Волга впадает в Гудзон - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 39
- Предыдущая
- 39/53
- Следующая
– Нет, ты только вообрази харю Котяры, которому предлагается вместо его любимого «калаша» воспользоваться антикварной игрушкой, начиненной... не помню чем, представляешь?
Голубинская рассмеялась снова, а потом вдруг посерьезнела:
– Погоди-ка, Аркадий... повтори еще раз сумму, которую Маринка посулила.
Он остановился как вкопанный посреди комнаты и ошарашенно уставился на нее:
– Ты что, собираешься говорить об этом всерьез? Регина, вообще-то ты расслышала, кого именно эта твоя идиотка заказывает? Да нам в жизни не дотянуться не только до Мансурова, но и до...
– Заткнись! – резко оборвала она его. – Я просила назвать сумму!
Потом в гостиной воцарилось молчание – Голубинская что-то подсчитывала в уме, после чего перевела на любовника свои словно сделавшиеся больше, блестящие глаза.
– Сядь-ка, – произнесла она спокойно. – Теперь послушай меня. Ты, я не сомневаюсь, помнишь, сколько у нас бабок на швейцарских счетах. Приплюсуй сюда ее миллион, и ты поймешь, что наше ожидание на этом завершится: мы сможем наконец уехать из этого проклятого города, из этой вечно дрыхнущей, нищей страны, чтобы жить безбедно там ...
– Ты... Ты это всерьез?!.. – У Шварца пересохло в горле, ноги сами подогнулись, и он буквально упал на диван рядом с Региной.
– Есть у меня одна идея... И твой Котяра тут совсем ни при чем!
...Аркадий и до этого разговора иногда подозревал, что в семье Голубинских не все в порядке с наследственностью. Подозревал в те минуты, когда улавливал в глазах Регины особый, почти сумасшедший блеск, появлявшийся накануне их наиболее кровавых операций. В глубине души он радовался тому, что ни в одной из них не участвовал, а вот Регина, кажется, с удовольствием вела свою команду на «дело». Правда, вплоть до одного момента, о котором Шварц, разрабатывавший теоретическую сторону операций, уже несколько лет пытался забыть.
Мысль о том, что среди оставленных командой в доме этого человека трупов были старики и ребенок, годами не давала Шварцу спокойно спать по ночам. Чуть легче было от того, что ребенок выжил, но именно поэтому Регина вынуждена была прекратить свое участие в операциях и на дело с их мужиками больше не ходила. Собственно говоря, никакой необходимости в ее команде давно уже не было, поэтому проколовшегося тогда во время налета Витька просто убрали, остальные, за исключением Жука и Котяры, расползлись сами кто куда, залегли на дно, после занялись собственным бизнесом – благо деньжата водились у всех.
И вот сейчас с замиранием сердца Аркадий узнал от своей любовницы, что его подозрения насчет дурной наследственности не так уж безосновательны: двоюродный брат Голубинской по линии матери, как выяснилось, периодически «отдыхает» в психушке. Причем психушку ему назначают вместо отсидок за привычку кидаться на своих обидчиков (или на тех, кого он считает обидчиками) с перышком...
– Колька и сейчас валяется в какой-то психбольнице, – спокойно рассказывала Регина. – И у меня, пока ты тут размахивал руками в приступе праведного негодования, возник план. Тетку я терпеть не могу, она дура и неряха, вечно стонет, какая она несчастная и больная. Словом, зажилась на свете, уж ты мне поверь. А Колька ее обожает, он же сумасшедший! Ну и обожает... Если его мамашку кто обидит – точно прирежет! А если и вовсе пристукнет... Словом, ты меня понял!
Шварц слушал ее, не в силах отвести взгляда от Регининого лица, и почти не расслышал обещания Голубинской взять тетушку на себя... Вздрогнул слегка лишь через несколько секунд, когда смысл сказанного до него дошел.
– Словом, свою часть дела я обделаю так, что комар носа не подточит: никого не удивит, что больная баба загнулась наконец.
– Ты... Что тебе это даст? – пролепетал он.
– Не мне, а нам, – сухо возразила Регина. – В конечном счете миллион!
– Но ты сама сказала, что этот твой Коля в психушке, в закрытой палате!
– Вот ты его оттуда и извлечешь – на похороны мамаши, только все нужно будет рассчитать и организовать.
– И как ты собираешься подсовывать его Мансурову? Личным секретарем устроить?! – истерически воскликнул Аркадий.
– Ну зачем же секретарем? – Она зло сощурилась. – К тому же устраивать все будешь ты: почему бы не организовать в нашем клубе встречу с Мансуровым? А Коленьку, которому ничего не стоит внушить, что этот злой дядя убил его маму, туда подвезти?
– Ты хочешь меня подставить! – взвизгнул Шварц. – Соображаешь, что меня вычислят моментально? Я организатор встречи, на которой убивают такого человека. Что, решила от меня отделаться и свалить отсюда самостоятельно?!
До этого момента Аркадий никогда не позволял себе разговаривать с Региной в таком тоне. Как выяснилось, правильно делал. О безобразной сцене, последовавшей за его срывом, он не забудет никогда! Лишь в самом конце она слегка сбавила обороты и, усмехнувшись, бросила:
– Менеджера мы купим. Отправим за границу на пару месяцев, вряд ли он посмеет меня ослушаться. Документы для тебя, как обычно, сделает Фотограф, а дальше поступим как в старые добрые времена: подружка Жука по-прежнему трудится на «Мосфильме», так что ни одна собака тебя там не опознает. Особенно если ты научишься сутулиться! В прошлый раз, если память мне не изменяет, у тебя это превосходно получилось...
– Это было сто лет назад, – обессиленно выдохнул Аркадий, действительно успевший забыть о том, что во время одной из операций команды ему в процессе ее подготовки пришлось воспользоваться гримом. И все прошло просто блестяще.
Он с отчаянием посмотрел на Регину и сделал последнюю попытку остановить эту сумасшедшую:
– Дорогая, я тебя умоляю, не ввязывайся в эту проклятую историю! Ты только подумай, какие сложности нас ожидают, а в итоге мальчишка может ведь и промахнуться! И что тогда?
– Ничего страшного. – Она безразлично пожала плечами. – Для этого и нужен тебе грим и парик. Зато все будет сделано так, как хочет Марка, и от оплаты она никак не отвертится! При любом раскладе! И если Колька действительно промахнется, в чем лично я сомневаюсь, что ж... В этом случае мы разберемся с обоими по своему усмотрению!
...И вот сейчас этот момент настал. Несмотря на то что Колька действительно «промахнулся», все остальное, на их взгляд, прошло гладко – вопреки мрачным прогнозам Аркадия. Регина, как она сама призналась своему любовнику, отлично развлеклась в процессе первой половины операции, а что в итоге заниматься Мансуровым во второй раз им не пришлось, что кто-то сделал за них самую грязную часть работы, Нечаевой знать было вовсе не обязательно. И даже Аркадий счел все случившееся добрым знаком ее величества Судьбы.
«В конце концов, – решил он, – затея с кинжалом и ядом настолько идиотская, настолько сумасшедшая, что ни один мент – с их-то мозгами! – никогда не размотает весь клубок... По той же причине, по какой никому в голову не пришло, что Колькину мамашу отравили, что никакого приступа удушья у нее не было!»
Яд, привезенный Нечаевой вместе с кинжалом, на который, по мнению Регины, тупые ментяры будут любоваться в ближайшие десятилетия, один раз все-таки пригодился. После чего был тщательно припрятан запасливой Голубинской, поскольку ее идею избавиться от Томилина с его помощью, мелькнувшую в сумасшедшей головушке шварцевской подруги, Аркадий зарезал на корню. В конечном счете Регина с ним согласилась: для того чтобы два раза подряд разработать сложнейшую операцию, у ее любовника просто-напросто не хватило бы ни сил, ни мозгов. Оскорбление насчет его умственных способностей он пропустил мимо ушей. Тем не менее настороженность его не покинула: слишком хорошо знал он Регину и понимал, что на чем-нибудь она за эту свою уступку обязательно отыграется.
Шварц не ошибся – отыгралась, заявив, что вопреки сложившейся в последние годы практике ликвидацией Томилина они с ним займутся собственноручно. Голубинская видела в этом гарантию успеха, а ее любовник с каждым днем, приближавшим роковую дату, не только верил в него все меньше, но и, с того момента как они начали слежку за бизнесменом, не мог отделаться от ощущения страха.
- Предыдущая
- 39/53
- Следующая
