Злой гений Порт-Артура - Романов Герман Иванович - Страница 34

– Ты меня еще поучи императору доклады делать! Вот почитай лучше, наскоро составил, перепишут, и отправим телеграмму.

Алексеев протянул генералу исписанный листок, и Фок принялся читать. Там было то же самое, что он говорил, но описано таким высоким штилем, что впору позеленеть от зависти – умеют же кучеряво излагать мысли, вот где очковтирательство, причем высшего разряда: ни слова лжи. Но как подано, на блюде и с такими «специями»! Тут царь на Георгия 2-й степени расщедрится, не меньше, иначе монарха просто не поймут. И ордена на эскадру выдадут в неимоверном числе, но тут действительно был проявлен героизм, одна «Диана», ввязавшаяся в схватку с «Касугой», чего стоит.

И Фок, зацепившись взглядом за последние строчки, споткнулся. Там речь шла о нем самом, причем цитировался рапорт капитана 1-го ранга Эссена, который на самом деле, будучи в рубке, прекрасно знал, что случилось на палубе его броненосца. И живописал подвиги генерал-майора Фока: «под неприятельским огнем получив два ранения, с презрением к смерти перевязывал раны офицерам и нижним чинам». Далее шло такое, что у Александра Викторовича глаза на лоб чуть не вылезли: оказывается, он не просто так в море вышел, а контролировал действия принадлежащей сухопутной обороне крепости подводной лодки, героическую гибель которой видели два сигнальщика с «Севастополя», и командир броненосца это подтверждает.

– Мне не пришлось убеждать Эссена, – негромко произнес Алексеев, – он на самом деле видел сверкание иллюминаторов наподобие тех, что стоят на подводной лодке Джевецкого, что в Артуре. И вахтенный офицер с «Пересвета» видел гибель нашей субмарины, и сигнальщики с «Полтавы» и «Баяна». И командир «Амура» считает, что подрыв «Ясиме» произошел на мине, отчего броненосец быстро затонул. «Хатсусе» получил торпеду – всплеск от взрыва был меньше, и так все считают. Николай Оттович уверен, что ты темнил, не говорил ему правды, а сделал только намек.

– Понятно, субмарина утонула, и концы, как говорится, в воду, – пожал плечами Фок.

Так было даже лучше: если японцы о том узнают, а они действительно узнают, то подходить к Артуру с броненосцами уже не рискнут.

Алексеев на него странно посмотрел и негромко сказал:

– После боя у Бицзыво к тебе пришел француз-изобретатель с еще одним французом-механиком. Оба пришли в Дальний на подводной лодке и встали на тайную стоянку в одной из бухт. Во Франции много богатых людей, что могут построить не только маленькую субмарину за свои средства, но нанять пароход для них не представляет проблемы. Хотели сражаться с макаками, вот ты им и разрешил, даже своих людей дал в команду.

– Каких людей?

– А поручика запаса по адмиралтейству твоего, которого орденом Станислава 3-й степени наградил. Убили его хунхузы, беднягу, только тело не опознали. Мне недавно сообщили, я решил воспользоваться таким прекрасным случаем. Вообще-то дрянь человек этот поручик, ходил и болтал всем, что сам наместник ему секретную миссию поручил. Так что случай удобный, грех такой упускать. С ним и мастеровой погиб, немец. Он на заводе в Дальнем трудился, секреты наши вынюхивал, шельмец. Тоже хунхузы убили и с поручиком прикопали, но чуть позже. Так что экипаж у тебя в полном сборе. Три иностранца, настоящие фамилии которых ты сам не знаешь, и герой-поручик, командир субмарины «Милый друг» – французы всегда дают странные названия, поэтическая нация, одухотворенная.

Алексеев говорил настолько безмятежно, что Фока пробрало: именно его китайцы и убили несчастного поручика – ненужных свидетелей, к тому же опасных своей болтливостью, нужно незамедлительно убирать. Но и наместник хорош – сам вынашивал точно такие же действия, а благодаря общим делам с Тифонтаем подобные случаи для него были не впервые, тут опыт изрядный чувствуется.

– Ночью минные катера на поиск выйдут, поищут что-нибудь от погибшего экипажа. Думаю, найдут кусок тужурки с крестом Станислава. Так что молебен отслужим, и я представлю к награждению Георгием 4-й степени и следующему чину. Пусть героем помрет!

Все знал Евгений Иванович, но только вида не подавал до поры до времени. Да и людишек для подобных занятий с его возможностями можно найти немало, и любые их действия прикрыть, если потребуется – власть немалая царскому бастарду дадена. А места тут хоть людные, но глухие – до столицы девять тысяч верст.

– Так что поздравляю тебя с первой удачной атакой, готовь теперь вторую субмарину, я в твое подчинение ее неделю тому назад передал. Теперь мне фитиль из-под шпица прилетит, что сухопутным генералам столь нужные средства отдавал, от которых флот раньше фактически отказался. К тебе приставать начнут с объяснениями…

– С меня взятки гладки, сам знаешь, что со мной может быть позднее… – Фок скривил губы и ухмыльнулся.

– Знаю, – совершенно спокойно произнес Алексеев. – И надеюсь на то, что протянешь ты дольше хотя бы на месяц. А Квантун в осаде будет, так что до ее окончания никто тебе лишних вопросов задавать не будет. А к этому времени ты пару субмарин тут построишь. Налетова мы тебе нашли, он в полном восторге от предстоящего дела.

– Так я не разбираюсь в судостроении!

– И не надо, зато ты знаешь, какими должны быть подводные лодки, – отрезал Алексеев. – А этот рапорт нужен до крайности: в столице явно не желают тебе давать следующий чин или просто тянут с производством. Но теперь государю попадет доклад, и погоны с тремя звездочками ты получишь в самом скором времени.

– Почему ты так считаешь?

– А тут нет иного награждения, кроме производства. Не предусмотрено. И случаев не бывало, чтобы генерал за такое участие в морском бою кавалерскую ленту со звездой получал, да еще крест с мечами…

– Ситуация на море резко изменилась, причем в нашу пользу. Витгефт не сумел ею воспользоваться, только потерял бесплодно время. Как итог – закономерная гибель Порт-Артурской эскадры, следствием чего стал позор Цусимы. Но сейчас иначе: адмирал Рожественский пойдет не во Владивосток, а в Дальний, а ты здесь возглавишь объединенный флот. А с девятью броненосцами, даже если «Славу» не брать в расчет, а также все старые корабли с ней, ситуация в морском сражении станет принципиально иной.

– Эскадрой назначен командовать вице-адмирал Скрыдлов, мне нужно будет возвращаться в Мукден…

– Ни в коем случае, Евгений Иванович. Пока тебя нет в Мукдене, все ошибки и поражения падут исключительно на голову Куропаткина, и ты тогда настоишь, чтобы его отстранили от командования Маньчжурской армией. И станешь сам во главе армии и флота, уже фактически, ведь формально ты сейчас главнокомандующий, а Куропаткин тебя ни в грош не ставит. И подберешь себе более толковых заместителей по сухопутной части.

– Тебя назначить бы командующим Маньчжурской армией, но чином не вышел. Тебе ведь приходилось на таком посту воевать?

– На таком – нет, мирное время было, когда генерал-лейтенанта получил, мне уже сорок третий год пошел. Так и застрял, но ступеньки прошел все, от дивизии до армии, потом в инспекторате Министерства обороны – укрепления возводил на границе с китайцами. А войну с немцами заканчивал командиром полевого укрепрайона на Балатоне. Вроде бригады – артиллерия, пулеметчики, саперы, немного пехоты. Было времечко горячее, рассказать – не поверишь. Мне тогда двадцать пять лет всего исполнилось. А войну в Маньчжурии закончил, здесь в Дальнем капитуляцию у японцев принимал.

– Расскажи, Александр Викторович…

– Потом когда-нибудь, ведь того времени сейчас может и не быть, с японцами у меня старые счеты, поверь на слово. Если эту войну взять, то я с ними четвертый раз воюю.

– Награды за войну с германцами и японцами есть? Ты говорил, что у вас они другими были.

– Ордена Суворова и Кутузова третьей степени, вроде полководческих, да Александра Невского. Потом дали орден Богдана Хмельницкого второй степени, вроде как в одном списке с Брежневым отметили, вот смеху-то. – Однако улыбки на губах у Фока не появилось, он посмотрел на ошарашенного Алексеева и сообразил, что того перечень наград впечатлил.