Страсти по-губернаторски - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 30
- Предыдущая
- 30/74
- Следующая
Юрий увидел, как рука того быстро дернулась за спину – ага, вот где у тебя ствол!
Мгновенно сунув свою руку в карман куртки и, таким образом, заметно «утяжелив» полу, Гордеев вытянул ее вперед, как если бы держал уже взведенный пистолет. Вряд ли парень носил за ремнем на спине уже готовый к стрельбе пистолет – с взведенным курком.
– Одно движение – и стреляю, – уже спокойно, но жестко заявил Юрий. – Пушку на пол. Ну! – Он сделал шаг ближе, почти уткнувшись фигой в кармане, укрытой полой куртки, в живот Горелого.
И тот снова дрогнул. Достал и, не спуская глаз с адвоката, присел и положил пистолет на пол.
– Назад! – быстро скомандовал Юрий и, когда тот еще отступил, левой рукой быстро поднял с пола оружие и, подхватив пистолет пальцем за спусковую скобу, сунул его к себе в карман.
Сделав тоже несколько шагов в сторону, Гордеев посмотрел на лежащего на полу. Тот еще не пришел в себя.
– Больше за мной не катайтесь, – уже деловым тоном приказал Юрий. – Увижу, мамой клянусь, так огорчу, что вы оба на всю оставшуюся жизнь запомните. А теперь займись своим приятелем. Можешь потом объяснить Журе, почему я вас, козлов, терпеть не могу.
Гордеев пошел к выходу и, открывая дверь, мельком обернулся, увидев, что Горелый все еще в раздумье стоит посреди холла.
Чувствуя некоторое облегчение в душе, словно удалась короткая разрядка, Юрий Петрович сел в машину и, отъехав за угол гостиницы, остановился. Должен был позвонить Рогов и назвать место встречи. В том, что в ближайшие час-два за ним не будет «хвоста», Юрий был почти уверен. Но все же следовало не терять осторожности.
Лева позвонил, и Юрий быстро сказал:
– Называй адрес.
Тот ответил, что будет ждать адвоката возле дома Кураева. Это было удобно. Заодно Гордеев хотел выяснить и что-нибудь об этом Тёртове – кто он, чем занимается, где живет, с кем, имеет ли «простые человеческие слабости» и прочее в том же духе. То есть выяснить, каким образом он стал свидетелем защиты и все остальное. А если бы удалось уговорить его или заставить, в конце концов, отказаться от своих прежних показаний, то это было бы определенной победой. Только вряд ли. Мужику, видимо, либо хорошо заплатили, либо, еще лучше, запугали. Но заставить его сказать правду все-таки можно, есть разные способы убеждения. Кроме крайних.
Размышляя об этом, Гордеев подъехал к дому, где жили Кураевы, и увидел стоящего у подъезда высокого Рогова – в плаще и кепке. Слабая лампочка над входом освещала его, и узнать было нетрудно.
Юрий затормозил и открыл правую дверцу. Рогов быстро подошел и сел. Сказал:
– Я уж совсем забеспокоился, не случилось ли с вами чего-то...
– Случилось, – коротко ответил Гордеев и замолчал.
Молчал и Лева, ожидая, когда адвокат сам заговорит. Но словно встрепенулся и сказал:
– Сейчас мы выедем на загородное шоссе, это по дороге на Холмск, куда вы ездили, а потом я скажу.
И Гордеев поехал вчерашней дорогой, а мысли его вернулись тоже во вчерашний день, который казался таким спокойным и безбедным. И рядом сидела красивая и сумасбродная девушка, от которой в любую минуту можно было ожидать чего угодно, и это обстоятельство по-своему тоже поднимало настроение. А впереди была целая ночь...
– Убили ее, – как бы отвечая своим мыслям, сказал Гордеев.
– Кого? – не понял Рогов, а потом спросил: – Как убили? Когда?
– Сегодня... Недавно... Застрелили из пистолета. Почти в упор. Наповал.
– А-а... а вы... как же?
– Меня рядом не было. Я позже подъехал и увидел.
– И что милиция?
– Не знаю, я не стал дожидаться. Я вообще не знаю еще, как реагировать на случившееся... И надо ли реагировать... И какая кому польза от этого...
– Ни фига себе! – изумленно протянул Рогов. – И что же теперь?
– До тех пор, пока я сам не решу, как поступить правильнее, ничего предпринимать не буду. Мне кое с кем посоветоваться надо.
– Но вы знаете, кто ее?.. – догадался Рогов.
– Примерно.
– Так как же молчать? – снова удивился кажущейся ясности вопроса молодой человек.
– У меня нет прямых улик. Хотя собрать их вполне возможно. Но... очень трудно.
– Однако все-таки можно? – настаивал Рогов.
– Слушай, Лева, не надо меня пытать. Все равно ничего тебе пока не скажу. Пока, чтоб ты сам по неосторожности не потерял голову, понял? Ты не с детьми дело имеешь, а с отпетыми бандитами, у которых здесь, в твоем городе, практически все схвачено.
– Ну, положим, не все! – будто обозлился на клевету Рогов.
– Естественно, не все. Но и от этого не легче... Расскажи мне лучше, что собой представляет твой капитан Печерский? Что вам Архип о нем рассказывал?
– К сожалению, немного. Не успел, наверное. Мы ж один вечер толком и провели. И то не до конца... – Рогов вздохнул. – Капитан, я знаю, был его комбатом. И в прошлом году они попали в засаду, так объяснял Архип. Да там же, у них, все куплено! – воскликнул он с горечью.
– Ну не надо так, это раньше, да, было, а сейчас – вряд ли, – со знанием дела возразил Гордеев. – Да и войны уже вон сколько времени нет.
– Ну да, войны нет, а наших солдат убивают! И торгуют ими как хотят! Это, между прочим, не я говорю, так Архип рассказывал... Капитан хотел повести разведвзвод, который сам возглавил, другой какой-то дорогой, в обход, но ему категорически запретили. Вот они и нарвались на засаду. А основные силы были далеко позади и ничего не знали. В общем, сплошная кровь... Бронетранспортер, который поддерживал разведчиков, был подбит и загорелся. Капитан находился там и разговаривал по рации. Вот его, уже раненого, с обожженным лицом, и вытащил Архип. Его тоже ранило в ногу. Но он уволок командира, а там и подмога подоспела. Только весь взвод уже положили... Архип с капитаном потом в Моздоке в госпитале лежали, позже капитана в Москву отправили, а вот Архипа – в Ростов-на-Дону, где он уже и встал на ноги. Полгода пролежал. Там же, в госпитале, его и нашла боевая награда. Вторая в этой войне... Он даже с нами толком обмыть ее не успел... Это ж чистое вранье, что мы были пьяные!
– Я верю, не кричи...
– Да я и не кричу, обидно...
– Обида – не то слово. У вас должна была появиться спокойная такая, жесткая злость. И действовать надо тоже с умом. А вы даже адвокатом для себя и семьи погибшего не озаботились.
– Так мы ж не сомневались...
– Я разговаривал сегодня с Зотовым. Он, как я увидел, казнит себя, причем за целый ряд элементарных упущений. Неопытный человек оказался. Горячий, да только толку в его горячности, извини... Да, он еще мне одно имя называл, ты не в курсе? Есть, говорит, тут, у вас, толковый опер, Артем Захарович Плат. Не знаешь такого?
– Да он же вроде в той группе был, которая убийство расследовала. Но скоро уехал.
– И что?
– Когда нас по очереди допрашивал Зотов, Плат сидел рядом и все слышал. Он тоже склонялся к тому, что было подлое убийство, а никакая не самозащита.
– Мне бы надо с ним встретиться.
– А Печерский здесь фактически всех знает. И Плата, наверное, тоже. Поговорите с ним...
– Воспользуюсь твоим советом. Но ты сам держи язык за зубами. И, кстати, обо всем, что услышал и еще услышишь, молчи. В этом и твое спасение тоже.
– Да я их не боюсь! – воскликнул Рогов.
– Их много. И они, в отличие от тебя, стреляют из-за угла. Вот и помалкивай...
Оставшийся кусок пути прошел в молчании.
Наконец фары выхватили справа от дороги поворот, уводящий в лесную глушь.
Гордеев подумал, что вчера они с Людмилой проехали немного дальше и остановились на левом съезде, чуть в стороне, в густом ивняке, который указывал на близкое присутствие воды. Но купаться они не ходили, темно было. А когда уезжали утром, над местом их стоянки и вообще вокруг лежала плотная пелена тумана...
От поворота проехали еще с полчаса. Тут дороги, как таковой, вообще не оказалось, а двигались они по узкой просеке, прорубленной в свое время и утоптанной тракторами или другими тяжелыми машинами. «Форд» без конца подскакивал, неожиданно проваливался, выползал, задевая днищем за сучки и ветки, и те громко скребли металл автомобиля.
- Предыдущая
- 30/74
- Следующая
