим в руках оружие и сражающимся с настоящим врагом была мне не так уж чужда, однако я все же надеялся, что до этого не дойдет. Мне лишь бы добраться поближе к белому пятну, понять, что там происходит, и как я могу это использовать в своих целях (если в принципе могу), а дальше можно будет помахать армии платочком и сделать ноги. В конце концов, присяги Свободному Анклаву я не давал, а демон, живущий внутри меня, должен помочь мне выжить в драке.

Сержант Дювалл был огромный, лысый, черный и очень громкий.

— Ну что, псы войны! — проревел он. — Я уже горжусь вами, и вы тоже должны гордиться собой, потому что сегодня вы вступаете в элиту вооруженных сил Свободного Анклава Северной Америки!

Псы войны, а было нас человек двадцать, особой гордости не проявили. Единственное, на что хватало псов войны, это стоять более-менее в одну линию и слушать сержанта, который прибыл сюда, чтобы доставить нас в нашу часть.

— Артиллерия — это боги войны, авиация — это ангелы, парящие в небесах, но без нас они ничего не стоят. Без нас они не выигрывают войны. Пушки не захватывают города, истребители не смогут удержать линию обороны. Все это делаем мы, пехота!

Сержант продолжал орать так, словно его аудиторию не составляли два десятка доходяг, большая часть из которых ничего не смыслила в военном деле и вряд ли доживет до конца первого боя. Наверное, это должна была быть воодушевляющая мотивирующая речь, но в предложенных обстоятельствах она била мимо цели.

Набранные на улицах «добровольцы» скорее воспринимали ее, как издевательство, которое необходимо перетерпеть перед тем, как сесть в автобус.

— Я не буду скрывать, враг силен и опасен. Узкоглазые поперли вперед, они пытаются прорвать линию фронта, и пусть поездка на передовую не покажется вам увеселительной прогулкой. Будет пот, кровь и слезы, будет боль, и возможно, даже смерть. Но одно я вам могу пообещать точно. Я отправлюсь с вами, я буду с вами от начала и до конца, каким бы он ни был.

— Это вдохновляет, — шепнул мне на ухо Гийом, стоявший по левую руку от меня. Я заметил, что несмотря на то, что он считает меня сумасшедшим (впрочем, как и каждого, пришедшего сюда добровольно), он старается держаться поближе ко мне. Если бы он знал, на чем основывается мое спокойствие, он бы, наверное, так не делал.

— … узкоглазые теснят наши ряды, и мы — это единственное препятствие, которое стоит между ними и мирными жителями Свободного Анклава…

— И это означает, что мирным жителям Свободного Анклава конец, — предрек Гийом. — Сначала нам, конечно, а потом им.

Его слова были недалеки от истины. Если последняя надежда Свободного Анклава стоит со мной в одном ряду, то шансы на победу в этой драке исчезающе малы. Я лишь надеялся, что скрытое под белым пятном на карте может внести в ситуацию свои коррективы.

Но понимал, что могу всего лишь выдавать желаемое за действительное.

— Все остальное я расскажу вам по дороге, — подытожил свою речь сержант Дювалл, и мы принялись грузиться в транспорт.

Судя по сохранившимся в салоне табличкам, раньше это был обычный школьный автобус. Сейчас его перекрасили в камуфляжные цвета, а выбитые стекла заменили листами железа с небольшими щелями для обзора и, возможно, стрельбы. Обогреватель не работал, да даже если бы и работал, при таком количестве сквозняков он бы все равно не справился, так что в салоне было так же холодно, как и на улице, и мои будущие боевые товарищи кутались кто во что горазд. Я сел рядом с окном в хвосте автобуса, Филипп пристроился рядом, Гийом занял сиденье позади нас.

Взревел двигатель, и автобус тронулся с места. За окном быстро стемнело, и как только мы выехали из города, смотреть стало не на что.

«Тебе все еще кажется, что это была удачная идея?»

Я проигнорировал Сэма, надеясь, что он снова впадет в свою медитацию. Меня одолевали сомнения и без его комментариев.

Я все еще думал, что выбрал лучший вариант из имевшихся, но… Пока я не столкнулся с ней вплотную, я представлял себе местную армию совсем не так. Но, видимо, люди, которые все это время сдерживали цинтов, подходили к концу, и теперь воевать придется всем остальным.

Тем, что еще остались.

Меж тем сержант Дювалл зажег в салоне свет и продемонстрировал нам предмет, который держал в руках.

— Это автомат! — гаркнул он. — У него есть длинное специальное название, но вам оно ни к чему, даже если вы умудритесь его запомнить. Для вас эта штука всегда будет просто автоматом, и сейчас я покажу вам, как с ним обращаться…

Нельзя сказать, что он доносил до нас настоящее откровение, но люди в автобусе его слушали. И правильно делали, ведь от этого зависела их жизнь. Сержант показал, как заряжать автомат, как снимать с предохранителя, как переключать режим огня.