Ревизор: возвращение в СССР 26 (СИ) - Винтеркей Серж - Страница 41

— Спасибо вам, — тряс он мне руку, — разжевали дуракам. А то талдычу-талдычу всем, и про косынки, и про распитие на рабочем месте. А они обижаются! Придираюсь, видите ли. И закон новый у них дураки написали, и технику безопасности дураки придумали!..

— Не переживайте так, — улыбнулся я. — Это всё до первого несчастного случая. Вот, как только скальп с кого-то станок снимет, так все сразу волосы под косынками прятать и начнут.

— Да, вот только я этого уже не увижу из СИЗО, — возразил мне Никольский. — Новый КЗоТ видели, как дополнили в отношении несчастных случаев?

— А вы подстрахуйтесь, — посоветовал я. — Оклейте все стены в цехах плакатами по охране труда, проводите инструктаж по технике безопасности регулярно, допустим, раз в квартал. В формате таких вот лекций с разбором вопиющих нарушений, что за прошедший квартал произошли. Заставляйте всех расписываться в журнале каждый раз, что они ознакомлены со всеми правилами. А ещё договоритесь с профсоюзом — можно, к примеру, торжественно поощрять ценными подарками работников за неукоснительное соблюдение всех правил техники безопасности на таких лекциях-инструктажах. Да даже не всегда и ценными подарками, а новой рабочей формой красивой. Постепенно всех на новую форму переведёте и приучите соблюдать технику безопасности.

Главный инженер озадаченно переглянулся с парторгом, и они принялись обсуждать моё предложение.

— А если они форму новую получат и перестанут косынки носить? — предположил парторг.

— А вы им не косынки закажите в новых комплектах, а оригинальные красивые кепки с эмблемой вашей фабрики, — посоветовал я. — Но такие, чтобы волосы под них прятать можно было, и на этом обязательно настаивайте.

— Тогда и форма не нужна, одних кепок хватит, — воодушевился Никольский.

Они оба пошли меня провожать. Провели меня каким-то хитрым маршрутом по этажам, зашли в кабинет парторга, где он вручил мне увесистый бумажный свёрток. Потом зашли в кабинет главного инженера, где он вручил мне от себя лично бутылку коньяка за идею с кепками, мол, и профилактическая работа, и затраты не такие уж большие. Пришлось спрятать бутылку в портфель.

Москва. Квартира Быстровых.

Первое, что увидела вернувшаяся с работы Нина Георгиевна, это мужа, сидевшего в одиночестве на кухне перед початой бутылкой водки, и распахнутую дверь в пустую комнату дочери.

— А Регина где? — спросила она.

— Съехала!

— Куда? — спросила она, снимая пальто.

— Откуда я знаю. Опять, небось, нашла себе очередного пузатого хахаля, который будет ей квартиру оплачивать!

Потрясённая этой новостью, Нина Георгиевна прошла, не разуваясь, в кухню, и села напротив мужа за стол.

— Кто мог снять ей квартиру? — недоумённо спросила она.

— Тебе лучше знать! — вскочил Степан Михайлович. — Это твоё воспитание! Как ты умудрилась до такой степени дочь распустить? Какой ты педагог? Какой из тебя директор школы?

— Из меня хороший педагог. И хороший директор школы! — опомнилась Нина Георгиевна. — И мать я хорошая! А вот ты — никчёмный отец! Это из-за тебя она из дома бежит! Лишь бы куда, главное, от тебя подальше!

Нина Георгиевна разрыдалась и закрылась в комнате дочери.

Святославль. Дом Шанцевых.

— Александр Викторович, с домом в Шамордино засада, — начал свой очередной доклад Иван Николаев. — Там тёща Вагановича постоянно дома и кто-то из детей Раи Стариковой, младшей сестры его жены.

— А сколько там детей? — уточнил Шанцев.

— Двое, девочка в седьмом классе и старший сын в девятом.

— И что, ты реально думаешь, что эти проныры не проследят, как муж тётки в их доме свою кубышку прячет?

— Вот и я тоже об этом подумал, — кивнул Иван. — Если он и прячет где-то там, то не в доме — это факт.

— Я думаю, вообще, не там…

— Остаётся только квартира, — подвёл итог Иван. — Я к ней уже присматривался. Сын Вагановича выучился в Минске, там и остался. Ваганович живёт с женой. Ходит обедать домой. Жена у него в заготконторе сидит, домой на обед не ездит. Уходят из дома они утром в разное время. Ваганович идёт на работу к восьми, а жена к девяти. В двенадцать у него уже обед. Там меньше четырёх часов получается на все три комнаты. Маловато…

— Ваганович должен ездить в Брянск по делам завода, — задумчиво проговорил Шанцев. — Думаю, я смогу тебе сказать, когда его не будет в городе.

— О, это было бы очень хорошо, — ответил Иван.

Приехал домой раньше Галии, поставил свёрток на кухне. Мама уже сменила Ирину Леонидовну, и я присоединился к ней в детской.

— Тебе с радио звонила Александра Латышева, — доложила мама, — ждёт тебя завтра к часу дня.

— Хорошо. Больше ничего не сказала?

— Нет. А, сказала! Фотографию на пропуск! Чуть не забыла, — сделала испуганное лицо мама.

— Чуть-чуть не считается, — улыбнулся я.

Интересно, в какой передаче они нашли для меня место?

Вечер прошёл за хлопотами. Мама ушла на кухню, Ахмад к нам спустился и помогал мне с детьми, пока нас мама ужинать не позвала.

Как пришла жена, показал ей билеты в Симферополь, чтобы она уже точно знала, что мы летим. Остаток вечера оформлял записки для Межуева. Мало осталось в запасе изобретений, надо в библиотеку как-нибудь съездить. Но не завтра. Завтра радио и надо хоть до швейной фабрики наконец добраться. А то в понедельник уже отчитываться надо будет.

В пятницу Галия вручила мне список и отправила закупаться на рынок. Видел там и Кото, и Сосо. Основные покупки сделал у Серго, но Сосо убедил меня взять у него фаршированных зелёных помидор.

Домой поехал на такси, забил холодильник продуктами и с чувством исполненного долга поехал на радио.

Москва. Лубянка.

Прослушка квартиры Эль Хажж дала неожиданные результаты. Девочка-студентка вернулась в Москву не одна, а с родителями, которые вели очень интересные разговоры, ничуть не стесняясь. И напрасно. Перевод с арабского, хоть и был несколько косноязычный, но суть передавал точно. У полковника Воронина несколько раз вытягивалось от удивления лицо в процессе чтения.

Больше всего его поразила фраза, что зарубежный долларовый миллионер рассчитывает, что их Ивлев сделает его миллиардером.

Полковник решил немедленно доложить об этом зампреду.

Москва. Гагаринский райком.

Немного успокоившись после неожиданного появления Регины, второй секретарь райкома КПСС Володин пришёл к выводу, что он погорячился, взяв на себя единолично все риски общения с этой девицей.

Неизвестно какую ещё информацию о нём она раздобудет со временем в процессе этого общения и кому её сольёт.

Девица прожжённая, — анализировал свои встречи с ней Володин. И Самедов не такой простачок, чтобы взять и вывалить любовнице такую информацию, которая может стоить ему свободы или, вообще, жизни. Ещё не известно, как она узнала обо всём…

Чем больше Володин думал об этом, тем больше ему хотелось приставить к Регине кого-то, кто мог бы её контролировать и втереться к ней в доверие.

Она лишилась, судя по всему, покровителя в лице Самедова, — рассуждал Володин. — На влюблённую и страдающую она совсем не похожа. Может, подвести к ней аккуратно нового покровителя из своих людей? Заодно и проверить её. Если клюнет, то вряд ли она шпионка Захарова, хотя… Может, захочет сразу двух зайцев убить, и на Захарова поработать, и богатого покровителя подцепить. Тут однозначный вывод сделать будет нельзя. Но! Взять её под контроль, кто его знает, может, и получится.

Александра встретила меня на входе в Доме звукозаписи и повела не в студию, а оформляться. Минут двадцать мы потеряли, но благополучно сдали заявку на пропуск.

Передача, для которой мне сегодня предстояло записываться, оказалась той самой программой «Ровесники», в которой Аиша с Фирдаусом уже засветились. Ну что же, ведущий там толковый малый, с удовольствием с ним поработаю.