Шлак 5.0 (СИ) - Велесов Олег - Страница 20

— Дон, расскажи о своём мире. Я много смотрела ваши фильмы, читала книги, разговаривала с людьми. Многие говорят, что там было лучше.

Я прикрыл глаза, пытаясь вспомнить то, что не так давно было моим миром.

— Что тут рассказывать. Лучше или хуже. Не знаю. У каждого своя правда. Если кому-то не нравится участковый дядя Миша, это не значит, что он не нравится всем.

— А кто такой участковый?

— Ну, типа внутренней охраны, тоже ходят по жилым блокам, наставляют нюхачей на путь истинный.

— На принудиловку отправляют?

— Типа того. Только не на три дня, а на пятнадцать. А ещё у нас много машин. И самолёты. Это такие летающие штуковины в виде птиц. Но рычат как пёсотвари.

— Дон, я знаю, что такое самолёты, — рассмеялась Алиса. — Я видела в кино. Жаль, что у нас нет таких. Ты ездил на них?

— На них не ездят, на них летают… Было пару раз, летали в Сочи с…

Я хотел сказать «с Данарой», но поперхнулся. Последние две недели я не вспоминал о ней, почти забыл, а теперь вдруг воочию увидел тот день, когда мы стояли на берегу реки, смотрели на плывущего человека и знать не знали, насколько круто изменится наша жизнь всего-то через несколько минут. С тех пор прошло полгода, может, чуть больше или чуть меньше. Данара живёт в своём занюханном мире, я проводник, Кира по-прежнему там. Я тоже должен быть там. Но сначала надо пройти через Ворота. Они автоматические, открываются откуда-то изнутри. Не важно, как мы дойдём до них, я уверен — дойдём, пусть для этого придётся положить половину варанов и редбулей. Но кто откроет их?

— Как мы доберёмся до Загона? — резко сменил я тему разговора.

— Всё подготовлено. Надо только дождаться темноты.

Опять эти недомолвки.

— У вас с папой, да и с Гуком черта странная — ничего не объяснять. Вы мне не доверяете или у вас это черта семейная? Только не говори какую-нибудь банальность, типа, меньше знаешь, лучше спишь.

— Это семейное, — кивнула Алиса.

— Ага… Ну, в принципе, нечто подобное можно было предположить. И кем тогда тебе приходится Гук?

— Дядей. Он родной брат мамы.

Брат мамы Алисы. Вот и стало кое-что проясняться.

Я подобрался, и заговорил елейным голоском, боясь спугнуть возникшую откровенность:

— А кто твоя мама? Никто почему-то не хочет говорить. Я и Мёрзлого спрашивал, и Гука, и примаса тоже, но всё как об стену горох. Да и ты. Стоит завести разговор, сразу сливаешься. Тайна это что ли великая?

Алиса какое-то время молчала, решая, стоит ли посвящать меня в семейные тайны. Собственно, мы давно уже не чужие. Выберемся из этой передряги, попрошу Мёрзлого руки дочери…

— Никакая ни тайна. Моя мама — Сотка.

Сначала я подумал, что она смеётся. Решила в очередной раз подшутить над шлаком, вот и брякнула. Но взгляд Алисы оставался спокоен. Что, действительно Сотка⁈

Я сглотнул. Горло пересохло, говорить стало тяжело.

— А почему… почему…

— Не похороним? — пришла мне на помощь Алиса. — Папа сказал, пока не отомстит всем, кто её убивал, хоронить не позволит. Из-за этого они с дядей Гуком и поссорились.

— А кто её убивал?

— Гидравлик. Жил здесь такой отморозок. До Разворота занимался установкой и ремонтом гидравлических сооружений. Инженер. Молодой, перспективный, со связями. Приют, кстати, по его проекту построен. А когда вдруг всё изменилось, сколотил банду. Держали район вдоль оврага, контролировали переходы, их так и называли: овражные. Здесь в то время много людей обитало, кто в Загон шёл, кто из Загона, да и в городе небольшие поселения были. Гидравлик с них дань собирал. Когда Контора подмяла под себя Депо, маму там старшей поставили. С овражными договорились жить мирно, поделили город по оврагу. Но овражные беспредельщики конченные, народ с их стороны на нашу стал перебегать. Они в отместку Депо захватили, кого просто убили, а маму… Ты видел, что сделали… В общем, папа до кого мог — дотянулся. Мало никому не показалось. Гидравлик сбежал.

Алиса стёрла выступившую слезинку. Было бы неправильно и дальше теребить её рану, но я не мог удержаться:

— И где теперь этот Гидравлик?

— На Передовой базе, руководит ею.

Я выпучил глаза.

— Широков⁈

Неожиданно. Широков не казался мне бандитом, пусть и видел его всего дважды. Жёсткий — да, готовый на поступок, способный убить — согласен. Но то, что сделали с Соткой — это нужно быть больным на всю голову.

Алиса шмыгнула.

— Тавроди ещё до Разворота с папашей Гидравлика дружился, тот институтом руководил, где Тавроди лабораторией заведовал, и когда всё случилось, заступился за сынка и отправил на Землю. Спрятал. Отец с дядей Гуком требовали вернуть мерзавца, ругались. Потом отец смирился, а дядя Гук из Конторы ушёл, хотя его ценили, просили остаться.

— Понятно. А шрам у Мёрзлого откуда?

— Это уже в Квартирнике. Я не знаю точно, что произошло, не спрашивала никогда, честно говоря, я и не помню отца без шрама, для меня он всегда такой был, поэтому и не интересовалась.

Мы сидели, разговаривали, а между тем я чувствовал, как на периферии начинает шевелиться краснота. Охотники как будто знали пределы моего восприятия и дальше не заходили. Но они готовились. Шевеление становилось всё более плотным, к варанам и редбулям присоединились дополнительные три группы. А может и больше, слишком уж движуха интенсивная. Мёрзлый наверняка их чувствует, да и Коптич тоже.

Охотничий чат молчал, это вызывало вопросы. Догадались, что мы его взломали или просто перестраховываются?

Алиса тихо проговорила:

— Темнеет.

Часы показывали начало девятого, время сумерек. Я подошёл к окну. Парковка выглядела безжизненной, нагретый за день асфальт возвращал небу накопленное тепло. Акации стояли неподвижно, ни единого движения, и только стайка воробьёв скакала по крыше троллейбуса.

— Они готовятся, — снова проговорила Алиса, встав у меня за плечом. — Скоро пойдут.

— Когда «скоро»?

— Мы поймём.

Я попытался почувствовать проводницу редбулей. Если они готовятся, значит, она должна начать рыться в наших мозгах. Но знакомой боли не было, голова оставалась ясной.

Из коридора послышался шорох. Я отпрянул от окна, обернулся. В дверном проёме появился Мёрзлый.

— Чего глазами хлопаем? Время, время! За мной.

Следом за ним мы пробрались к лестнице, там уже собралась вся группа. Гук стоял возле всхода на крышу, люк откинут, в квадратный проём заглядывал Коптич.

— Не стоим, вперёд, — махнул рукой Мёрзлый. — Дон, останься здесь. Наверху от тебя проку мало, придержи охотников, когда полезут.

Он сказал именно «когда», а не «если», значит, был уверен, что полезут. Что ж, надо встретить — встретим. Позиция удобная. С первого этажа просто так не зайти, всё простреливается, коридор тоже под контролем. Непонятно только зачем кого-то встречать? Надо тупо валить отсюда. Или они решили оставить меня в прикрытии пока сами ноги делают? Не, это вряд ли. Алиса меня не бросит. Что тогда задумал Мёрзлый?

Я так и спросил:

— А на кой мне здесь кого-то встречать?

— Давай, Дон, без вопросов. Чувствуешь, краснота шевелится?

Да, я чувствовал. Более того — услышал. Внизу в очередной раз хлопнула граната, за ней вторая, третья. Затрещали калаши. С фасада забил по окнам пулемёт. Охотники пошли на штурм.

Я присел в дверном проёме. Коридор просматривался на всю длину, но гостей с этой стороны ждать пока не приходилось. Краснота затекала на первый этаж, и её было так много, что я невольно сглотнул. Сколько времени понадобится ей, чтобы заполнить нижний зал и начать подниматься вверх? Вопрос риторический, ибо понятно, что не более десяти минут, а дальше как Великий Невидимый на душу положит. Но в любом случае в одиночку я долго эту толпу сдерживать не смогу.

Автоматная трескотня внизу то затихала, то возобновлялась вновь. Снова хлопнула граната, загрохотали обрушившиеся стеллажи. Стали слышны выкрики, обрывки фраз. Охотники подбирались вплотную к лестнице.