Магическая практика. Пройти и (не) влюбиться (СИ) - Платунова Анна - Страница 30

Значит, все очень-очень плохо.

Я выбрался из кустов.

– Габи…

На миг мне показалось, что вчерашняя тварь ожила. Но это была Габриэла. Смерила меня ненавидящим взглядом, подхватывая уже сложенную сумку.

– Поставил галочку? Доволен? Только это ничего не значит!

Она стремительно зашагала к деревне.

Габи

Я сама виновата – дала Леону повод подумать обо мне невесть что. Будто я сама напрашиваюсь. Я легла спать с ним рядом, чтобы следить за состоянием Леона: он вчера меня откровенно перепугал. Никогда не видела его таким слабым. Если ему ночью станет плохо, он снова станет терпеть, стиснув зубы.

Утром, когда Фальконте меня поцеловал, я еще находилась под влиянием сна. Леон без спроса явился в моих грезах, и он же, во плоти, склонился надо мной и коснулся губ.

Мама была права, предупреждая меня о том, какие нравы царят в Академии. Я еще только собиралась поступать, еще ни дня не проучилась, зато назидательных бесед наслушалась на год вперед. Как я злилась тогда! Обрывала маму на полуслове и уходила гулять. Я взрослая, я сама все знаю! Если бы только можно было повернуть время вспять, я бы никогда ее не перебила. Села бы рядом, взяла бы маму за руку, положила голову ей на плечо… Когда родители погибли, я дала себе обещание, что ни о чем, кроме учебы, не буду думать. Окончу боевой факультет, получу звание лейтенанта и личное дворянство, а значит, смогу обеспечить будущее Дженны и свое.

Отпрыски аристократических семейств во время учебы в Академии отрывались по полной, и на это закрывали глаза – все, что происходило в стенах старейшего учебного заведения, не выходило за их пределы. Заклятия надежно защищали от нежелательных последствий. Спустя годы молодые шалопаи становились отцами семейств, ветреные девушки – добропорядочными хозяйками, а что там было в юности – кто знает… Было ли, не было – быльем поросло.

Таких, как я, одаренных выходцев из простонародья, принятых в Академию по квоте на королевскую стипендию, раз-два и обчелся.

Наверное, нет вины Леона в том, что он, привыкший к необременительным связям, и меня воспринимал как одну из своих одноразовых любовниц. Но я себе такой роскоши позволить не могла.

Я и так находилась на грани, упиралась руками и ногами, лишь бы не рухнуть с головой в омут влюбленности. Леон разобьет мне сердце, потому что я для него – просто очередная девчонка, с которой приятно провести время. Практика закончится, он пойдет дальше легкой походкой неунывающего сердцееда, а я себя уже не соберу.

Надо это немедленно прекратить, пока не стало слишком поздно. Просто чудо, что мы не перешли грань, хотя я была готова. Да что там, сама чуть было не принялась стаскивать с Леона штаны! Между ног, там, где меня касались чуткие пальцы, до сих пор сладко ныло. А потом он просто взял и ушел. Как будто то, что произошло, не имело для него никакого значения. Наверное, так и было.

«Габи, ты идиотка! – мысленно отругала я себя. – Совсем ополоумела. Это ведь Фальконте! Фальконте, который через месяц и имени твоего не вспомнит!»

Я засуетилась, собирая вещи. Заняла руки, чтобы отвлечься и не разреветься прямо там. Куда запропастился Леон?

Затрещали кусты, выпуская Леона, – а вот и он, легок на помине. Стоило взглянуть на его сосредоточенное лицо, как сердце снова неровно забилось. Он хмурился, чуть сдвинув брови, но, когда посмотрел на меня, улыбнулся так искренне, что на короткий миг мне захотелось поверить, будто все случившееся между нами – надолго. Что я нужна ему…

Какие глупости. Я разозлилась на себя, на него и ляпнула какую-то гадость, лишь бы сделать побольнее. Леон напряг плечи, словно я снова, как тогда на празднике Солнцеверта, отвесила ему пощечину.

Видеть его растерянным и погасшим было невыносимо. Я подхватила рюкзак и поспешила прочь.

Леон догнал меня у ручья, зашагал рядом. Я вскинула быстрый взгляд. На лице Фальконте застыло нечитаемое выражение.

– Я сегодня уеду из деревни, – сухо сказал он.

– Что? – Я аж споткнулась, сердце пропустило удар.

– Съезжу в гарнизон, доложу капитану о случившемся, – продолжил он как ни в чем не бывало. – Во время учебы Ротондо дураком вроде не был. Личная неприязнь ко мне не должна помешать ему составить трезвое суждение.

«Ты специально подбираешь такие слова, чтобы напомнить о социальной пропасти между нами?»

– Поеду – я! – твердо сказала я. – Я здесь боевой маг и начальник.

– Нет, не поедешь! – жестко ответил Леон.

Я задохнулась от такой наглости. Вот как, значит? Он решил, раз забрался ко мне в нижнее белье, теперь имеет полное право командовать? Великие Семеро, какая же я дура!

– Поеду!

Какой глупый детский спор. Я упрямо сжала губы и решила, что больше ни слова не скажу – я сама отправлюсь в гарнизон – и говорить не о чем.

Леон перегородил мне дорогу, заставляя задрать голову и посмотреть на него.

– Габриэла, напиши рапорт, я отвезу. Скажу, что ты должна остаться в Кранивилье на случай, если ситуация выйдет из-под контроля. Это убедит капитана в серьезности проблемы. Ты ведь поняла, почему не сработали щиты?

Мне показалось, будто посреди жаркого дня на меня налетел ледяной ветер. Я поежилась и зябко охватила себя руками. Некромантия… Я поняла сразу, едва Леон заговорил о защите от темных чар, которой учат на старших курсах. Я не хотела верить.

– Ерунда, – произнесла я растерянно. – Что угодно другое может быть… Кранивилья – тихая, спокойная деревушка. Лучше так и признайся…

Я сглотнула, прогоняя слезы.

– В чем?

Леон наклонился, заглянул мне в глаза и взял за плечи.

– В чем я должен признаться?

Я вывернулась из его рук и стремительно зашагала прочь. И лучше бы мне промолчать, но слова сами сорвались с языка:

– Ты забавляешься со мной, как с очередной своей игрушкой. Знаю я эти игры: горячо – холодно, люблю – оттолкну. И все закончится тем, что я сама упаду к твоим ногам.

Леон выругался сквозь зубы.

– Ты и так упала к моим ногам! – рявкнул он. – Я мог взять тебя в любую секунду! Однако твоя невинность до сих пор при тебе. Чем же ты недовольна?

– Да пошел ты! – заорала я.

– Вот и поговорили! – прокричал Леон мне вслед.

Я не ответила. Не о чем нам разговаривать.

Леон

Мастро Скварчопули заявил, что сегодня ему в Вальтремо нечего делать. Пришлось отдать пятую часть денег, оставшихся у меня после возмещения ущерба деревенским, за право воспользоваться его лошадью. И телегой, потому что седла у почтенного селянина, конечно же, не нашлось.

Лошаденка оказалась под стать жителям Кранивильи – где сядешь, там и слезешь. Трусила себе, почти не реагируя на вожжи, а мне хотелось помчаться во весь опор.

И вроде торопиться было некуда: даже в этом странном месте странности случались не каждый день. Но я все равно дергался.

По-хорошему, надо было отправить с рапортом Габриэлу, а самому остаться в деревне. Сколько бы она ни воображала себя боевым магом, я-то видел: учиться ей и учиться еще. Как и мне, в этом я тоже не обольщался. Но за себя не так страшно.

Я выругался, лошаденка запрядала ушами, неодобрительно на меня глядя. Какого кард… – Я осекся: сейчас это имя звучало не абстрактным ругательством, а отдавало самой настоящей жутью, даже произнесенное мысленно. Какого беса я беспокоюсь за эту Ардженте, которой все неладно, хоть из кожи вывернись? Ни с одной девчонкой я так не носился, и что взамен? Оскорбление за оскорблением?

Месяц. Еще месяц, а потом вернуться домой и забыть навсегда. Пусть остается со своим норовом и со своим девичеством, пусть кто-нибудь другой вокруг нее круги нарезает, а с меня хватит!

Только бы не случилось ничего.

Лошаденку я оставил у коновязи. Ротонде при виде меня скривился, будто раскусил лимон вместе с кожурой. Я положил на стол перед ним два исписанных листа. Один – от Габи… от Ардженте, второй – собственный. Чуть от стыда не сдох, пока подбирал приличные выражения для случившегося, но сейчас не время думать о собственной гордости.