Шлак 5.0 (СИ) - Велесов Олег - Страница 33

— Вы чё, мужики? Вы… Он планшет у меня украл!

— Это мой планшет! — заливаясь слезами, завопил пацан.

Другого ответа и ожидать было трудно. Шанс доказать, что планшет мой, мизерный, но я не отступал.

— Людей на остановке спросите! Они видели всё. Как он схватил, как побежал. Ну реально, я ж не дурак средь бела дня за малолеткой бегать.

— Он врёт, врёт! — не унимался молокосос.

Полицейские помалкивали. Тот, который ударил меня, потирал подбородок, лицо бледноватое и удивлённое. Похоже, его поразила моя живучесть. Вроде бы втащил от души и в нужное место, а я хоть бы хны. Наконец он повернулся к мальчишке.

— Что за планшет? Покажи.

— Нет у меня планшета, дядя, — он поднял руки. — Хоть обыщи.

Обыскивать его не стали, лишь махнули: свободен. Пацанёнок усмехнулся и незаметно показал мне средний палец.

— Плохо ведь кончишь, — негромко проговорил я.

Ему было плевать. В плохое он не верил, ибо как любой начинающий преступник считал себя не хуже Остапа Бендера. Вот только Остап Бендер чтил уголовный кодекс и освобождал граждан от наличных вполне законными способами, этот же верил исключительно в собственную непогрешимость. Ох обожжётся, придёт время.

— Вставай, — велели мне. Я поднялся. — Документы предъявляем.

Единственное, что я мог предъявить им, штрих-код на запястье, но вряд ли он их заинтересует, поэтому надо было как-то выкручиваться.

— Не хотите сами для начала…

— Опять умник попался. Антон, слышал?

— Ещё раз ему в торец пропиши. Слушай, чепушила, ты подозреваешься в совершении развратных действий в отношении ребёнка. Чуешь, чем пахнет? Ты педофил, и если не хочешь с этим ярлыком в камеру зайти, то мой тебе совет: не доводи людей до греха. Ты заставил нас напрячься, а это должно быть оплачено.

О, так они денег хотят. Я тоже хочу, только где взять?

— А в отношении какого ребёнка я совершал развратные действия? Подскажите пожалуйста, а то я как-то запамятовал.

Полицейские переглянулись. Упс, ребёнок-то ушёл, и любые обвинения в мой адрес будут голословными. И что делать?

— Да накерни ты ему ещё раз, Славян. Чё-то лопухнулись мы, хех. Пацанчик свалил и всю доказательную базу с собою увёл. А этого в отдел вести, только ребят смешить. Нахер такой геморрой нужен? Да и нет у него ничего. Бомжара натуральный.

— Да вроде помойкой не воняет.

— Значит, неформал. Хрен редьки не слаще. Сунь ему в тыкву и пошли.

— Для тыквы не сезон, — скривил я расстроенную рожу. — Лучше бы дали полтину на проезд. Два часа на остановке простоял, замёрз как суслик в прерии. Войдите в положение.

Холод вытягивал из меня последние наногранды. Я уже чувствовал, как леденеют ноги, как густеет кровь в жилах. Надо было Коптича с собой брать, он бы и с кондуктором договорился, и с полицией.

Тот, который Антон, плюнул и пошёл дальше по маршруту. Славян задержался. Я подумал, снова ударит, и приготовился принять кулак, но он вытащил из кармана сотку и сунул мне.

— Держи и вали отсюда. Чтоб я тебя больше не видел.

Развернулся и побежал догонять товарища.

Вот как. Неожиданно.

Тридцать рублей я потратил на билет, на остальное купил пачку гречи и буханку ржаного в магазинчике возле дома. Меня уже ждали. Бориска сидел голодный и трезвый, но претензий не предъявлял. Увидев гречу, обрадовался и побежал на кухню ставить воду. Коптич отщипнул от буханки корку и принялся жевать.

— Этот Бориска конченый нищеброд. У крыс на свалке жрачки больше, чем у него. Как выживает?

Алиса погладила меня по щеке, заглядывая в глаза.

— Ты высох, Дон.

— Пришлось дар использовать, да ещё холод этот и… У них там проводник.

— Проводник?

— Или даже два, а то и три. Я точно не разобрался. Домик вроде бы простенький, бревенчатый, но хрен заберёшься. Мудак, в которого я залез, вообще не в курсах, что там внутри творится. Кто, где, сколько — никакого понятия. Охрана снаружи частная, полукриминальная, оружие на карманах — травмат. При необходимости убрать их будет несложно, но проводник это почует. Он и меня почуял, но, видимо, слабо, потому что никак не отреагировал. А вот я чуть не сдох. Думал, наизнанку вывернет, еле выполз из зоны воздействия. Это меня и подсушило.

— Он тебя выпустил.

— Что?

— Это не проводник, Дон, — двуликий. У него радиус контроля не меньше километра. Он просто позволил тебе уйти.

Алиса продолжала гладить меня по щеке. Это успокаивало.

— Откуда ты знаешь?

— Чувствую. Он до меня не дотягивается, слабоват ещё, а я его чувствую. Он боится. Очень боится. Ему страшно. Он многого не понимает. Я пытаюсь говорить с ним.

Её глаза заполнила чернота.

— Сейчас тоже говоришь?

— Да.

— О чём?

— Я говорю, что мы ему не враги. Он и сам это понимает, потому что прочитал твои мысли, и когда понял, что это убивает тебя, отпустил. Он не хотел причинить тебе вред.

— Зачем я тогда туда ходил, если ты можешь разговаривать с ним отсюда?

— Ты указал место, где он находится, заставил его обнаружить себя. Я не могу просто взять и отыскать кого-либо, я должна знать, где искать и кого.

— Понятно, значит, мы установили связь с двуликим, который сотрудничает с Тавроди и компанией. Что нам это даёт? Он знает, где Кира? Она там?

— Кира там, да.

Я облегчённо выдохнул. Моя дочь там. Господи, наконец-то. Я боялся, что Толкунов перевезёт её в какую-нибудь деревню за две сотни вёрст, но, видимо, этот барак он считает неприступным. Возможно так и есть. Я осмотрел его, прощупал охранника, и пока не понимаю, как попасть внутрь, и что вообще находится внутри. Ни планировка, ни охрана, ни вооружение. Но если мэр топчется у порога как простой посетитель, то охраняется этот барак не хуже московского Кремля. Там не вараны, там ребята покруче.

— Даже не представляю, как мы войдём туда. Взять штурмом не получится. Это не Развал, не Квартирник, не Василисина дача. Мужиков с бердышами и палками встретить вряд ли получится. Да и стрельба в центре города никому не понравится. Прилетит росгвардия, поставит всех раком. Ничего у нас не получится. Твою-то мать…

Я едва не выругался.

— Ты что-нибудь придумаешь, Дон. Там же твоя дочь. Она скучает по тебе.

Да, дочь, это хороший мотиватор. Я обязательно что-нибудь придумаю, более того, мысли уже начали складываться в общую картину. Попасть внутрь на халяву, типа, привет, картошки не желаете, а то у нас урожай нынче богатый, так мы бы вам по дешёвке впарили, не прокатит. На входе камера, охранник визуально осматривает посетителя, убеждается, что сегодня ему назначено, и только после этого нажимает волшебную кнопку, открывающую двери.

Жаль, что я не способен взять человека под контроль сквозь стену или по видеосвязи, необходимо лицезреть его вживую, чувствовать и находится не далее пяти метров…

Меня осенило:

— Девочка моя, ты же способна воздействовать на людей на расстоянии. Что может быть проще, чем взять и завалить всех, кто внутри. Ты же придушила проводницу редбулей, опыт есть. Ну или хотя бы заставь их открыть дверь. А дальше я сам разберусь.

Алиса покачала головой.

— Дон, я не Великий Невидимый, мне такая сила не дана. Разница между одной проводницей и несколькими десятками человек огромна.

— А если по одиночке? — не сдавался я. — Не обязательно всех сразу. Постепенно. Придушила первого, потом второго, а?

— Всё равно не получится. Чем дальше от меня цель и чем больше между нами препятствий, тем больше уходит на неё времени и сил. Я за неделю не справлюсь.

— Тогда пусть твой двуликий сделает это.

— Он не способен. Слишком слаб, — Алиса замотала головой. — Нет, он просто не будет мешать нам.

Бориска принёс кастрюлю с гречей и водрузил по центру стола. Мы отставили разговоры и заработали ложками. Ели быстро, чавкая, Алиса от нас не отставала. Ещё не так давно она заказывала карбонару с панчеттой, наставляя официанта с чем её подавать и как, а сейчас жуёт пустую гречу и радуется.